– В чем дело? Мы наконец отправляемся в отель? – осведомилась я, безуспешно пытаясь подавить зевок. – Еще нет. Сейчас только половина шестого. Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать. – Что? Нет, слишком рано, – слабо протестовала я. – Давай! Подними свою милую задницу, я покажу тебе кое-что замечательное. – Неужели кое-что замечательное не может подождать еще часик? – Нет, – возразил Габриэль, а потом просто схватил меня за руку и поднял на ноги. Я бросила мечтательный взгляд на диван, но затем послушно последовала за ним из комнаты. Мы прошли мимо гримерок, которые выглядели почти вымершими. – Где Ксандер и остальные? – Пейтон ждет нас снаружи. Не знаю, где остальные. Но не волнуйся, мы вернемся раньше, чем нас начнут искать, – заверил Габриэль и вывел меня на улицу. Песок пустыни за ночь остыл. Мои босые пальцы тотчас же утонули в нем. И только тогда я поняла, что забыла обувь. Я ненадолго задумалась о том, чтобы вернуться за ней, но потом решила, что мне лень. Перед нами простиралось море палаток всех мыслимых форм и цветов. Было странно тихо для абсурдного количества собравшихся здесь людей. Взявшись за руки, мы с Габриэлем прошли мимо палаток. Из одной донеслось хихиканье. Далее мы миновали ряд синих биотуалетов, потом снова прошагали мимо палаток, пока парень вдруг не остановился и не отвесил поклон. – После вас, мадам. Я бросила взгляд на гигантский диван перед нами, и мне потребовалась ровно десятая доля секунды, чтобы догадаться, что задумал Габриэль. – О нет! Ни за что я не стану подниматься туда. Может, у тебя склонность к суициду, Габриэль? – Да ладно тебе, – попытался он заманить меня, – Пейтон ждет нас наверху. Это будет классно. – И как Пейтон туда забралась? Она взлетела? Габриэль рассмеялся. – Я бы с удовольствием сейчас пошутил про Red Bull, но нет, она просто поднялась по лестнице, – сообщил он, подходя ближе и отодвигая тяжелую ткань у ножек дивана. Позади нее располагались деревянные леса и… лестница, ведущая наверх в темноту. – Не думай, просто делай, – подбодрил меня Габриэль и потянул внутрь. Понятия не имею, почему я последовала за ним. Возможно, из-за того, что не до конца проснулась, или из-за того, что не хотела отпускать его руку. В результате я оказалась внутри гигантского дивана, и когда Габриэль отпустил ткань, вокруг стало темно. Мне пришлось пару раз моргнуть, пока удалось разглядеть первую ступеньку. Я испуганно цеплялась за руку парня, пока мы поднимались по деревянной лестнице, которая под каждым нашим шагом издавала глухой скрип. Через какое-то время бедра начали гореть, и как раз когда я задалась вопросом, насколько высоким может оказаться этот чертов диван на самом деле, Габриэль остановился. В следующее мгновение на наши головы упал рассеянный свет. Я инстинктивно зажмурилась. – А вот наконец и вы, – раздался веселый голос Пейтон. Габриэль отодвинул ткань дивана в сторону, оставив для нас достаточно большую дыру. Он протиснулся первым. Высунув за ним голову, я с любопытством огляделась. – Безумие! Мы посреди дивана, – вырвалось у меня. Действительно, мы находились в центре мягкого сиденья. Пейтон сидела на краю, свесив ноги. Рядом с ней лежал пакет, от которого подозрительно пахло едой. Я немного неуклюже вылезла наверх к остальным. – О черт, тут высоко! Габриэль только фыркнул, по-кошачьи ловко балансируя на краю. Свежий ветер трепал его черные волосы, и от его вида у меня перехватило дыхание. Словно не ведая страха, парень откинул голову назад и глубоко вдохнул чистый утренний воздух. На короткую секунду наши взгляды встретились, и уголки его рта приподнялись в счастливой улыбке. – Садись рядом, мы все тут поместимся, – предложил он, прежде чем опуститься рядом с Пейтон. Ребята болтали ногами над зияющей пропастью, пока я занималась тем, что прикидывала, сколько времени понадобится, чтобы долететь отсюда до земли. – Давай, Саммер, мы не собираемся толкать тебя. Пейтон заметила мой страх и ободряюще постучала по ткани рядом с собой. Я шумно выдохнула, осторожно проползла по подушке и села, поджав ноги. Никогда в жизни я бы не позволила, чтобы часть моего тела свисала вниз. – Трусишка, – поддразнил Габриэль, но тут же сунул мне под нос ароматный пакет. – «Биг Мак»? – Я весело развернула упаковку. – В шесть утра? – Ах, еще лучше, «Биг Мак» и «Читос»! – заявила Пейтон, которая уже с наслаждением укусила свой гамбургер и теперь сжимала в руке пакет с сырными чипсами. Я поочередно посмотрела на бургер и на чипсы. – Я… хм… на самом деле я такое не ем, – нерешительно возразила я, чувствуя себя величайшей занудой в мире. Габриэль и Пейтон обменялись взглядами. – Ешь, Саммер, – строго велел парень, демонстративно откусывая свой бургер, – ты слишком худая. Пейтон утвердительно кивнула. – Мы видели, что ты ела в последние несколько дней. Поверь, капля росы на листе салата не сделает тебя большой и сильной, – сказала она. У меня все внутри взбунтовалось при мысли о калориях, от которых придется избавиться самое позднее дома. Однако стоило вспомнить голос моей матери, во мне проснулось неповиновение. Я откусила от бургера. Насыщенный вкус оживил мои дремавшие вкусовые рецепторы. От удовольствия я прикрыла глаза. Боже! Пейтон была права. Бургеры в шесть утра – это потрясающе. Я заурчала так довольно, что ребята улыбнулись. В остальном мы не нарушали тишину, просто осматривая окрестности. Лас-Вегас остался у нас за спиной, а перед нами открывался вид на пустыню. Вскоре взошло солнце, усыпая весь мир кусочками золотисто-желтой мозаики. Первые солнечные пятна щекотали голые пальцы у меня на ногах и медленно поднимались выше, пока не коснулись носа, и я чихнула от внезапного зуда. – Это один из моих любимых моментов каждый год, – внезапно призналась Пейтон. Свой бургер она уже уничтожила и теперь мечтательно запихивала в рот один «Читос» за другим. Сытая до отвала, я отложила половину бургера в сторону и вытянула спину так, что захрустели позвонки. – Вы делаете это каждый год? – полюбопытствовала я. Габриэль кивнул. – Да, это наша с Пейтон традиция. Какой бы мотив фестиваля ни был – мы всегда сидим наверху. А поскольку теперь ты тоже с нами, то можешь здесь сидеть. – Спасибо, – искренне поблагодарила я. – Это великолепно. – О, как здорово, что вы наконец полюбили друг друга, – прощебетала Пейтон, бросая чипсами в Габриэля. – Я уже начала думать, что мне придется принять незаконные меры, чтобы вы перестали вцепляться друг другу в глотки. – Это он начал! – Это она начала! – воскликнул Габриэль одновременно со мной. Пейтон со смехом наблюдала за нами. – Заткнись, Блейзон! Мы все знаем, что это ты начал! – огрызнулась я. Парень же невинно похлопал ресницами, доставая сигарету и зажигалку из кармана своего худи. – Я чертовски хорош в том, чтобы начинать что-то, – весело проговорил он и прикурил. – Габриэль, ты же бросил, – вмешалась Пейтон, пытаясь отнять у него сигарету. Он быстро вытянул руку вне зоны ее досягаемости и выдохнул ей в лицо. – Да, бросил. Это последняя. – Ладно, так и быть. Но если я еще раз поймаю тебя с сигаретой в этом туре, заставлю тебя съесть ее. Понял? – Есть, мэм, – отсалютовал Габриэль и снова затянулся. Но затем поморщился. – Я совершенно забыл, какой дерьмовый вкус у этих штук. – Однако это, похоже, не мешало ему курить дальше. Я убрала с лица прядь волос и легонько тронула Пейтон за плечо. – Спасибо, что спасла меня, – серьезно произнесла я. – Без тебя и Джорджа я потеряла бы сознание там, внизу. Пейтон улыбнулась и погладила меня в ответ. – В любое время, Саммер. – Она понизила голос. – Но на самом деле тебя спас другой человек. – Наши взгляды обратились к Габриэлю, чье лицо освещали лучи утреннего солнца. Прядь черных волос развевалась на ветру, а его глаза походили на зеркала антрацитового цвета. – Я знаю, что он непростой парень, – едва слышно прошептала Пейтон. – Но когда он узнал, что с тобой происходит, не колебался ни секунды. Он оставил все, чтобы быть с тобой. Он бы даже спрыгнул со сцены, чтобы спасти тебя. – Некоторое время она колебалась. – В некотором роде вы похожи. Ты слишком много слышишь, а он слишком много чувствует. Я думаю, вы могли бы помочь друг другу. Я молча наблюдала за молодым человеком, болтающим ногами над покрытой золотым светом пропастью. Этот образ навсегда запечатлелся в моей памяти, потому что в тот момент что-то кардинально изменилось. Габриэль Блейзон занял в моем сердце место, которое я до этого крепко заперла. Но вместо того, чтобы панически выгнать, я приветствовала его. Мой пульс бился спокойно и мощно, словно наконец-то нашел ритм, согласный с моими чувствами. Понятия не имею, сколько времени мы сидели на диване в благоговейном молчании и просто смотрели на солнце, взбирающееся по небосводу. Габриэль уже добрался до третьей сигареты, которую курил с презрением к смерти, когда громкий крик нарушил наш покой. – Блейзон! – О черт, дива безопасности, – буркнул он и поспешно поднялся на ноги. Пейтон сделала то же самое. – Думаю, пора смываться. Если нас застанут здесь, то нам придется лечь спать без ужина. Мои друзья ухмыльнулись, а я лишь покачала головой. – Здесь запрещено находиться, не так ли? – Конечно, запрещено, – весело ответил Габриэль. Его телохранитель снова крикнул. Парень посмотрел вниз. – Черт, по-моему, он меня засек. Спускайтесь, девочки, возможно, у нас получится отправиться прямо в отель. Мы торопливо спустились по ступенькам и выскользнули из-под дивана. Габриэль закашлялся и смахнул воображаемую пыль со своих джинсов. – Дамы, если кто-нибудь спросит, я был с девушками в той палатке и… – …заразился сифилисом? – поддразнила я. – …обнаружил, что предпочитаешь трансвеститов? – с усмешкой поддержала Пейтон. – Ха-ха-ха, – парировал Габриэль. Используя палатки в качестве укрытия, мы быстро прокрались через территорию фестиваля. – Нет, если кто-то спросит, я основал новую секту и больше не нуждаюсь в телохранителе, хорошо? Пейтон раздула ноздри.