ласковый голос; родной запах; когда тепло, сухо, спокойно. Что такое любовь к ребенку для мамы? Да все то же самое. Что еще мы можем дать малышу, кроме вышеперечисленного? Вот после Второй мировой было иначе. Мужчин стало меньше, женщины взвалили себе на плечи ответственность за такую огромную страну. Мамы стремились: Не посадить себе на шею! Не разбаловать! Не приучить к рукам! Не реагировать на слезы! Чтобы он все понимал – с младенчества! Кормление грудью было просто кормлением по часам, благодаря чему мама становилась своего рода филиалом молочной фермы. На прикорм и припой переводили очень быстро, заботясь больше всего о том, как быстро отучить ребенка писать в пеленки и перешагнуть пеленочный кризис. Дальше следовали круглосуточные сады. Ясли. В девяностых было еще сложнее. Времена сами по себе были голодные, не всякая мама имела возможность кормить ребенка самостоятельно. Процветала преступность, ворье могло вынести все из квартиры. Началась эпоха решеток на окнах. Пышным цветом расцвел криминал, появились случаи похищения. Если ты был обычным, нормальным человеком, просто работающим, например, в больнице, то был вынужден загибаться от голода, хотя… грибы, ягоды, гуманитарка и друзья всегда выручали. Время испытывало нас на человечность. Тогда же многие наживались на этом. «Большинство людей почему-то никак не могут уразуметь, что на крушении цивилизации можно заработать ничуть не меньше денег, чем на создании ее». (Из романа «Унесенные ветром» М. Митчелл.) С таким подходом, конечно, формировалось только одно понимание. Мир – это суровое и жестокое место, правила которого ты должен или принять, или ПРИНЯТЬ! Выбора у тебя нет. Ты маленький и беспомощный. Что изменилось в жизни детей тридцать лет спустя? Появились родители, интенсивно сражающиеся с миром, тревожные и неспособные внушить чувство безопасности и доверия. Из каждого утюга транслируется, что любого человека в любой момент могут лишить того, что он любит и к чему привык. В семью передается то же самое – ребенку скажут: «Это все для твоего блага» – и заставят терпеть. И ребенок поверит, потому что родители в это верят. И вот, когда ему исполнится двадцать-тридцать-сорок лет, он вдруг задумается: почему же, ну почему так дискомфортно ему в жизни? И хорошо, если начнет искать ответы. А ведь может оставить все как есть, принять замкнутый круг как единственно возможную данность. Застрять в нем и затянуть в него еще много людей, рассказав им, что за пределами круга нет ничего хорошего – лишь опасность и боль. Так будет продолжаться до тех пор, пока не найдется тот, кто поставит правильность такой жизни под сомнение и захочет разомкнуть привычный круг, правила которого заданы кем-то другим. Может быть, это мы, а может, наши дети, – как знать? С чего начинается наша безопасность? Психологическая безопасность детей или психологическая безопасность личности включает в себя чувство опоры для наших детей, нас в детстве и нас на сегодняшний день. Гораздо легче понимать детей, когда мы проводим параллель с собой. Очень сложно быть эмоционально зрелым, если в глубине души ты еще ребенок. Что делать, если взрослый человек эмоционально незрел? В первую очередь надо научиться распознавать свои состояния. В зависимости от того, что ты сейчас чувствуешь, применять разные способы удовлетворения своих потребностей. Любые методики повышения эмоциональной осознанности необходимы больше для взрослых, чем для детей. Мир устроен так, что многие свои желания мы переносим на детей. Например, мы хотим домой новый ковер – и после покупки стелим его в детскую комнату. Или отправляем ребенка в кружок, которого нам самим не хватило в детстве. Должно соблюдаться равновесие. Не обязательно думать, что раз вы – мать, то теперь только ребенок всегда должен быть на первом месте. Изначально должно быть все в порядке у вас, а потом уже у ребенка. Заботясь о себе, вы будете более ресурсной матерью. Ведь если мы дадим ребенку то, чего хотим сами, он не испытает благодарности. Может быть, он уже давно отбился от наших рук, поскольку в нужное время они были заняты чем-то другим. И сейчас наша забота больше похожа на попытку откупиться за отсутствие в его жизни. Если глубоко внутри нас копится агрессивная энергия и мы ее не выпускаем по тем или иным причинам, то рано или поздно она отзовется бурей в самое неподходящее время. В качестве примера можно привести ситуацию, когда за обеденным столом ребенок получает удар ложкой по лбу. Такое происходит не потому, что ситуация важная, а потому, что ты находишься в зоне собственной безопасности и непроизвольно начинаешь расслабляться, перестаешь себя сдерживать. Проблема не в том, что мы слабые, а в том, что мы себе позволяем подобное поведение. Мы не умеем отрабатывать свои проблемы и тащим их домой. Нужно уметь понимать себя и помогать себе, если во внутреннем состоянии присутствует клубок эмоций. Родители учили нас жить, исходя из своих представлений о правильном и неправильном, в итоге во взрослом возрасте мы постоянно испытываем какое-то необъяснимое чувство долга. И чтобы от него освободиться, хочется сделать все возможное. Итак, когда мы даем детям все, чего они хотят, или все, что мы считаем для них нужным, нас могут ждать упадок сил, детская неблагодарность или еще что-нибудь неприятное. Действуя из чувства долга, очень легко выгореть, не получая отдачи и не видя смысла в своих стараниях. Не стоит думать, что если вы решили немного отдохнуть от детей и посвятить время себе, то вы плохой родитель. Лучше провести один день наедине с самой собой, чем впоследствии винить и себя, и детей в своей усталости, сожалея о растраченных силах и разочаровываясь в себе и в близких. Для мужчин справедливо то же самое. Что такое безопасность? Безопасность мы чувствуем там, где можем быть самими собой, где ощущаем поддержку близких людей, где нам ничто не угрожает, где царит атмосфера мира, покоя и стабильности. Если семья дает вам чувство безопасности, то вы справитесь с любыми трудностями. Тревога и страх возникают в моменты неопределенности – когда мы не знаем, что может произойти. Никто, кроме наших родителей, не сможет сделать нас сильными, целеустремленными людьми, но верно и то, что никто другой не способен покалечить и унизить нас так, как собственные родители. Киллеры доверия Если говорить о том, что убивает доверие, то все можно выразить одним объединяющим словом – недоверие. Недоверчивый человек никогда не чувствует себя в безопасности, вечно ждет подвоха, знает, что ни на кого нельзя положиться. Он уязвим перед чем-то или кем-то, и это ощущение уязвимости вызывает непроходящий внутренний дискомфорт. Если ты чувствуешь себя дома как на поле боя, если раз за разом убеждаешься в том, что даже «свои» готовы тебя обмануть, подвести и т. д., совместное существование неминуемо отравляют постоянные проверки, придирки и подозрения. Ты пытаешься все и всех контролировать, вновь и вновь убеждаясь: да, все врут и никому нельзя доверять. Контроль порождает вечные подозрения. В итоге происходит поразительная вещь: если повнимательнее посмотреть на положение дел, можно увидеть, что и тому, кто вечно пытается все контролировать, тоже не особо доверяют. И в самом деле: как можно доверять человеку, который не доверяет тебе? И чтобы этот вечно контролирующий взрослый не имел доступа к тебе и твоему внутреннему миру, приходится защищаться: обманывать, скрывать своих друзей и свои увлечения, прятать подаренные или взятые у кого-то вещи, иногда даже воровать – поскольку тебя лишают свободы желаний, свободы действий и ты вынужден сам решать свои проблемы, в одиночку противостоя миру (в котором могут и обзывать, и обижать), своими силами, как получится, справляясь с трудностями и угрозами. Дети, которым не доверяют, остаются совсем одни. Их родители словно бы закрывают им доступ к миру, в котором, по их словам, ребенок важен им, в какой бы ситуации ни оказался. Точнее, так принято говорить, но на деле тебя могут шпынять, оскорблять, отворачиваться от тебя, даже не попытавшись понять, что ты чувствуешь. – Мам, мне больно пи́сать… – Мыться лучше надо. …И ты идешь со своей «стыдной» проблемой к чужой маме. Той, которая намного внимательнее твоей… Родители, у которых есть проблемы с доверием, совсем не умеют слушать своих детей. Не принимают их наивные переживания всерьез или просто не находят времени на то, чтобы разобраться в причинах того или иного поведения. А дети не всегда говорят, что их беспокоит: зачастую они просто неспособны внятно выразить свои волнения и тревоги, да и сами толком не понимают причин оных. Что бы ни происходило, с любой тревогой ребенок пойдет к тому человеку, к которому он привязан и кому может доверять. В норме такими людьми для ребенка являются родители, но иногда мы видим и другое – когда свои тревоги дети несут сверстникам, ища у них поддержки, помощи, понимания. Но способны ли дети быть опорой для других детей? Родители, которые жалуются, что не могут достучаться до своих детей, обычно и сами остаются за холодной глухой стеной, сквозь которую никак не удается пробиться ребенку. Такие родители часто убеждены, что они все знают, а следовательно, дети должны их уважать. Но, хотя знающие родители, умеющие поддерживать уважительные отношения в семье, обычно служат надежным залогом крепкой связи, иногда бывает и совсем наоборот. В таком случае слова «я все знаю» свидетельствуют не о компетентности, а о нежелании видеть и слышать нечто, не соответствующее сложившимся представлениям. Вот, например, думает мама, что все у нее в полном порядке и нет никаких проблем: ребенок и учится хорошо, и налицо разные достижения. А если вдруг кто-то скажет, что он тревожный и друзей у него нет, так мама сразу и возмутится, потому что видит детское благополучие исключительно в оценках и успехах. Ну и как в подобной ситуации разговаривать, и главное – с кем? Если ребенок равнозначен оценкам, достижениям, статусам и тому подобному? И хотя родительская неуверенность и непоследовательность в словах и поступках разрушают чувство безопасности и доверия у детей, все же нет ничего ненадежнее абсолютной уверенности. Вот анекдот в тему: Мама укладывает спать маленького Фиму. Тот плачет. Она поет ему колыбельную – ребенок плачет, поет вторую – плачет, поет третью, четвертую… Мальчик открывает глаза и говорит: – Мама, я понимаю, ты отлично поешь, но мне бы поспать! Ошибки, без которых нет жизни «На ошибках учатся». Вот только на каких ошибках? Своих? Чужих? Ошибка – она как удар: влечет за собой разочарование, досаду, сожаление – чувства, за которые когда-то в прошлом могли и ругать. Вместо того чтобы учить ребенка проживать последствия и исправлять собственные ошибки, родители по инерции сталкивают его с бессилием изменить что-то, с жизнью на чистовик, в которой «обратного пути не существует». Так уж повелось: «слезами горю не поможешь», «подумаешь, ерунда какая», «уйди, я лучше сама сделаю»… Это что-то вроде некоторой нормы родительской любви – обесценить, посмеяться, а то еще и наказать, чтоб неповадно было браться за то, в чем не уверен. «Кто тебе еще скажет, если не мы?» Эдакая токсичная любовь как норма жизни становится нормой для маленького человека, а потом превращается в его собственный внутренний голос. Сначала ты маленький и боишься ошибаться, а потом вырастаешь – и вроде как теперь самое время признать собственные слабость, некомпетентность, ограниченность, и уже ничего страшного тебе за это не будет. Нарабатывай опыт и совершенствуйся в том, что ты делаешь. Но почему-то по инерции принять, что это нормально – не уметь чего-то в начале пути, очень сложно. Из детей, которые боятся ошибаться, которых ругают, наказывают, ограничивают и всячески карают за ошибки, вырастают взрослые, которые на дух не переносят ошибок. И тем, кто все же готов признать, что никаких идеально правильных и последовательных жизненных сценариев не существует, приходится учиться принимать себя со всеми своими несовершенствами, принимать решения, которые могут привести даже к нежелательным последствиям, разруливать эти же последствия. А также понимать и принимать собственных детей, которые ну совсем никак не могут все и всегда делать правильно. Собственно говоря, нет ничего сложного и страшного в том, чтобы говорить о своих и чужих ошибках. Но есть страх, что снова высмеют, осудят, накажут, отвергнут или сделают еще что-то, чего мы всячески избегаем, пытаясь казаться правильными. Если бы мы умели прямо говорить о своих ошибках, доверие лишь возрастало бы. Вот только перешагнуть этот барьер и признать, что, как и любой другой человек, я могу ошибиться, забыть, потерять, не рассчитать сил, заболеть, устать и далее по списку, крайне сложно. Поскольку я «не имею на это права», но зато имею огромное чувство долга перед человечеством, собой, детьми и всем миром. Будто кто-то очень злой и сердитый прямо сейчас наблюдает за мной и пишет приказ об объявлении выговора, за которым непременно последует что-то страшное. Так мы судим сами себя, так мы судим и других, но насколько стало бы лучше и проще жить, если бы в ответ на проявление слабости человек получал помощь и поддержку. Насколько меньше было бы страха и чувства унизительной уязвимости, если бы только мы научились не клеймить и не требовать искупления, а, отвлекшись от повседневной суеты, смогли бы остановиться и задуматься о том, что моменты слабости в жизни наших близких – это еще одна проверка нас и наших чувств на подлинность: семья мы или?..