— Хочешь знать, что происходит? — Имею такое желание, — подтвердил бретер. — Тогда давай найдем местечко потише и возьмем вина. Есть что обсудить. Против такого предложение маэстро Салазар устоять не смог и махнул рукой: — Идем! Когда три четверти часа и кувшин вина спустя мы покинули небольшую таверну и зашагали к Великому мосту, людей на улицах нисколько не убавилось, если не стало больше. Дневная жара наконец спала, и обыватели неспешно прогуливались по бульварам и площадям, обсуждали последние новости, ужинали за выставленными на улицу столиками, набивались в винные кабаки и кофейни. Отовсюду доносилась музыка, в темных переулках мелькали тени и слышался женский смех. Зимой все было не так, зимой к этому времени Ренмель уже забывался беспокойной полудремой, но летние вечера тянулись долго, а в День явления силы многие и вовсе не ложились спать до самого утра. Маэстро Салазар бдительно поглядывал по сторонам и не убирал ладонь с рукояти шпаги, нас гуляки задевать плечами не рисковали и обходили стороной. — Одного понять не могу, — сказал Микаэль, когда мы повернули на пустынную набережную канала, уходившего к реке. — Что связывает тебя с Канцелярией высшего провидения? Почему они сочли возможным обратиться к тебе? Пусть даже ты с того берега реки, но ведь там не жалуют ритуалистов! Подобный вопрос не удивил, и ответил я без неуместных пауз: — Я образец раскаяния, если ты забыл. Ангельская печать на моей спине тому порука. Бретер только хмыкнул: — А помогать ты собрался догматикам, потому что… — Мой отец епископ Ренард прежде был большим человеком в Сияющих Чертогах, но сейчас в опале. Я не смогу встретиться с ним, кроме как оказав услугу канцелярии. — Оно того стоит? Я кивнул: — Встреча с отцом, деньги, содействие догматиков в решении кое-каких наших проблем. Не переживай, внакладе мы не останемся. А еще кто-то уничтожает святые места. Об этом тоже не стоит забывать. Этих людей надо найти. Маэстро Салазар только фыркнул: — Филипп, ты излишне религиозен для просвещенного человека. — Одно другому не мешает, — усмехнулся я. — Не забывай, что все учащиеся и лекторы теологических факультетов — духовные лица, а церковь содержит едва ли не треть университетов. За счет епископских пребенд живет превеликое множество профессоров. — Дело не в этом, — отмахнулся Микаэль. — Дело в том, что работать на догматиков опасно для жизни. Доводилось мне лицезреть агентов канцелярии после допроса с пристрастием. В Лаваре кровью и пытками никого было не удивить, но тогда проняло даже меня. — Он на миг умолк, затем продекламировал: Люди — лишь песчинки в жерновах судьбы, Заведешь двух хозяев — не сносить головы! — Мы уже сунулись куда не следует! — резонно возразил я. — Есть предположения, кто пытался меня убить? Микаэль только головой покачал: — Примерно за час до твоего возвращения на площадь заявились полдюжины головорезов. Двое остались попивать вино в соседней таверне, остальные перекрыли выходы с площади — по человеку на переулок. Трое на одного — шансов у тебя не было даже с пистолями. Я выругался и ускорил шаг. Впереди замаячил мост, мы свернули на боковую улочку и спустились к воде. Там обнаружилась пристань с лодками и баркасами, горел костер, от подвешенного над ним котла расходился одуряющий аромат глинтвейна. Рядом на огне жарили рыбу и колбаски, дальше высились какие-то загородки, тянулись приземистые строения складов и даже горбился двухэтажный домишко. И все это — под мостом. Рябой лодочник сразу приметил нас и помахал рукой, спешно осушил кружку, вернул ее собиравшему за выпивку деньги оборванцу и поспешил к своему утлому суденышку. Мы двинулись следом. Обратный путь занял куда меньше времени, да иначе и быть не могло — все же плыли по течению, а не против. Правда, ветер усилился и волна хлестко била в борт, но на скорости лодки это никак не сказывалось. Наоборот, гребец только шибче работал веслом, спеша добраться до пристани, прежде чем на город накатит идущий с востока грозовой фронт. И успел. Когда лодка причалила к пристани, на том берегу Рейга уже вовсю полыхали разряды молний, но до нас непогода еще не добралась, мокнуть под дождем не пришлось. Только перешли через мостовую и направились к таверне, на веранде которой пили и ели окрестные обитатели, из переулка выдвинулась худенькая фигурка. Микаэль дернул меня назад, а сам загородил от возможной опасности, но встревожился напрасно, это оказалась вновь нарядившаяся в мужское платье Марта. — Ты чего здесь делаешь? — опешил я. — Только не говори, что сбежала! — Не сбежала, — ответила ведьма и поджала тонкие бледные губы, но все же соизволила пояснить: — Узнала у мастера Эстебана, где вы остановились, и пришла ночевать. Ты ведь не против, Филипп? Маэстро Салазар рассмеялся, покачал головой и сказал: — Пойду напьюсь, а то вы своим воркованием спать не дадите! Он протолкался через кучковавшихся у входа выпивох и скрылся в таверне, а Марта удивленно захлопала глазами. — Только не говори, что вы сняли одну комнату на двоих! — забеспокоилась она. — Брось! — усмехнулся я и обнял девчонку за плечи. — Маэстро жалуется, что мы скрипом кровати будим его, даже когда останавливаемся не в соседних комнатах, а просто на одном этаже! — Да он вливает в себя столько вина, что его и пушкой не поднимешь! — фыркнула ведьма и шагнула было к входу в таверну, но я придержал ее и потянул к черному ходу, благо в апартаменты можно было подняться напрямую по задней лестнице. Приводить к себе столь сомнительного гостя на глазах завсегдатаев и обслуги мне по понятным причинам не хотелось. На задворках таверны пахло застарелой мочой; выданный управляющим ключ с трудом открыл заржавелый замок, а рассохшиеся ступени немилосердно скрипели. Настолько немилосердно, что это обстоятельство неминуемо свело бы на нет любую попытку незаметно подкрасться к дверям наших апартаментов. В комнате я первым делом запалил светильник, а Марта встала у окна, начала одну за другой расстегивать пуговицы и сказала: — Красиво. Я подошел и понял, что она имеет в виду наползавшие с того берега черные грозовые тучи и срывавшиеся с них всполохи молний. — Есть хочешь? — Нет, меня покормили, — ответила ведьма, а когда я стянул с ее худеньких плеч сорочку, запрокинула голову и уставилась своими льдисто-серыми глазами. — Соскучился по мне? — Немного, — улыбнулся я и подтолкнул девчонку к широкой кровати. — Но с каждой минутой это чувство усиливается. — Тебе нельзя верить, Филипп! — рассмеялась Марта, уселась на перину и начала разуваться. — Никому нельзя верить в наше время, — спокойно заметил я и тоже начал раздеваться. — Ибо сказано: «Верьте не словам их, но делам». Девчонка вылезла из штанов и одобрительно рассмеялась: — Тогда иди и покажи, насколько ты соскучился. За мной дело не стало, а после мы лежали в обнимку и смотрели на вспышки молний за окном, слушали шум дождя, ощущали, как дрожит под порывами резкого ветра верхний этаж таверны. — Как прошел день? — спросил я и зевнул. — Лечила чирей, — сообщила Марта и недовольно фыркнула. — Пришлось резать и только потом заживлять. Могла и сразу, но Эстебан сказал, что сначала все надо хорошенько вычистить. Я подозревал, что за хирургическую операцию лекарь смог содрать с пациента куда больше денег, чем за невнятное исцеление руками, но обеспокоило другое. — Подожди-подожди! — нахмурился я. — Какое исцеление? У тебя же нет патента! — Не волнуйся, Эстебан сделал вид, будто лечит сам, а я только ассистирую. — Да не в этом дело! Ты зачем ему о способностях рассказала?! Девчонка захлопала ресницами, в льдисто-серых глазах мелькнуло непонимание. — Но ты ведь… Филипп, ты ведь сам меня к нему привел! Он начал спрашивать, что именно умею, ну и вот… Ангелы небесные! Ну за что мне все это?! — Ты должна была практиковаться в медицине! — объявил я. — Травы, примочки, пиявки, порошки. Плюс хирургия. Но не более того! — Я не подумала! — сказала ведьма и надулась, потом добавила: — Филипп, он же учит меня! Понимаешь? Учит! Только и оставалось, что махнуть рукой. — Ладно, чем займешься завтра? Марта страдальчески поморщилась: — Буду штудировать медицинские труды и помогать Эстебану с пациентами, да еще Уве наверняка заставит заниматься арифметикой и чистописанием. — Девчонка перевернулась на бок. — Филипп, а так уж мне надо ехать в университет? Я не хочу! — Желания ведьмы без патента не стоят и выеденного яйца. Желания истинного мага с патентом можно отливать из чистого золота. — Ну ладно, — вздохнула Марта и размеренно засопела; как видно, уснула.