Однако Арчи и правда был необычайно весел. Кто-то вспомнил про годовщину свадьбы тети Джесси и дяди Джема, все выразили сожаление, что дядя еще в море и не может произнести тост. Тут Арчи вдруг вызвался сказать речь вместо отца, что было ему вовсе не свойственно. Вышло немного несвязно и витиевато – как, впрочем, и полагается свадебным речам. В заключение Арчи повернулся к матери и дрогнувшим голосом пожелал ей «чтобы жизнь ее украшали розы, чтобы сыновья ее любили, чтобы счастье мчалось к ней на всех парусах, невзирая на ветры и течения, и чтобы Джем – главное сокровище, поскорей вернулся домой». При упоминании капитана, который находился на обратном пути домой после долгой морской экспедиции, миссис Джесси растроганно зашмыгала носом, а мальчишки одобрительно загудели. Затем Арчи порывисто встал из-за стола и вышел из комнаты. – Просто смущается от похвалы, – оправдал странное поведение предводителя верный Чарли. – Его Фиби позвала, я видела! – сказала Роза, пристально глядя в приоткрытую дверь. – Ты нашел еще подарки? – спросил Джейми, когда его брат вернулся в гостиную, веселее прежнего. – Да! Подарок для мамы! Вот он! – громко объявил Арчи и распахнул дверь. В проеме появился высокий мужчина. – Где моя дорогая женушка? – воскликнул он. – Первый поцелуй – ее, а остальные всем желающим! Не успел он договорить, как миссис Джесси зарылась щекой в его грубую шинель, пока четыре мальчика прыгали вокруг, требуя внимания. Роза устроилась на подоконнике и смотрела на радостную суматоху со стороны, как сказку о рождественском чуде. Суровый дядя Джем с гордостью посмотрел на старшего сына и ласково обнял младших. Затем подолгу жал руки мужчинам и сердечно обнимал женщин – даже мрачная тетушка Майра слегка повеселела. Затем капитан устроился в дедовском кресле, рядом примостилась «дорогая женушка», трое младших сыновей взгромоздились ему на колени, а белокурый Арчи стоял за плечом, как переросший херувим. Семейная идиллия «радовала глаз любого смотрящего», как верно заметил Чарли. – Все живы-здоровы! Слава Богу! – сказал, оглядывая домочадцев, капитан Джем, когда гвалт приветствий смолк. – Розы не хватает! – заметил отсутствие сестры малыш Джейми. – Боже правый! Совсем забыл про девочку! Где маленькая дочурка Джорджа? Дядя Джем видел Розу только в младенчестве. – Где большая племянница Алека, ты хочешь спросить, – с завистью в голосе поправил дядя Мак, он и сам не возражал бы быть опекуном. – Я здесь, сэр! – сказала Роза, неохотно покидая укрытие. – Святые угодники! Как вымахала! – вскричал капитан Джем, стряхнул мальчишек с колен и встал, чтобы поприветствовать даму, как полагается джентльмену. Однако ее ладошка в его руке оказалась столь крохотной, а личико обладало столь сильным сходством с лицом покойного брата, что капитан не удержался в рамках приличий, его глаза потеплели, он сгреб племянницу в охапку, приподнял и прошептал, прижавшись обветренной щекой к ее мягкой щечке: – Благослови тебя Господь, дитя! Прости, что не сразу про тебя вспомнил, будь уверена – дядя Джем рад тебя видеть, как никто другой! Когда он опустил Розу на пол, ее лицо светилось – она больше не чувствовала себя отверженной и не собиралась прятаться за занавеской. Все расселись и стали слушать рассказ о приключениях капитана – тот твердо решил добраться домой к Рождеству; множество препятствий встало у него на пути, однако в конце концов он все преодолел и послал телеграмму Арчи, попросив держать свой приезд в тайне и быть готовым к встрече в любую минуту. Корабль прибыл в другой порт, и капитан все же рисковал опоздать к ужину. Потом Арчи поведал, как телеграмма весь вечер прожигала ему карман. Он посвятил в дело Фиби, и она нарочно задержала капитана в холле до конца речи, чтобы сделать его появление еще более эффектным. Взрослые просидели бы за разговорами вечер напролет, однако у детей были свои представления о рождественском веселье, поэтому, поболтав часок, они беспокойно заерзали и обменялись заговорщицкими взглядами. Стив выскользнул из комнаты, и через пару минут – мальчики даже не ожидали от Денди такого проворства – из холла донесся пронзительный звук волынки – бравый музыкант клана Кэмпбеллов подал сигнал к началу всеобщего гуляния. – Стиви, старина, полегче! Ты хорош, но шум от тебя – адский! – взмолился дядя Джем, закрывая уши руками: он еще не знал о новом увлечении мальчиков и слегка опешил. Стив послушался и исполнил шотландский рил как можно тише, а остальные мальчики сплясали под восхищенные возгласы взрослых. Капитан Джем, как истинный моряк, не мог усидеть, когда остальные веселятся, поэтому, пока волынщик переводил дух, он грациозно вышел на середину и воскликнул: – Кто спляшет «с носа на корму»? Никто не откликнулся на призыв, и дядя Джем сам принялся насвистывать мелодию, да так зажигательно, что миссис Джесси встала к нему в пару, хихикая, как юная девушка; Роза и Чарли вышли вслед за ними, и четверка пустилась в пляс – умело и весело. Глядя на них, остальные вскоре присоединились к танцу. Это было только начало, в тот вечер все танцевали без устали. Даже Фан Си отличился, пригласив тетушку Изобиллию. Он искренне восхищался ей, как самой полной из дам, поскольку в его стране ценились тучные фигуры. Добродушная старушка была польщена вниманием и, как постановили мальчики, тоже «положила на него глаз», иначе не позволила бы себя подкараулить под омеловой веточкой. Очарованный тетушкой китаец встал на цыпочки и запечатлел на ее пухлой щеке поцелуй. Тетя Изобиллия была поражена, а черные глазки Фана гордо поблескивали, и все смеялись до упаду над этой сценой. Фана подговорил Чарли, а сам Чарли собирался подловить под омелой Розу, он придумывал разные хитрости и просил братьев о содействии. Роза была настороже, на хитрости не попадалась и всячески выражала презрение к глупой традиции. Бедняжке Фиби повезло меньше, она подавала чай тетушке Майре как раз под злополучной веткой, чем и воспользовался Арчи. Всеми почитаемый предводитель клана, разумеется, не позволил бы себе подобной шалости – просто приезд отца слишком его развеселил. Он не замедлил принести Фиби извинения и вовремя подхватил поднос, который та чуть не выронила из рук. Джейми, недолго думая, объявил, что дамы должны сами его поцеловать, а дядя Джем и вовсе вел себя так, будто весь потолок увешан омелой. Дядя Алек незаметно положил несколько листиков на чепец тети Изобиллии, а затем поцеловал ее в щеку, чему тетушка очень обрадовалась. Она всегда с удовольствием разделяла праздничные забавы, к тому же Алек был ее любимым племянником. Чарли же никак не удавалось подкараулить добычу, отчего его решимость только крепла. Когда остальные попытки провалились, он уговорил Арчи предложить игру в фанты. «Все понятно!» – подумала Роза и вела себя крайне осторожно, так что ей ни разу не пришлось выкупать свой фант. – Давайте оставим фанты и еще во что-нибудь поиграем! – сказал Уилл, не подозревая, какие интриги плетутся рядом с ним. – Последняя партия! – сказал Принц, у которого была припасена еще одна хитрость. Джейми отчаянно закричал в холле: «На помощь! Скорее!» Роза отвлеклась и прослушала свой вопрос. Раздался дружный крик «Выкуп! Выкуп!», к которому присоединился и предатель Джейми. «Попалась!» – торжествующе подумал хитрый Чарли, довольный выдумкой. Роза отдала Принцу игольницу, смерив его презрительным взглядом, от которого он, впрочем, даже не дрогнул. Однако решил про себя «не слишком вредничать», отдавая должное ловкости сестры. – Какой же выкуп мы назначим за этот симпатичный фант? – спросил Стив. Чарли, настоял, что будет судьей этого раунда и объявил: – Пусть владелица фанта приведет старину Мака под ветку омелы и крепко поцелует! Держу пари, он будет в ярости! Игроки замолчали. Мак терпеть не мог подобных глупостей и не участвовал в игре, предпочитая тихую беседу со взрослыми. Он стоял у камина и с важным видом слушал разговор мужчин, пребывая в счастливом неведении относительно зреющего против него заговора. Чарли, уверенный, что Роза откажется, крайне удивился и, разумеется, обрадовался, когда она вдруг рассмеялась и направилась к камину. Подойдя к группе джентльменов, девочка отвела под ветку омелы дядю Мака и сердечно поцеловала его в щеку. – Спасибо, дорогая! – воскликнул тот, польщенный неожиданно оказанной ему милостью. – Так нечестно! – возмутился было Чарли, однако Роза мгновенно его осадила: – Ты сказал «старина Мак», что, кстати, не очень-то уважительно. Я выкупила фант! Все, мистер, вы упустили последний шанс! С этими словами Роза сорвала с люстры ветку омелы и кинула ее в огонь, а мальчишки хохотали от души над поверженным Чарли и поздравляли сообразительную Розу. – Что происходит? – спросил Мак-младший – его вывел из задумчивости громкий смех, к которому присоединились даже взрослые. А когда ему все разъяснили, Мак задумчиво посмотрел на Розу сквозь очки и сказал: – Ну и что? Я бы не возражал. Братья взревели от восторга и принялись дразнить бедного Червя. Не было бы ему покоя от насмешек, не предложи тетушка Изобиллия легкую закуску. Мак же не видел ничего смешного и считал, что с честью вышел из трудного положения. Вскоре обнаружилось, что малыш Джейми уже давно спит как сурок, свернувшись калачиком в уголке дивана, а значит, пришла пора прощаться. Гости засобирались по домам. Когда дружная компания столпилась в холле, обмениваясь последними добрыми пожеланиями на прощанье, раздался нежный голосок, который напевал «Милый дом». Все замолчали и прислушались; пела Фиби, бедняжка Фиби, у которой никогда не было ни дома, ни отца с матерью, ни братьев и сестер – она была одна в целом свете, но все же не поддавалась страху и грусти, а с благодарностью принимала крохи счастья, выпадающие на ее долю, и с песней выполняла свою работу, никогда не жалуясь. Все знали о судьбе Фиби и ценили ее характер, поэтому, услышав одинокий голос, дружно подхватили песню, и она наполнила собою старый дом и еще долго звучала в ушах маленькой служанки, которая первый раз в жизни встречала Рождество под крышей, где ей были рады. Глава двадцать первая Тревожный день – Алек, сегодня лютый холод! Ты же не отпустишь девочку на улицу? – сказала тетушка Майра как-то февральским утром, заглядывая в кабинет, где доктор Алек читал газету. – Если уж болезненная особа вроде тебя справилась, то крепкая девочка точно выживет, тем более что она одета по погоде! – с вызывающей уверенностью заявил доктор Алек. – Ты даже не знаешь, какой пронизывающий ветер! Я продрогла до мозга костей! – не сдавалась тетушка Майра, потирая фиолетовый от холода кончик носа перчаткой унылого цвета. – Не сомневаюсь, мэм! Недолго продрогнуть, когда одет в креп и шелк вместо меха и фланели. Розочка гуляет при любой погоде, и побегать часок на коньках ей точно не повредит! – Предупреждаю – ты рискуешь ее здоровьем; допустим, девочке стало лучше за последний год, но радоваться рано – успех часто обманчив! Роза все же хрупкое создание, и первый же серьезный недуг унесет ее, как и ее несчастную мать! – предрекла тетушка Майра, мрачно покачивая головой в объемном капоре. – Я рискну, – сдвинув брови, отозвался дядя Алек – он всегда хмурился при упоминании матери девочки. – Попомни мои слова, ты еще пожалеешь! С этим мрачным пророчеством тетя Майра черной тенью исчезла в глубине коридора. Надо признать, доктор не был лишен недостатков, и одним из них, впрочем, присущим многим мужчинам, была крайняя нетерпимость к непрошеным советам. К мнению старших тетушек он всегда прислушивался, к миссис Джесси часто сам обращался за помощью, однако остальные три дамы нещадно испытывали его терпение бесконечными предостережениями, жалобами и увещеваниями. С тетушкой Майрой ему было особенно сложно ладить и хотелось спорить с каждым словом. Он ничего не мог поделать и, откровенно признаваясь в упрямстве, посмеивался над собой. Вот и сейчас – он и сам раздумывал, не стоит ли Розе отложить прогулку, пока ветер не стихнет и солнце не станет пригревать сильнее. Однако стоило тетушке Майре выразить свое мнение, он решил поступить ей наперекор и отпустить Розу гулять, несмотря на мороз. Он не боялся за здоровье племянницы и несколько минут спустя с гордостью наблюдал через окно, как девочка спешит по аллее с коньками на плече, в теплом костюме из тюленьей кожи и со щечками розовыми, как у маленькой эскимоски. За ней мрачной тенью следовала тетушка Майра. «Надеюсь, она долго не задержится на улице, ветрина такой, что проберет до костей не только Майру!» – подумал доктор Алек полчаса спустя, когда отправлялся в город по старой дружбе навестить нескольких пациентов. Эта мысль еще не раз к нему возвращалась, поскольку день выдался морозным и доктора бил озноб даже в шубе из медвежьей шкуры. Впрочем, он достаточно доверял Розе и не сомневался, что она не будет изображать из себя Касабьянку[24] и заживо сгорать – а в ее случае замерзать на посту. Случилось так, что Роза с Маком условились встретиться после немногочисленных уроков, которые ему было позволено посещать, и прокатиться на коньках. Роза ждала в условленном месте, и преданность обошлась ей очень дорого, поскольку Мак о ней совершенно забыл и после уроков увлекся химическими опытами. И только когда в лаборатории нечем стало дышать от продуктов горения, он вспомнил о Розе и, конечно, поспешил бы на встречу, но мама запретила ему выходить, чтобы не повредить глаза на холодном ветру.