Ноздри Коэна гневно раздуваются, он взбешен тем, что ему перечат. Пожалуй, никому, кроме Кесседи, главарь не спустил бы с рук подобное. — Останьтесь и разберитесь, — решает Коэн. — Кэм, поможешь. Но если вы не догоните через час… — Все муки ада падут на нас, — бормочет Кесседи себе под нос и отвечает громко: — Хорошо, Фред, я тебя понял. Дискуссия окончена. Снег скрипит, банда уходит прочь, а мы остаемся. Кажется, меня записали во вспомогательный медперсонал без суда и следствия. Ладно. — Одеяло постели, — выдает Райан нечто среднее между командой и просьбой, стоит затихнуть звуку скрипучих шагов. Одеяло свернуто в несколько раз и устроено под лямками рюкзака. Достаю и расстилаю на утоптанном снегу. Кесседи тут же усаживает Мыша на него. — Вторая операция за один день, коллега? — это Райан мне. — Тебе смешно? — огрызаюсь. Кесседи как-то невесело усмехается и не отвечает. На этом разговоры оканчиваются. Мышонок уже на земле, Райан приседает на корточки, ощупывая лодыжку. — Будет больно, — предупреждает и резко дергает. Глаза мальчишки увлажняются, он мычит от боли, сцепив зубы, но, слава его разумности, не кричит. Не хватало еще привлечь незваных гостей. — Ты… не… сказал, что будет ТАК… больно, — бормочет Мышонок. — Ты не спрашивал, — Кесседи отходит, скидывает с плеч свой рюкзак и начинает копаться в нем, пока не извлекает моток ткани. Деловито рвет на куски, после чего возвращается к нам. — Сейчас перевяжем, — сообщает пострадавшему, — и нужно пару дней поменьше наступать на эту ногу, — интересно, как он себе это представляет? — Фред, — испуганно напоминает Мышонок, — он сказал, надо идти, нельзя быть балластом. — Значит, будешь идти, — отрезает Кесседи, потом его голос смягчается: — Я буду помогать, — поднимает глаза на меня. Чего ждет? Дергаю плечом и дарю Райану хмурый взгляд. — Поможем, — поддерживаю вслух. Чувствую себя нелепо, два добрых дела за одни сутки — это для меня слишком. После того, как Кесседи заканчивает перевязку, помогает Мышонку обуться. Везет, что ботинки больше на несколько размеров. — Идем? — спрашиваю. — Угу, — Райан уже на ногах, надевает рюкзак на спину, а потом останавливается на середине движения и сбрасывает его обратно на снег, — пожалуй, так, — комментирует, — возьмешь? — киваю. Сам поднимает Мыша и перекидывает себе через плечо. — Без вариантов, приятель, — поясняет, — на руках я тебя далеко не донесу. Мальчишка не возражает, да и я тоже. Рюкзак у Райана не слишком-то легкий, но Мышонка я не подниму, а если и сумею, то пройду с ним не дальше, чем на два шага. Так мы и идем: я тащу два рюкзака, Райан Мышонка, а сам Мышь висит вниз головой и время от времени жалуется, что его укачивает, и сейчас стошнит. Весело. *** — Ну и как мы их найдем? — спрашиваю, оглядывая окрестности. Уже совсем светло. Большую часть ночи мы шли мимо полуразрушенных промышленных зданий, которыми давно не пользовались, теперь же оказались в когда-то жилом поселке. Сложно представить, что раньше это место было по-настоящему населено, люди приезжали сюда из Верхнего мира на заработки, работали на производстве, привозили с собой целые семьи. Все развалилось в прямом и переносном смысле, а поселок встречает нас насквозь прогнившими бараками с выбитыми стеклами, кое-где окна забиты досками. — Черт его знает, — признается Кесседи. — Мы потерялись? — тут же спохватывается Мышонок на его плече. — Найдем, говорю, — уверенно заявляет Райан. Ясное дело, найдем, потому что с выбором у нас небогато. А вот то, что обещали догнать за час, а потратили больше, — скверно. Коэн и так недоволен. — Пойдем искать следы, — предлагаю. Райан кивает, лицо у него напряженное, тоже не ожидает ничего хорошего от встречи с главарем, к тому же явно выдохся от своей ноши. Мы плетемся по протоптанной тропинке на заваленной снегом дороге. Постоянно озираюсь по сторонам, больше стараясь ни высмотреть кого-то из Проклятых, а не пропустить появление незнакомцев. Поселок большой, много больше, чем тот, в котором мы жили раньше. Хотя тот считается центральным районом. Кто знает, какие банды уже облюбовали это место. Вспоминаю о СБ. Надеюсь, они не потеряют Проклятых из виду. — Смотри, умник, — зовет Кесседи. Вглядываюсь в сторону, куда он указывает, но все равно не вижу ничего необычного. Снег вокруг либо не тронут вообще, либо утоптан. Где свежие следы, а где старые — не поймешь. — Куда? — сдаюсь. — Вон, — указывает рукой. Теперь вижу, на одном из островков нетронутого снега кто-то пальцем вывел стрелку, указывающую направление. — Ловушка или свои? — спрашиваю. “Свои”, тоже мне. Когда это Проклятые стали “моими”? — Либо то, либо другое, — отзывается Райан, похоже, уже настолько выдохся, что ему все равно. — Логично, — хмыкаю и решительно поворачиваю туда, куда указывает стрелка. Либо местные так заманивают к себе любопытных чужаков, либо кто-то сердобольный (а, кроме Брэдли Попса, вариантов у меня нет) позаботился, чтобы мы нашли Коэна и остальных. Поднимаю с земли камень, целюсь и кидаю. Он падает в сугроб, испортив аккуратно выведенную стрелку. Если ловушка — кому-то придется выйти и нарисовать свой “указатель” заново. Кесседи одобрительно кивает. Наивный, будто мне требуется его одобрение. 15. Если в поселке и обретаются местные банды, то они не заморачиваются отловом путников. Стрелку нарисовал догадливый Попс, и она выводит нас к остальным. Еще за несколько дворов чувствуется запах дыма. Значит, Коэн счел это место достаточно безопасным, чтобы развести костер. Проклятые находятся в одном из бараков, расположенных в стороне от основной дороги. Дверь строения снята с петель, и вместо нее в проходе виднеется голова Курта, крупного неразговорчивого парня, чьи необычно пухлые щеки запомнились мне еще по слайдам. Райан поднимает свободную руку в приветствии (второй поддерживает Мышонка). По обычно равнодушному лицу здоровяка Курта проскальзывает улыбка, но тут же снова исчезает. Он качает головой и поджимает губы — предупреждает, что теплой встречи не будет. — Будут проблемы, что задержались? — спрашиваю. Кесседи отмахивается: — Не больше, чем обычно. А вот у тебя будут, — это он Мышу, которого только теперь ставит на ноги. Мальчишка пошатывается и снова почти падает, но Райан ловит его за воротник и держит до тех пор, пока тот не восстанавливает равновесие. — Фред до сих пор зол на тебя из-за Сида, теперь за то, что тормозишь группу. Продолжать, или выводы сделаешь сам? — Сам, — бурчит Мышонок, опуская взгляд. — Отлично, — серьезно кивает Райан. — Так что выгляди здоровее всех здоровых. — Угу, — вздыхает мальчишка, наступает на больную ногу, охает и начинает валиться на бок. — Понятно, — Кесседи разворачивает его, как куклу, прижимает к своему боку и кладет ладонь на плечо. — Идешь рядом, весь вес на меня, и делаешь вид, что все в порядке. — Я… я постараюсь… — Сделаешь, — отрезает Райан и делает первый шаг. Мышонок пытается приноровиться идти, так, как ему сказано. Когда Кесседи убеждается, что со стороны все выглядит более-менее прилично, то оборачивается ко мне и протягивает свободную левую руку за рюкзаком. — Давай. — Он и так тяжелый, — качаю головой, имея в виду раненого мальчишку. — Я донесу. — Давай, — повторяет Райан с нажимом. Ясно, нетяжелый, потому что здоров и просто идет рядом. А раз так, с чего бы Кесседи отдавать мне свою поклажу. Больше не спорю и отдаю рюкзак. — Умник, иди вперед,— кивает бывший сосед. Засовываю руки в широкие теплые карманы штанов. Мне, что, больше всех надо? Пусть поступает, как знает. Прохожу вперед, поднимаюсь по кривым ступеням. Курт сторонится, и я вхожу внутрь. За порогом большое пространство, служащее раньше холлом. Проклятые не стали разбредаться по пустым холодным комнатам и расположились здесь. Посередине помещения прямо на полу разведен костер, а члены банды устроились по периметру: кто-то сидит и жует что-то из припасов, кто-то уже спит. Ближе всех к дверям, полулежа на одеяле, сидит Фил. Ловлю его злой взгляд. Поразительное неравнодушие к моей персоне. Коэн у костра. Он как раз пьет из фляжки, когда видит вошедших. Его обезображенное шрамом лицо становится еще более безобразным. Глаза полны гнева. Фляжка замирает у губ. На кого из нас направлен гнев, ясно без слов. Меня главарь вообще будто не замечает.