— Нет! — с ходу отрезал я. — Нет, нет и нет! Ведомство вашего высокопреосвященства оказало услугу мне, я ответил тем же. Никто никому ничего не должен. И это было действительно так. Мы заключили простую и честную сделку: мне запечатают рассеченное ударом Осиного короля эфирное тело, а я со своей стороны приму участие в охоте на ересиарха Тибальта с непременным условием прикончить его, как только подвернется такая возможность. Кардинал Роган счел, что раскаявшемуся и отрекшемуся от своего противоестественного дара ритуалисту будет проще других подобраться к духовному лидеру еретиков Лавары, и в своих ожиданиях не обманулся. Моя ставка сыграла, и Тибальт не попал в руки палачей Кабинета бдительности, а лишился головы и унес свои тайны в могилу. Я всерьез подозревал, что Тибальт изначально был креатурой Канцелярии высшего провидения и его направили в Лавару с целью сеять смуту в южных землях империи, но ублюдок свихнулся на почве собственной ереси и вышел из-под контроля, залив те несчастные земли кровью. Выцветшие глаза кардинала Рогана укололи холодным взглядом, бесцветные губы изогнулись в недоброй улыбке. Впрочем, оспаривать мое высказывание он не стал и признал: — В расчете. Вот только покладистость собеседника в заблуждение отнюдь не ввела, и я замер в ожидании неизбежного «но». И оно незамедлительно последовало. — Увы, в сложившейся ситуации без твоего содействия не обойтись. — Монсеньор, сам факт нашей беседы чреват для меня отправкой на дыбу! — напомнил я. — Ты не останешься внакладе, де Черен! — отмахнулся кардинал Роган. — Я не нуждаюсь в деньгах. — А как насчет встречи с отцом? В меня словно таран врезался, до того невозможным оказалось предложение собеседника. Мой отец, епископ Ренард, впутался в церковные интриги, проиграл и оказался заперт в своем родовом имении без права общения с внешним миром. Посещать его дозволялось лишь по личному разрешению понтифика или… главы Канцелярии высшего провидения. Я не удержался от шумного вздоха и бездумно принял свиток, скользнул взглядом по увесистой свинцовой печати, развернул плотную желтоватую бумагу, вчитался в выведенные каллиграфическим почерком слова. Сразу бросило в жар, на спине выступила испарина. Кардинал зашел с козырей и, помимо подорожной, вручил мне выправленный по всем правилам пропуск в имение епископа Ренарда. — Достойная награда за труды, не так ли? Я постарался придать лицу невозмутимое выражение и сухо произнес: — Все зависит от ваших запросов, монсеньор. Кардинал Роган улыбнулся, и этот стариковский оскал не понравился до чрезвычайности. Честно говоря, он меня попросту напугал. «Из пушки по воробьям не стреляют», — говаривали артиллеристы Сизых псов; один из наиболее влиятельных иерархов Сияющих Чертогов точно не станет размениваться на мелочи — заключить с ним сделку все равно что сунуть руку в медвежий капкан. — Да или нет? — поставил вопрос ребром кардинал Роган. — В силу некоторых обстоятельств тебе будет легче других справиться с поручением, только мы никогда не ставим все на одну лошадь. Не переоценивай собственную значимость. Пожелание не набивать себе цену прозвучало предельно ясно, но я ничуть не стушевался и помахал свитком. — Сочтем… это, — выделил интонацией слово, — невозвратным задатком, если возьмусь за работу. Но конкретный ответ смогу дать лишь после того, как услышу от вашего высокопреосвященства, что именно от меня требуется. Кардинал Роган потер костлявые руки друг о друга, будто замерз, и начал издалека. — В самое ближайшее время император Фердинанд посетит Сияющие Чертоги, — сказал старик и выжидающе уставился на меня. — Слухи о чем-то подобном ходят давно. — О чем-то подобном! — скривился старик. — Чернь горазда на выдумки! Слухам верить нельзя. Фердинанд не готов принять догмат о верховенстве понтифика, речь идет лишь о налаживании союзнических отношений. — Для этого нет нужды в личном визите императора. — Архиепископу Ренмельскому будет позволено возложить на голову Фердинанда императорскую корону посреди Сияющих Чертогов, — открыл кардинал один из мотивов светлейшего государя. Я кивнул. Коронация, пусть и повторная, в Сияющих Чертогах ясно даст понять всем и каждому, что власть императора идет от Вседержителя, а за этим неминуемо последует упразднение института курфюрстов. Отпадет нужда утверждать права кронпринца на престол, власть перейдет ему исключительно по праву рождения. А сейчас пусть решение курфюрстов и полагается пустой формальностью, да только из эдаких юридических тонкостей и складывается фундамент правовой системы империи. — Не всех порадует усиление императорской власти, — вслух заметил я. — Герцога Лоранийского так и вовсе хватит удар. — Помимо политических противников, правящей династии не стоит забывать и о фанатиках, — добавил кардинал Роген. — Мне поручено сделать все возможное, лишь бы визит Фердинанда в Сияющие Чертоги прошел в запланированные сроки. Успешное завершение этой миссии чрезвычайно важно для всех ревнителей истинной веры. — Император в качестве ответной услуги пообещал поддержать очистительный поход против еретиков Арбеса? — предположил я, начав пропускать меж пальцев гладкие янтарные горошины четок. Его высокопреосвященство мое высказывание проигнорировал и сказал невпопад: — Я здесь с официальным визитом, но мало что могу сделать… официально. — Не думаю, что… — И не надо! — оборвал меня кардинал. — Ты знаешь недостаточно, чтобы думать, и можешь только гадать! — Так пусть ваше высокопреосвященство меня просветит. Я добавил в голос елея и переборщил, жуткий старик неодобрительно поморщился, после наставил на меня костлявый указательный перст: — Не буду опускаться до банальностей о судьбах мира и веры, скажу лишь, что под угрозой стоит само существование Сияющих Чертогов! — Как церковного института или… И вновь собеседник не дал мне закончить высказывания. — Или! — веско бросил он. — Некоторое время назад сразу несколько святых мест на этом берегу Рейга перестали быть таковыми. Поначалу это никого не обеспокоило. — Старик позволил себе неприятную ухмылку — словно череп оскалился. — В конце концов, ортодоксы всегда отличались ошибочными канонизациями. Несколько фальшивых святых — кого этим удивишь? Но две седмицы назад беда приключилась с Зарьиной пустынью, а как доподлинно известно, в свите святого Рафаэля были только истинные маги! Я ничем не выдал своей осведомленности и разыграл крайнее удивление: — Но как такое может быть?! Впрочем, особо лицедействовать и не пришлось, этот вопрос занимал меня все последние дни. — То никому не ведомо, — скупо ответил кардинал Роган. — Но один наш осведомитель случайно подслушал разговор о грядущей атаке на Сияющие Чертоги. Тем же вечером его зарезали. Логично сложить одно с другим и предположить, что уничтожение святых мест было лишь пробой сил! — Кто-то хочет погасить святость Сияющих Чертогов?! — Я нервно рассмеялся. — Это невозможно, это выше человеческих сил! — Осторожней, де Черен! — предостерег меня старик. — Не впадай в ересь мессианства! Ни мы, ни ортодоксы не признали божественной природы Пророка, а всякое созданное одним человеком может быть уничтожено другим! — Но это Сияющие Чертоги! — прошептал я и во все глаза уставился на собеседника. — Ангелы небесные кружили над ними, когда воссиял Пророк! — Это главная наша святыня и бесспорное доказательство верности учения Пророка, истинное воплощение веры. Если мы не примем должных мер к ее защите, проявим беспечность и пренебрежение своим прямым долгом, то не сочтут ли нас недостойными владеть подобным сокровищем? — Кардинал легко вывернул ситуацию наизнанку, дав мне возможность взглянуть на проблему с другой стороны, и продолжил: — Пути небесные неисповедимы, разве не может это стать проверкой нашей веры? Я сглотнул ставшую вязкой слюну и ощутил нервную дрожь, словно обдало холодком инфернального зла. Услышанное просто не укладывалось в голове. Сияющие Чертоги — святая святых для всех ветвей истинной веры; для догматиков, ортодоксов или мессиан — не важно! И желание вероотступников или адептов запрещенных культов уничтожить место воссияния Пророка было вполне объяснимо, из колеи выбило признание собеседника, что эти выродки имеют некоторые шансы в своих потугах преуспеть. Немыслимо! Просто немыслимо! — Не буду лукавить, мы не лишены влияния на этом берегу Рейга. У канцелярии длинные руки и много друзей, — после недолгой паузы перешел кардинал Роган к сути своего поручения. — Но только не среди ученого люда. У нас нет своих людей в Ренмельском университете. Больше нет. — Так тот осведомитель… — Работал там педелем. Я хмыкнул, и старик кивнул: — Само провидение привело тебя в Рейг, де Черен. Найди этих выродков. Найди и останови их. — Проще сказать, чем сделать! — досадливо скривился я. — Столичный университет — крупнейшее учебное заведение всего просвещенного мира! — Но и награда высока, — многозначительно заметил кардинал Роган. — Ты справишься, я верю в тебя. Я едва удержался от презрительной гримасы. Разрешение на свидание с отцом не стоило кардиналу ни пфеннига! — Мне понадобятся подробности… — начал было я, но старик выставил перед собой открытую ладонь. — Всему свое время, де Черен! — объявил кардинал Роган. — Завтра тебя найдет мой человек, задашь все вопросы ему. Где тебя искать? — Тот район называется Северной набережной, комнаты над таверной «Счастливый штурвал». Буду ждать до девяти утра. У меня и своих дел хватает. — Главное — не дай себя убить, — попросил старик и протянул руку. Я поцеловал на прощанье золотой кардинальский перстень, распахнул дверцу и выпрыгнул на мостовую. Маэстро Салазар соскочил с запяток, и карета тут же покатила прочь. Всю нашу беседу кучер не останавливал лошадей, так что теперь я озадаченно завертел головой по сторонам, пытаясь понять, где именно нас высадили. — Мы около кафедрального собора, если тебя это интересует, — пояснил Микаэль. — Что же касается меня… — Позже! — отмахнулся я и двинулся по переулку, чтобы пару минут спустя выйти на площадь, посреди которой высилась громада храма и царапала небо шпилем пристроенная к нему колокольня. Мраморную облицовку стен этого грандиозного сооружения искусные мастера украсили барельефами с каноническими деяниями святых, а фронтон и высоченные бронзовые двери содержали изображения Пророка и его ближайших учеников. Но обычного умиротворения от созерцания этого великолепия я, увы, не испытал. В лучах закатного солнца камень отсвечивал алым и казался облитым кровью, да еще какой-то кликуша в рубище что было сил орал, распугивая круживших над площадью голубей и привлекая внимание зевак. — Выжечь мерзопакостное гнездо язычников! — вопил он, потрясая над головой кулаками. — Веками мы попустительствовали солнцепоклонникам, уверяя себя, что нас не касаются творимые на далеком юге кровавые обряды! И теперь пожинаем плоды собственной беспечности! Знания идут во благо, лишь когда подпитывают огонь веры, а не гасят его. Теперь же порок дает всходы в душах молодежи и развращает тех, кто ставит учебу выше духовного развития! Множатся секты, льется кровь во славу лживого культа солнца! В дом наш пришла беда! Было предельно ясно, что монах нищенствующего ордена святого Матиса вдалбливает в умы слушателей мысль о необходимости очистительного похода на Арбес, так что я развернулся и зашагал прочь. На ходу обернулся к Микаэлю и спросил: