– Последние два месяца он официально значится безработным и, судя по всему, работу не ищет, всецело существуя за счёт полученных с продажи отошедшей ему после развода доли имущества средств. – Ты отличный сыщик, Рид. Почти гений, – резко поднявшись со своего места и уже накидывая на плечи куртку, расщедрилась на похвалу я. – Это ещё не всё. Начальные годы жизни этого типа меня тоже заинтересовали больше, нежели последующие, поэтому я выделил на их изучение немногим больше времени. У Пауля в фостерной семье имелся лучший друг, некий Патрик Легран. При оформлении медицинской страховки, недавно выпорхнувший из фостерной семьи Пауль указал контакты этого парня, как первого лица для связи. Через несколько лет он заменил его контакты на контакты своей первой жены, а затем произвёл замену на вторую жену, но по первому контакту я почти без проблем отследил местоположение этого Леграна. – Ты так просто сделал это? Насколько я понимаю, прошло около двадцати лет с момента указания Дэвисом в своей страховке контактов Леграна. Очевидно, за такой внушительный промежуток времени контакты искомого человека могли смениться не один десяток раз, – я заинтересованно смотрела на напарника, в который раз сумевшего удивить меня своими неординарными профессиональными способностями. Прошла всего лишь одна ночь с момента озвученного мной запроса. Этот парень за считанные часы нарыл на подозреваемого больше материала, нежели я могла бы рассчитывать получить от всего состава уголовного отдела полиции Роара. Но не от себя. Что ж, мне нравится мысль о том, что рядом со мной находится хотя бы один человек, способный работать не хуже меня. – Я ведь говорю, нахождение Патрика Леграна не составило для меня особенных проблем, – самодовольно отчеканил в ответ мне Рид. – На самом деле всё очень просто: Патрик не уезжал из Роара. После выпуска из старшей школы он, в отличие от Пауля, остался в городе. *** Бывшие жёны Пауля Дэвиса проживали в Нью-Йорке, зато его друг детства был в зоне нашей досягаемости, так что начать именно с него было самым простым. Мы быстро нашли Патрика Леграна. Координаты, найденные Арнольдом, оказались верны, искомый нами человек действительно жил на улице Файф, в одноэтажном доме под номером семь. Более того, нам повезло: Патрик работал фасовщиком в супермаркете сутки через двое и сегодня находился дома – занимался пересадкой газона. Заметив нашу машину, остановившуюся на тротуаре напротив его дома, он сразу же сосредоточил своё внимание на нас, когда же мы уверенным шагом направились в его сторону, он окончательно прекратил работу, опершись одной рукой о деревянный черенок лопаты. – Чем могу быть вам полезным? – заблаговременно поинтересовался мужчина в больших очках с тяжёлым стеклом, почему-то обратившись не ко мне, а к Арнольду, идущему позади меня. Мужчина был среднего роста и телосложения, с проплешиной на половину головы, на нём были светло-серые брюки и поло в вертикальную сине-белую полоску. На улице было по-осеннему прохладно, а потому отсутствие на нашем собеседнике тёплой одежды вызывало у меня невольное желание поёжиться. – Добрый день, – решив начать беседу со стандартного обращения, для начала поздоровалась я, остановившись на достаточном от собеседника расстоянии, чтобы он смог рассмотреть демонстрируемое мной удостоверение. – Пейтон Пайк, отдел уголовного расследования полиции Роара. А это Арноль Рид, мой напарник. – Арнольд обменялся с нашим собеседником одновременным кивком. – Вы мистер Патрик Легран? – Именно я. – Мы хотели бы задать вам несколько вопросов о Вашем лучшем друге Пауле Дэвисе. – О Пауле? – в удивлении брови мужчины взмыли вверх, после чего он вдруг замялся, явно благоразумно рассудив, что по приятной причине люди из отдела уголовного расследования едва ли могут интересоваться чьей-либо личностью. – Ну, мы с Паулем не лучшие друзья, это точно… Дружили в детстве, да и только. После выхода из фостерной семьи наши пути разошлись: Пауль уехал на поиски счастья в Нью-Йорк, а я остался в Роаре, получил квартиру, которую позже продал, чтобы доложить деньги на покупку этого дома, женился, обзавёлся двумя детьми… – на этой ноте я поняла, что разболтать этого человека будет несложно, как вдруг он выдал. – Погибшую учительницу из школы для одарённых детей имени Годдарда, миссис Фокскасл, мы не знали – обе мои дочери посещают обыкновенную старшую школу. – Почему Вы вдруг решили, что мы по вопросу убийства миссис Фокскасл? – мгновенно напряглась я. – Как же. Всего два дня прошло с момента этого страшного события, совершенно естественно, что полиция сейчас должна усиленно расследовать это зверство. Все жители Роара очень сильно надеятся на скорую поимку убийцы, а до тех пор спокойствия в этом городе нет и быть не может. Мы с Синтией перестали выпускать из дома своих дочерей после восьми часов вечера. Так ведь не может продолжаться вечно… – Мистер Легран, мы здесь по другому вопросу, – сжала кулаки я, пытаясь не сосредотачиваться на том факте, что бывший лучший друг Пауля Дэвиса, стоило ему только увидеть полицейское удостоверение, мгновенно заговорил об убийстве Ванды Фокскасл. – Можете ли Вы нам сказать, когда в последний раз Вы виделись с Паулем Дэвисом? – Примерно… – он задумался ровно на три секунды. – Приблизительно около пятнадцати лет назад. Я приезжал в Нью-Йорк по рабочим делам и предложил ему встретиться за чашкой кофе – он согласился. Мы неплохо провели время, поболтали о жёнах и дочерях, после чего разошлись и больше не пересекались, даже не созванивались и в социальных сетях не переписывались. Мужчина явно подозревал неладное – слишком старательно подчищал всевозможные хвосты неизбежно связывающие его с интересующей нас персоной, но зачем так поступать, если ты уверен в чистой совести своего пусть и бывшего, но друга? – Вы ведь всё равно когда-то были лучшими друзьями, – ткнула пальцем в небо я и, не встретив на это утверждение сопротивления со стороны собеседника, уверенно продолжила. – Вы дружили всё детство и вдруг перестали общаться? – Время разводит людей в разные стороны, – поджал губы Легран, однако в его мимике, в отличие от его слов, я всё ещё не находила ничего, что могло бы наталкивать на подозрения. – Мистер Дэвис в последнее время часто бывал в Роаре. Неужели он ни разу не заехал к Вам, чтобы поздороваться со старым другом? – Вот как? – брови мужчины поползли вверх в неприкрытом удивлении, на первый взгляд не похожем на притворное. – Я не знал, что Пауль приезжал в Роар. Может быть, он не знает мой точный адрес? – Разве Вы его не оставляли ему? – Да, называл, вроде бы, но когда это было! У меня тогда вторая дочь ещё не родилась. Может, он забыл. Хотя, если бы Пауль хотел встретиться со мной, он мог бы связаться со мной через социальную сеть – он есть в списке моих друзей. – Мистер Легран, может быть Вы помните, где Вы находились в ночь третьего ноября тридцать два года назад? Вопрос и звучал странно, и являлся максимально странным. Кто кроме меня смог бы ответить на него? Мой ответ: ночью третьего ноября тридцатидвухлетней давности, в трёхлетнем возрасте, я засыпала на диване в гостиной под доносящееся из столовой перешёптывание Грэга с Сигрид – ни они, ни я ещё не знали, что в тот момент обоих моих родителей убивают точными выстрелами в сердце. А что в ту страшную ночь делали вы? Существовали ли вы вообще в ту страшную ночь, как существовала я, и после которой стала существовать другая версия меня? Мистер Легран задумался, что для меня не стало неожиданностью, но ответ, который последовал за этим вдумчивым молчанием, меня поразил, словно внезапно прозвучавший гром среди ясного неба: – Как ни странно, но я хорошо помню, что я делал и где был конкретно в ту ночь. – Вот как? – не смогла скрыть своего напряжения я, боковым зрением уловив легкое колебание фигуры Рида справа от себя. Мистер Легран почесал свою плешь и, ухмыльнувшись, продолжил: – Как раз в то время мы с Паулем очень хорошо дружили. Да, действительно тогда мы были лучшими друзьями. Тридцать два года назад нам было по пятнадцать лет, мы здорово повздорили со своими опекунами и в итоге решились на побег. Первого ноября мы в первый и в последний раз в жизни сбежали из фостерной семьи, в которой не только нам, но и всем сиротам жилось откровенно несладко. Три дня мы были в бегах, нас даже в розыск подали, благодаря чему в городе на столбах появились ориентировки с нашими портретами, – при этих словах я покосилась на Арнольда и, словив мой взгляд, он едва уловимо пожал плечами, таким образом давая понять, что этот пробел в биографии Пауля Дэвиса, который должен был быть запечатлен в полиции таким важным документом, как ориентировка, он, по неизвестной причине, не нашёл. – На самом деле мы не сбегали из Роара, – тем временем продолжал мистер Легран. – Прятались в зданиях заброшенных складов, которые сейчас переделывают под помещение гипермаркета. В ту ночь, о которой Вы меня спрашиваете, я неудачно упал на крайнем складе, сорвался со ржавой лестницы и сломал правую руку. Нам пришлось добровольно идти в больницу, потому что открытый перелом был очевиден, как и факт того, что с этим препятствием нам не справиться без помощи взрослых. Моё сердце уже не стучало – оно колотилось о рёбра. – В ту ночь Вы с Паулем Дэвисом были в городской больнице? – Да, – уверенно кивнул Легран. – Той ночью мне накладывали гипс. – Вы помните, в котором часу это было? Я продолжала выпаливать из себя, как пули из автомата, вопросы, на которые ни этот, ни любой другой человек, не являющийся Стрелком, не должен был знать точных ответов, но Легран продолжал уверенно выдавать новые подробности: – О, я хорошо запомнил время! Это было ночью… – ночью! – И пусть я не назову Вам точный час и минуту, но я сориентирую вас по другим приметам. Я так хорошо запомнил ту ночь даже не из-за неудачно завершившегося побега и не из-за боли в сломанной руке, а потому, что в ту же ночь в больницу вломился некий психопат, в итоге застреливший троих человек! Выстрелов я не слышал, но общая паника поднялась в момент, когда гипс на мою руку был уже наполовину наложен. Медицинский персонал пребывал в оглушающем шоке: убили двух докторов и одну пациентку. То есть приблизительно паника поднялась спустя где-то полчаса после нашего с Паулем попадания в больницу. – Где был Пауль? – нетерпеливо выпалила я. – Что? – непонимающим взглядом уставился на меня мужчина. Он только что сказал мне, что Пауль был вместе с ним в больнице, и потому, очевидно, не понял моего вопроса. – Во время наложения гипса на Вашу руку Пауль находился в кабинете доктора рядом с Вами? – Нет, его не впустили в кабинет, и он вынужден был остаться ожидать меня в коридоре. Когда я вышел, его уже не было – явившиеся по наши души социальные работники отвели его в машину, на которой нас позже доставили обратно в фостерную семью. Кажется у всего моего тела начался неуловимый для постороннего глаза тремор. – Назовите имена социальных работников, которые забирали вас в ту ночь из больницы. – Уилла Смит и Юджиния Роджерс. Только носительницы этих имён ничего вам не скажут. – Почему же? – мои мышцы от напряжения превратились в стальные канаты. – Этих женщин уже нет в живых. Миссис Смит, разменяв седьмой десяток, умерла больше десяти лет назад, а миссис Роджерс, добравшись до восьмого десятка, отошла в мир иной года три тому назад. – В таком случае, кто ещё, кроме Вас, может рассказать нам о той ночи? – Может быть кто-то из медицинского персонала, – выпятил нижнюю губу мужчина, тем самым давая понять, что не владеет ответом на данный вопрос. Но вариант с медицинским персоналом был паршивым: тридцать два года назад половину штата городской больницы Роара составляли старики, которых, как миссис Смит и миссис Роджерс, уже нет возможности допросить по причине истечения их жизненного времени, а вторая половина “пустая” – ничего не видела, ничего не слышала, ничего не может рассказать. – В ту злосчастную ночь Вы, случайно, не отметили за Паулем странного поведения? – не сдавалась я, будучи уверенной в том, что здесь ещё можно долго и упорно копать, и непременно откапывать ценные камни. – В ту ночь мне всё казалось странным: мой первый в жизни перелом, неудавшийся побег, паника в больнице… В ту ночь мы с Паулем были обычными, испуганными подростками. – Подумайте, мистер Легран, кто ещё может рассказать нам об этой ночи? С кем кроме вас Пауль ещё общался, был близок? С кем он дружил? – Ни с кем кроме меня он больше не дружил, а потому близко общался только со мной. Пауль был замкнутым парнем. Его не травили, как это часто встречается среди подростков, и он не был изгоем – он просто не мог найти общий язык с другими детьми. Периодически я пытался свести его со своими приятелями, но он всегда откровенно упирался, предпочитая зубрить математику. Дети сторонились его из-за его хмурости… – Мистер Легран на секунду задумался. – После обретения независимости от фостерной семьи Пауль мечтал работать в банке, потому что банк у него, как и у всех подростков, ассоциировался с большими деньгами. В итоге он и вправду смог устроиться в крупный банк, стал много зарабатывать, у него были красивые женщины и сам он превратился в красавца в деловом костюме, но семейную жизнь, которую он не знал с самого момента своего рождения, он так и не смог постичь: два брака и оба провальные. Поняв, что косвенные вопросы себя исчерпали, я решила перейти к основным: – Мистер Легран, в ту ночь у Вас или у Пауля Дэвиса был при себе пистолет? – Что?! – неожиданность подобного вопроса, казалось, привела моего собеседника в настоящий шок. – Может быть Вы его где-то нашли? На одном из заброшенных складов или… – Нет! Никакого пистолета у нас не было! Очевидно, на этом можно было заканчивать. – Что ж, благодарю Вас за уделённое нам время, – начала откланиваться я, ощущая зуд в области горящих пяток – мне срочно нужно было встретиться лицом к лицу с Паулем Дэвисом! – Хорошего Вам дня. – И Вам тоже, – продолжая таращиться на меня недоумённым взглядом, приглушённо выдавил из себя мистер Легран, что ещё раз доказывало, что его разговорчивость закупорилась, словно джин в бутылку. Теперь он заговорит только на допросе, который, впрочем, исходя из увиденного мной психологического портрета Леграна, обещает пройти без пристрастия. Уже сев за руль и дождавшись, пока Арнольд захлопнет свою дверь, я молниеносно встретилась взглядом с напарником. Уверена, моё лицо выражало смесь предвкушения с сумасшествием. – Ну что? – только и смогла выдавить я, не желая выдавать всю глубину своего состояния лишними словами. – Пауль Дэвис не просто был в городе во время появления Больничного Стрелка – в ту роковую ночь он находился в той самой больнице. – В детстве дети сторонились его из-за его хмурости, из-за чего у него не было друзей. Астрид, рассказывая об его отношениях с Терезой Холт, использовала словосочетание “маниакально настроенный”. – На момент первого дела Стрелка Паулю было пятнадцать лет, – повёл бровью Рид, тонко намекая на то, что мы всерьёз подозреваем в безжалостном и тонко сработанном преступлении подростка. – На момент убийства Рины Шейн ему было уже сорок два, – не сбавляла силы своего напора я, параллельно заводя зажигания. – Это и может быть ответом. – Его возраст?