– Докладывайте, – с порога потребовала рапорт я, сразу же начав рассматривать обстановку комнаты в надежде зацепиться взглядом хоть за что-нибудь стоящее (под “стоящим” я обычно подразумеваю подозрительное или просто неровно лежащее “нечто”). Отчитываться, как всегда в этой тройке, начала Расселл: – С целью установки слежки за домом Терезы Холт мы приехали на место патрулирования ровно в восемь ноль-ноль и увидели открытую дверь. Это показалось нам странным и, спустя пятнадцать минут наблюдения, я приняла решение проверить обстановку. В случае наличия Терезы Холт в доме я представилась бы новой соседкой, но нашего объекта дома не оказалось. – Мы проверили каждую щель в этом доме, даже шкафы и холодильник – её здесь точно нет, – уперевшись руками в бока, перебил свою напарницу Джексон-старший. – С чего вы взяли, что она пропала? – решила сразу перейти к сути дела я, так как понимала, что мы уже почти подошли к ней впритык. – Мы обнаружили записку. Лежала на журнальном столе, – Джексон-младший протянул в мою сторону сложенный пополам лист бумаги серого цвета. Его руки, как и руки его напарников, были облачены в белые латексные перчатки, и я потянулась за своими перчатками, всегда носимыми во внутреннем кармане моей куртки, но вдруг не нашла их. – Ничего, возьми мои, – невозмутимо протянул мне новый комплект своих перчаток Арнольд, и я спокойно приняла его, хотя вскользь и взглянула на всех присутствующих, пытаясь понять, не углядели ли они в этом жесте чего-нибудь чрезмерно интимного, но лица моих коллег не выразили никакого удивления, так что я успокоилась не успев взволноваться. Ещё до того, как я прочла текст записки, я обратила внимание на почерк – он был неровным, буквы непроизвольно выбивались вверх и выпирали вниз: “У меня всё в порядке. Я просто беру тайм-аут. Пожалуйста, заплати по коммунальным счетам за текущий месяц – необходимую сумму найдёшь на холодильнике. Не переживай. К концу дня выйду на связь. Люблю тебя, старшая”. – Почерк неровный, – сдвинув брови, вслух констатировала я. – Она писала эту записку либо в неудобной позе, либо в нервном состоянии. Следов борьбы в квартире не обнаружено? – я бросила взгляд на Джексона-старшего, стоящего ко мне ближе остальных. – Всё чисто, – отрицательно мотнул головой он. – Её похитили, – вынося этот вердикт, я чувствовала, как моё нутро начинает мёрзнуть от предчувствия самого страшного варианта развития событий. – Вы уверены? – в упор смотрела на меня лейтенант Расселл, и я видела в её глазах не меньшую уверенность. – Следов борьбы нет, – решил напомнить мне Джексон-младший. – Значит, похитителя она знала и пошла с ним добровольно. Записка написана неровным почерком, собранный чемодан, – я указала в сторону чемодана, стоящего в коридоре при выходе из гостиной, – может свидетельствовать о том, что она действительно могла собираться куда-то уехать, но уезжая куда бы то ни было надолго она не могла забыть свои вещи, как и не пожелала бы не воспользоваться своим автомобилем. – С чего ты взяла, что она собиралась уехать надолго? – повёл бровью Рид. – В записке она просит кого-то, по-видимому старшую сестру, оплатить её коммунальные счета за текущий месяц, то есть как минимум до конца месяца она здесь появляться не собиралась. – Она собрала вещи и уже была готова уезжать, но её перехватили, – продолжал логическую цепочку моих размышлений Арнольд. – Пришёл кто-то, кого она знала, либо кто-то вооружённый, что заставило её пойти с ним без оказания сопротивления. Возможно, он заставил её написать записку, а забытый чемодан и открытая дверь – это на первый взгляд малозаметные, но важные детали, на которые напавший не обратил внимания. – Но если это Стрелок, в таком случае зачем ему уводить её куда-то? – встрял Джексон-младший. – Он мог бы прикончить её на месте, как всех предыдущих своих жертв. Это был хороший вопрос. И хотя я не могла ответить на него с маху, самое главное в сложившейся ситуации было прозрачно, как хрусталь: Терезу Холт похитили, и неважно, уходила ли она из дома по собственной воле или её выводили под дулом пистолета. Неровно составленная записка есть, забытый чемодан есть, открытая дверь есть, а её самой нет. Значит, счёт уже идёт на минуты, и значит её жизнь, если она всё ещё не оборвана, уже сейчас зависит от скорости наших действий. – Срочно объявить Терезу Холт в розыск! – едва не подскочив на месте, выпалила я. – Поставить весь полицейский участок Роара на дыбы, обойти всех соседей, ко второй половине дня, если к тому времени Холт не будет найдена, организовать поисковые отряды добровольцев, опечатать дом и вызвать сюда специалистов по экспертизе, записку в срочном порядке отдать на проверку на наличие отпечатков пальцев и прочих следов. Рид, выясни, где находится её ребёнок и не пропал ли он тоже. Начни поиски с её брата, она упоминала, что последние дни оставляла сына у него. Тереза Холт не та мать, которая умчится в неизвестном направлении оставив своего ребёнка на попечение брата. Если она действительно уехала из города, значит ребёнок должен быть с ней. Если она не забрала сына, значит она не уезжала – её увезли. Все мгновенно пришли в движение, начались звонки, я вышла в коридор вслед за Арнольдом. Не сдержав эмоции, я вдруг вслух влепила себе словесную пощёчину: – Что бы с ней ни произошло в ближайшее время, виной тому будет пассивность местной полиции, – остановившись на месте и сжав кулаки, едва не прорычала я. – За её домом должно было быть установлено наблюдение! – Вина не твоя, Пейтон. Это Рот не предоставил нам своевременную помощь. – Наплевать. Если девушка будет мертва… – перед моими глазами внезапно возник образ Астрид. Я не знала брата Терезы, но я знала её сестру. Я знала, как сильно Астрид любит Терезу. Если с ней что-то произойдёт – Астрид меня не простит. Я сама себя не прощу. Мой мобильный зазвонил во внутреннем кармане куртки, и я открыла захлопнувшиеся перед этим под весом плохого предчувствия веки. Звонили из участка. В телефоне раздался уставший голос Сэмюэля. То, что он произнёс, могло бы заставить меня сорваться с места и выбежать в сторону звонящего со скоростью света, но в результате услышанное попросту приковало меня к месту. Положив трубку спустя полминуты, я, не смотря на Арнольда, заговорила голосом, каким люди обычно говорят во время сильного мороза: – Возьми на себя её родственников, – сдвинув брови, не желая видеться с Астрид, начала я. – Я возьму на себя её друзей, коллег и знакомых. Думаю, их полный список ты сможешь собрать при разговоре с родственниками. Начни с её сестры, Астрид Бардшо. Думаю, слова Терезы в записке: “Люблю тебя, старшая”, – были адресованы именно ей. Если это так, значит Тереза должна была отправить Астрид смс-сообщение или позвонить ей, чтобы та пришла домой и увидела записку с инструкцией. – Значит, я еду к Астрид, допрашиваю её и достаю списки родственников и друзей Холт, после чего сбрасываю их тебе… – Параллельно с тобой пусть работают братья Джексон и лейтенант Расселл. Как только на место приедут эксперты, думаю, это будет через минут десять, пусть Джексоны и Рассел сразу приступают к опросу соседей. – А чем в это время планируешь заняться ты? Списка знакомых пропавшей у тебя всё ещё нет. – Только что мне звонил Сэмюэль. Говорит, что в участок явился Пауль Дэвис. Он утверждает, будто владеет информацией по делу Больничного Стрелка, но разговаривать он желает только со мной, – Арнольд врезался в меня напряженным взглядом и, от его встречи с не менее напряженным моим взглядом, в пространстве между нами едва не разлетелись искры. – Довези меня до участка, он недалеко от дома Астрид. *** За считанные минуты полицейский участок Роара встал на уши из-за пропажи Терезы Холт, чья личность была непосредственно связана как минимум с двумя последними жертвами Стрелка. Прежде чем мы с Ридом успели добраться до участка, Рот лично позвонил мне и сообщил о том, что следственные группы уже сформированы и отправлены на амбразуру общения с близким кругом пропавшей, и всё равно я закрепила за собой общение с её коллегами, а за Ридом общение как минимум с Астрид, так как предположительно именно ей была адресована прощальная записка Терезы. Как только Арнольд высадил меня у полицейского участка и помчался по адресу Астрид, я вихрем ворвалась сначала в здание участка, затем в свою часть кабинета и, уже спустя полминуты, с лёгкостью отыскала Сэмюэля в коридоре у его любимой кофемашины. Оказалось, Пауль Дэвис уже двадцать минут как дожидался меня в допросной комнате, в которую его отвели сразу после того, как он бросил в лицо дежурному полицейскому фразу: “У меня имеется информация по Больничному Стрелку, но разговаривать я буду только со следователем по имени Пейтон Пайк”. *** Зайдя в допросную комнату уверенным шагом, я разместилась напротив сидящего за столом Пауля Дэвиса и начала с прямого выстрела в лоб: – Почему Вы пожелали вести диалог именно со мной? – Потому что Ваша фамилия Пайк, – невозмутимым тоном отозвался явно невыспавшийся этой ночью мужчина. – Двое погибших тридцать два года назад докторов в городской больнице Роара от рук Стрелка тоже носили фамилию Пайк. Не знаю, кем те двое Вам приходились, но уверен, что Вы неспроста так сильно роете это дело даже спустя столько лет. – Вас это удивляет? Неделю назад был новый труп. – Да, но изначально Вы задержали меня в подозрении в преступлении сроком давности в три десятилетия, значит Вы связываете эти два происшествия… – Не два, мистер Дэвис. Пять лет назад была ещё одна жертва. – Я не знал. – Так что же, Вы решили помочь мне “рыть”? – Будем откровенны: полиция Роара работает неэффективно. Людей стреляют на улицах, но убийц не ловят, предпочитая сосредотачиваться на мелких грабителях или толкателей травки… – Вы сказали “убийц”? – мгновенно насторожилась я. – Хотите сказать, что речь идёт не об одном человеке? – Минимум о двух, – поджав губы, вперился в меня обеспокоенным взглядом мужчина, и я вдруг почувствовала, как к моему горлу подкатил нервный ком. – Я хочу рассказать именно Вам всё, что мне известно или, как я считаю, может быть известно, так как считаю, что только настолько заинтересованный человек как Вы способен довести это дело до конца, а не все ваши второсортные следователи-любители, прокисшие пенсионеры и простаки вроде Кадмуса Рота. – Говорите, что Вы хотите мне сказать, – сглотнула ком я, зная, что за окном, расположенном в стене за моей спиной, сейчас стоит и слушает всю эту красочную речь как минимум три сержанта. Как бы положительно я не относилась к своему начальнику, всё же Дэвис только что сказал правду: Рот слишком прост для своей должности, а девяносто процентов уголовного отделения Роара – это всего лишь кучка окислившихся от времени и скучной провинциальной жизни контактов (положительные пять плюс пять процентов составляю я с Ридом). – Как Вам известно, в ту злосчастную ночь тридцатидвухлетней давности я находился рядом с местом преступления, практически впритык к нему. И я… Кое-что видел и слышал… – Что же Вы видели и слышали? – заметив, что мой собеседник начинает буксовать, я решила его подтолкнуть, и, положив предплечья на стол, сцепила между собой пальцы. – В ту ночь, когда мы с Патриком Леграном пришли в больницу с его переломом руки, доктора позвонили в фостерную семью, из которой мы вместе сбежали. Забирать нас из больницы приехали социальные работники Уилла Смит и Юджиния Роджерс. Миссис Смит осталась в больнице, дожидаться выхода Патрика, а миссис Роджерс отвела меня в машину, в которой заблокировала, после чего поспешно вернулась в больницу, чтобы вместе с миссис Смит дождаться выхода Патрика… Устав от напряжённого дня, я разлёгся на заднем сиденье, решив вздремнуть в ожидании, но примерно спустя одну, максимум две минуты после ухода миссис Роджерс я услышал голоса рядом с нашей машиной. Решив не выдавать себя, я продолжил лежать на заднем сиденье и таким образом стал случайным свидетелем разговора… Разговаривали двое мужчин: один был молодой, в белом халате, второй по голосу показался мне заметно старше своего собеседника, но его лица я не разглядел, так как по направлению ко мне он всё время располагался спиной и во время разговора ни разу не обернулся. Об этом человеке могу сказать лишь то, что он был наполовину седым и на нём было длинное чёрное пальто. – О чём эти люди разговаривали, что заставило Вас искать разговора со мной, мистер Дэвис? – по моей спине пробежали непроизвольные мурашки от осознания того, что передо мной, вполне вероятно, сейчас может сидеть реальный, живой свидетель той роковой ночи, и он действительно может что-то знать. Дэвис продолжал слегка обеспокоенным тоном: – Из-за морозного ноябрьского воздуха и близости разговаривающих к машине, в которой я притаился, слышимость была хорошей, поэтому я абсолютно уверен в верности того, что услышал той ночью… Тот мужчина, который был постарше, говорил молодому доктору, что тот должен будет передать ему какого-то мальчика через окно и чтобы во время передачи он был осторожен. Он упомянул, что всё должно пройти тихо и без свидетелей. Я хорошо запомнил, что мужчина говорил именно о “мальчике”, а не о “ребёнке”. Поэтому когда спустя несколько дней после случившейся в больнице стрельбы я узнал, что кроме трёх застреленных людей пропал ещё и новорождённый младенец, мальчик, я почти уверился в том, что услышанное мной могло быть напрямую связано с развернувшейся трагедией… От услышанного моё сердце заколотилось так громко, что его стук начал отбивать бой в моих барабанных перепонках. Я с трудом верила в услышанное. И всё же я заставила себя двигаться дальше: – Вы уверены в том, что один из них был доктором? – На нём был медицинский халат. – Вы сказали, что лица говорившего Вы не видели, но что с лицом человека в медицинском халате? Вы утверждаете, будто он был молод. Значит, у Вас есть повод для подобного утверждения? Вы видели его лицо? Сможете опознать? – вопросы сыпались из меня словно из рога изобилия, но я ничего не могла с собой поделать – либо в этом деле впервые за три десятилетия нарисовался реальный свидетель, либо у меня начинала серьёзно ехать крыша. – Верно, лица человека в чёрном пальто я не видел, только его затылок, но… – моё сердце начало больно ударяться о рёбра. – Едва ли я смогу опознать второго, молодого человека, ведь прошло уже тридцать два года – с тех пор он наверняка постарел… Однако это нестрашно. – Нестрашно? – я не могла понять, что бы это могло значить. – Поясните, – не задумываясь решила настаивать я. – Той ночью я столкнулся с этим молодым доктором на ресепшене, расположенном при входе в больницу. Это произошло приблизительно за пятнадцать минут до того, как я стал свидетелем того странного диалога… Договорив с мужчиной в чёрном пальто доктор прошёл впритык к машине, в которой я прятался, и я увидел его профиль. Я уверен в том, что это был именно тот доктор, которого я видел на ресепшене. Я запомнил его имя, которое прочёл при нашей первой встрече – оно было указано на бейдже, подвешенном на шнурке на уровне его солнечного сплетения.