Я с минуту лежал и глядел в темный потолок, потом моргнул, и сознание мягко и незаметно растворилось в шуме шуршавшего по крыше дождя. Проснулся на рассвете уже один — Марта умудрилась собраться и выскользнуть из комнаты, меня при этом не потревожив. Я напился из стоявшего на столе кувшина, достал из-под кровати ночной горшок и облегчился, а после, сообразуясь с местными обычаями, выплеснул его содержимое в окно. Холодно не было, но голым расхаживать по комнате не хотелось, поэтому натянул ночную сорочку и уже в ней оттянул в сторону тканый коврик и принялся ползать на карачках, осматривая половицы и в особенности — щели между ними. Доски были на редкость плотно подогнаны друг к другу, в зазоры с трудом просовывалось даже лезвие ножа. Меня это обстоятельство откровенно порадовало, я отыскал в своих пожитках кусок мела и вычертил на половицах круг — основу схемы святого Варфоломея. Одним лишь этим не удовлетворился, еще накрошил немного известняка в ступку, добавил воды и растер содержимое пестиком до состояния жидкой кашицы. Получившимся составом дополнительно промазал щели между досками, дабы во внешнем контуре схемы уже точно не осталось изъянов, и только после этого принялся выводить магические формулы и символы, признанные запечатать эфирное поле и не допустить никаких выплесков силы вовне. Это Ренмель, столица просвещенного мира. Здесь проживает превеликое множество колдунов и тех, кто за ними приглядывает, по долгу службы или в силу убеждений — не важно. Если возьмусь упражняться в тайных искусствах, не приняв должных мер предосторожности, колебания незримой стихии точно не останутся незамеченными, и рано или поздно в гости пожалуют коллеги, а то и кто похуже. И едва ли я сумею объяснить, каким образом практикую магию с ангельской печатью на спине. Возникнут вопросы, одно потянет за собой другое, а там и до клетки, которую опускают с моста в воды Рейга, недалеко. Не хотелось бы. Но и не оттачивать своих навыков в обращении с волшебной палочкой я тоже уже не мог. Это был мой тайный козырь, это было… мое призвание. Пусть я и сумел заставить себя на несколько лет позабыть об управлении эфиром, но магия течет по крови любого колдуна, никому не под силу отказаться от нее навсегда. Это как вино и даже хуже. Только прикоснись и пропал. Я колдун, пусть ущербный, но все же колдун. И всегда буду им оставаться. Всегда! С волшебной палочкой в руке я шагнул в центр круга святого Варфоломея и на какое-то время неподвижно замер, размеренно дыша и неспешно погружая сознание в транс. Потом толкнулся волей в эфирное поле, оценил его сопротивление и окончательно убедился, что схема построена должным образом. Тогда начал прокачивать через тело силу, ощутил неприятную ломоту в кончиках пальцев левой руки, но продолжал, пока жжение не распространилось на всю кисть. Тогда покрепче стиснул волшебную палочку, сделал выпад, завил спираль, рубанул и сплел несколько не слишком сложных узлов. Жезл явственно нагрелся и стал липнуть к пальцам, но болезненные ощущения стихли далеко не сразу, и кожу долго еще жгли укусы призрачных ос; концентрации это мешало просто безмерно. Как бы то ни было, я восстановил в памяти большинство основных связок и начал отрабатывать их, раз за разом возвращаясь в исходное положение и тасуя комбинации плетений и узлов. Отдаленно это напоминало фехтовальный бой с тенью, и заглянувший в комнату маэстро Салазар какое-то время одобрительно следил налитыми кровью глазами за моими упражнениями, затем хрипло откашлялся и спросил: — Одного понять не могу, Филипп, — что помешало тебе воспользоваться магией вчера? Я ничего не ответил и завершил очередную связку, затем медленно шагнул за пределы круга, буквально физически ощутив, как его незримый полог пробежался неприятным давлением по коже и удержал внутри схемы излишки захваченного мной эфира. Накатило мимолетное головокружение, я кинул волшебную палочку на кровать и вышел в небольшой закуток прихожей, подставил ладони под рукомойник и умылся; тогда окончательно стихла ломота в левой руке. Микаэль продолжал ждать ответа, пришлось с деланой беспечностью усмехнуться: — Пускать в ход боевую магию рядом с отделением Вселенской комиссии — затея не из лучших. Меня бы нашли, Мик. Выследили и нашли. Ты же знаешь, как это происходит. — Ха! — усмехнулся маэстро Салазар. — А если станет известно, что ты сохранил свои способности, шашням с догматиками придет конец. Они не жалуют ритуалистов, так? — Так, — нехотя признал я, хоть на самом деле разрыв отношений с Канцелярией высшего провидения стал бы наименьшей из моих бед. — Для тебя это так важно? — спросил Микаэль и вдруг прищелкнул пальцами, осененный неожиданной догадкой. — Постой. Филипп! Ты ведь уже тогда, в Лаваре, работал на догматиков! Тебе поручили убрать Тибальта! Я жестко глянул на подручного и спросил: — Голову ересиарха ты получил, так надо ли ворошить прошлое? Маэстро Салазар выставил перед собой раскрытые ладони. — Забудь, Филипп, — попросил он и вдруг ухмыльнулся. — Так понимаю, если припечет, тебя приютят на том берегу? — И тебя тоже, — пообещал я. Микаэль кивнул и отлип от дверного косяка. — Пойду промочу горло, — предупредил он. — Подожди! Я отсыпал нужное количество трав и попросил, чтобы их заварили на кухне, а когда маэстро Салазар скрылся на лестничной клетке и заскрипел ступенями, вернулся в комнату и начал без лишней спешки одеваться. Торопиться было решительно некуда. Человек от кардинала Рогана пришел без четверти семь, колокол соседней церкви как раз отбил один раз. Невысокий круглолицый сеньор средних лет и неопределенного рода деятельности не стал топтаться у входа и подавать мне условных знаков, а с невозмутимым видом прошествовал через весь зал и уселся напротив, слегка потеснив при этом маэстро Салазара, потом развернулся и во всю глотку гаркнул: — Жареную рыбу и пиво! — После сообщил мне: — Здесь хорошо готовят только рыбу, остальное и свиньи жрать не станут. Свободных столов в таверне уже не было, поэтому подсесть к нам мог кто угодно, и мы с Микаэлем вежливо покивали, тем более что готовили здесь и в самом деле далеко не лучшим образом. Но гость наши сомнения на его счет тут же развеял, передвинув через стол небольшой кожаный мешочек, предусмотрительно накрытый пухлой ладонью. — Монсеньор поручил снабдить вас средствами для ведения следствия, — сообщил незнакомец, и тогда я дал кошелю упасть со стола в подставленную руку. Мягко звякнули монеты; судя по весу, внутри было отнюдь не серебро. — Мне нужны не только деньги, — напомнил я. — Спрашивайте, магистр, я посвящен во все детали этого дела. Маэстро Салазар негромко откашлялся, и мы замолчали. Дородная подавальщица переставила с подноса на стол заказ нашего гостя, и, надо сказать, жареная рыба выглядела и в самом деле просто замечательно. Впрочем, на еду я отвлекаться не стал, отпил травяного настоя и задал, пожалуй, едва ли не самый важный вопрос: — К чему эта самодеятельность? Почему не поставить в известность о своих подозрениях Вселенскую комиссию? Мои коллеги справятся с поисками злоумышленников из числа ученого люда много быстрее. Это их хлеб. Круглолицый сеньор только вздохнул. — Безвременно оставивший этот мир педель в первую очередь был осведомителем Вселенской комиссии, — сообщил посланец кардинала. — С нами мастер Юберт общался лишь от случая к случаю ради дополнительного приработка. Обстоятельства его смерти заставляют предположить, что перед убийством покойный успел рассказать о своих подозрениях кому-то из ваших коллег. — Полагаете, они замешаны в этом деле? — Не имею обыкновения гадать на кофейной гуще, — холодно ответил агент Канцелярии высшего провидения. — Не важно, зарезал мастера Юберта случайный грабитель или это лишь инсценировка, в любом случае Вселенская комиссия уже поставлена в известность о планах злоумышленника. Мы лишь усложним свое положение, прилюдно вскрыв карты. Маэстро Салазар взболтал в кружке остатки вина и спросил: — Где и как убили этого педеля? — Зарезали на одной из улочек в паре кварталов от особняка Вселенской комиссии. Я переглянулся с Микаэлем и задал следующий вопрос: — Что именно он рассказал перед смертью? — Ничего конкретного, — покачал головой посланник кардинала Рогана. — В прошлое воссияние мастер Юберт дежурил на воротах медицинского отделения, стоял в нише из-за плохой погоды. По его словам, мимо проходили два сеньора. Один был в преподавательской мантии, но точно не медик. Второй — помоложе и покрепче, в камзоле и при шпаге, на голове — шляпа. Видел их Юберт только со спины, лиц не разглядел. Он клялся небесами, что разговор велся об уничтожении Сияющих Чертогов. Упоминались солнце, какой-то камень и ритуал, а более ничего конкретного. Ни деталей, ни имен. — Приметы лектора? — с ходу потребовал я подробностей. — Высокий, низкий, толстый, худой, молодой, старый, седой? Горбился, прихрамывал, что-то держал в руках? — Он был в парике. Это все, что удалось установить. — В каком направлении двигались собеседники? — Шли со стороны главного корпуса. Время было между пятью и шестью пополудни. Накрапывал дождь, но об этом я уже упоминал. Я кивнул: — Как понимаю, мастера Юберта насторожило упоминание солнца? — Именно так. Сейчас все только и говорят, что о солнцепоклонниках. Грех было не воспользоваться такой возможностью выслужиться. Я закрыл глаза и просидел так какое-то время, обдумывая услышанное, затем вновь хлебнул травяного настоя. — Чего вы ждете от меня? — спросил после этого. — Выясните, с кем из ваших коллег общался в день смерти мастер Юберт, — потребовал круглолицый. — Узнайте, взят ли в работу его донос, и если взят, то как продвигается следствие. Мы должны захватить того лектора первыми. Это ясно? — Яснее некуда, — ухмыльнулся Микаэль и потянулся потереть расчертивший лоб шрам, но сразу поймал себя на этом и опустил руку. — Второе! — продолжил инструктаж агент Канцелярии высшего провидения. — Если донос был проигнорирован, сообщите, кто и по какой причине принял такое решение. И третье — примите меры к установлению личности лектора. Я обдумал поручение и спросил: — У вас есть надежные люди в городе? — Надежные — это какие, магистр? — прищурился круглолицый. — Что вы вкладываете в это слово? — Готовые без лишних вопросов пустить кровь. — Не самое привычное определение надежности. — И чтобы потом не начали болтать, — добавил я. Посланник кардинала Рогана понимающе улыбнулся: — На площади Святой Агнессы есть таверна «Большой зад». Найдете там Серхио Крича, передадите привет от Трехпалого Ганса. У Серхио полдюжины человек, мы рассчитаемся с ним сами. Будет упираться, напомните об этом. Только учтите — это не наш человек, а обычный наемник, пусть и проверенный в деле. — Сарцианин? — уточнил Микаэль. — Полукровка, — ответил круглолицый. — Что-то еще, магистр? — Может возникнуть необходимость переправиться на тот берег, — выставил я следующее условие. Это требование понимания не нашло, и посланец кардинала Рогана явственно помрачнел. — Вопрос о бегстве не стоит, — уверил я собеседника, — но вдруг придется вывезти из города нужного человека?