Лотти уверенно помотала головой: – Если мисс Дэвисон решилась… так поступить – стоит ли обращать внимание на злые сплетни? – В нашем шествии нет ничего плохого, – согласилась Салли. – Мы отдаём ей честь как павшему солдату. – Именно, – поддержали её другие суфражистки, обернувшись на Салли. Девочка покраснела и смущённо уставилась себе под ноги. Они видели шествие в честь коронации два года назад, но Лотти не ожидала, что похоронное окажется не меньше. Её окружало море белых платьев, и все торжественно молчали, выражая свою скорбь. Впереди несли большой фиолетовый флаг Кенсингтонского общества[15]. Лотти сжимала в руках букет лилий, и глаза у неё щипало от слёз. Да, ей было грустно, и она плакала под грустную музыку духового оркестра, но в то же время душу переполняло счастье – и разве можно её за это винить? Впервые Лотти почувствовала себя на своём месте, впервые она ощутила полное умиротворение. К тому времени как они вернулись в магазинчик за платьем Салли и убрали волосы обратно под шляпки, наступил вечер. Их обеих ждали в пансионе ещё час назад, и они сильно опаздывали. У самой площади Лотти резко остановилась и быстро заслонила собой Салли. Из дома мистера Кэррисфорда выходила сама мисс Минчин в своей лучшей шляпке. – Она искала меня, – прошептала Лотти. – И кажется, заметила нас. – Оглянувшись, она увидела, что Салли мертвецки побледнела. – Не волнуйся, просто подыграй мне. И стой у меня за спиной, – распорядилась Лотти. Затем она расправила плечи и вышла прямо на мисс Минчин. – Шарлотта Лей! – гневно выкрикнула хозяйка пансиона. – Где ты была, негодная девчонка?! Я только что из дома мистера Кэррисфорда. Да-да, пришла за тобой, а мне говорят, что мисс Сара одна в гостиной и ты не заглядывала к ней ни на минутку. Так где же ты пропадала?! – Тут она заметила Салли и ахнула от возмущения: – И ты здесь! Значит, вместе куда-то ходили? Следовало догадаться. К концу недели я найду тебе замену и ты останешься без места. – Вместе?! – с возмущением повторила Лотти и надменно взглянула на Салли. – Что вы! Ни в коем случае! Я встретила её по пути, и она настояла на том, чтобы сопроводить меня. – Я ездила в Баркинсайд, мэм, – вежливо сказала Салли. – В гости к хозяйке приюта. Мы с ней до сих пор переписываемся, и она пригласила меня, чтобы проверить, всё ли в порядке. Это ведь часть соглашения, мэм. За моим благополучием должны следить. А по дороге со станции я встретила юную леди и подумала, что будет нехорошо оставлять её одну. Вот и пошла за ней, мэм. Мисс Минчин сощурилась: – Что ж, хорошо. Иди скорее на кухню, наверняка там для тебя найдётся дело. А вот ты пойдёшь со мной, – холодно произнесла она, схватила Лотти за руку и потащила к дому, а потом вдруг остановилась и дёрнула за чёрную повязку на её предплечье. – Что это такое?! Где ты была?! – Пожалуйста, не трогайте! – взмолилась Лотти, пытаясь вырваться из захвата и прикрыть повязку. – Что за нелепость! – рявкнула мисс Минчин, сдирая с неё чёрную ткань. – Ты что, ходила на похороны той сумасшедшей?! – Как вы смеете так её называть?! Она не сумасшедшая! – Ошибаешься. Наверняка эта ваша сентиментальная процессия была жалким зрелищем. Лучше бы несчастную тихо закопали в укромном месте. Зачем устраивать весь этот цирк? Всё это лишь толкает на глупые поступки дурочек вроде тебя. Сегодня же напишу твоему отцу, чтобы он знал, до чего ты опустилась, маленькая лгунья! Глава седьмая Лотти лежала на подушках, свернувшись в клубочек. Она давно сбросила одеяло, но жаркой июньской ночью это её не беспокоило. Только сон у девочки был тревожный. Всякий раз, когда из пелены дремоты вырисовывалось бледное разъярённое лицо мисс Минчин или беспомощная фигурка мисс Дэвисон, взмывшая в воздух, Лотти резко просыпалась. И уже под утро она, казалось бы, снова открыла глаза, но просочившийся в комнату аромат лилий снова её убаюкал, и девочка натянула одеяло на плечи. Она улыбнулась во сне, увидев подошедшую к постели знакомую даму в белом платье. Мама наклонилась погладить Лотти по щеке и что-то неслышно прошептала. Она тоже улыбалась, чуть ли не смеялась, и у её круглых глаз, таких же как у Лотти, собирались смешливые морщинки. Лотти протянула к ней руки, надеясь на объятия, но ладони хлопнули друг о друга, обняв воздух, и девочка окончательно проснулась. Она озадаченно огляделась по сторонам, пытаясь вспомнить, что ей снилось. Вроде бы что-то приятное, радостное – но что?.. Сняв со столбика кровати домашний халат, Лотти накинула его и, достав из кармана письмо, развернула его дрожащими руками. Уверен, ты уже знаешь, что мисс Минчин обо всём мне написала. В ответном письме я приложил эту записку, адресованную лично тебе. Я уже поделился с мисс Минчин своими тревогами касательно сомнительной компании, в которую ты попала. Мне казалось, в пансионе ты должна быть в безопасности. Жаль, что это не так. И я не позволю, чтобы эта история повторилась. Однако нельзя винить во всём только лишь тех, кто должен был за тобой приглядывать. Вероятно, в тебе самой есть дурное зерно— иначе как ты оказалась вовлечена в дела этих отчаянных безумиц? Мне стыдно, что ты моя дочь, и я не позволю тебе очернять имя нашей семьи. И если ещё хоть раз услышу от мисс Минчин о подобном поведении – немедленно заберу тебя из пансиона. Лотти заставила себя спокойно сложить письмо и спрятать обратно в карман. Она слишком часто его перечитывала, и всякий раз ей становилось тошно. Да, она мечтала о внимании отца, даже была готова разозлить его ради этого, хотела, чтобы её отправили из пансиона домой, чтобы отец беспокоился, думал о ней… И она этого добилась. Мисс Амелия обыскала её комнату и забрала книгу Сильвии Панкхёрст, а ещё все памфлеты, стоявшие за историческими книжками Сары. Правда, Лотти могла попросить Салли купить ей новые, так что это было не страшно. И если бы она захотела отправиться с позором домой – достаточно было бы лишь показать один из памфлетов другим воспитанницам. Но ледяное отвращение, которым было напитано письмо отца, напугало её. Она представляла, как он произносит эти слова, говорит, что в ней сокрыто дурное зерно и он стыдится называть её своей дочерью. Как можно было такое написать?! И откуда ему знать, какая она, если они почти никогда не видятся? Лотти взглянула на фотографию на комоде. Она была довольно старая, и чуть ли не весь кадр закрывали папины усы. Девочка уже с трудом могла вспомнить, как выглядит его лицо. Интересно, а она вообще узнала бы его, если бы встретила на улице? Пожалуй, нет. А разве можно любить чужого тебе человека? Незнакомца? Лотти прижала холодные ладони к щекам, с ужасом осознавая, что любит свою мёртвую мать больше, чем живого отца. Может, всё-таки лучше ходить по струнке? Сидеть в пансионе, в тишине и безопасности, и не высовываться? И снова чувствовать себя как в клетке. – Я обсудила письмо твоего отца с мисс Амелией, – сказала мисс Минчин, всё ещё бледная, с красноватыми пятнами на щеках. Раскрытое письмо лежало на её письменном столе красного дерева, и она нервно разглаживала его пальцами. Лотти вдруг поняла, что отец и ей написал много всего неприятного. Наверняка он обвинил мисс Минчин и мисс Амелию в том, что Лотти связалась с дурной компанией. – Мы согласны оставить тебя в пансионе, но при одном условии, о котором я обязательно сообщу твоему отцу, – продолжила мисс Минчин. – Выходить тебе запрещено. – Запрещено… – эхом отозвалась Лотти. – Да. Совсем. О, конечно, ты сможешь выходить на прогулки – но только вместе со всеми или в сопровождении мисс Амелии. Это всё. Никаких походов в гости, никаких чаепитий у мисс Кру. Думаю, нет сомнений, что она потакала твоей наглой лжи. – Глаза мисс Минчин блеснули. Хоть что-то во всей этой кошмарной ситуации доставляло ей удовольствие: то, что Сара тоже к этому причастна. – Я напишу её опекуну, – надменно произнесла она. – И сообщу, что мисс Кру повела себя не лучшим образом. Лотти сглотнула ком в горле. Ну вот, она ещё и подругу подставила под удар. Сара говорила, что мистер Кэррисфорд не одобряет движение за женские права. Скорее всего, он рассердится – остаётся только надеяться, что не слишком сильно. – Ты ведь понимаешь, что в той процессии участвовали закоренелые преступницы? – спросила мисс Минчин. – Суфражисток то и дело отправляют в тюрьму Холлоуэй за насилие, нарушение границ, порчу общественного имущества. Ты этого хочешь добиться, Лотти? Попасть за ре- шётку? Лотти покачала головой, стараясь унять дрожь в теле. Описания тюрьмы в «Суфражистке» леденили кровь, и ей не хотелось бы всерьёз рисковать своей свободой. – Смотри, – сказала мисс Минчин и, выбрав из стопки газету, открыла её и показала фотографии на развороте. – Вот они, осуждённые. Печально известные преступницы. Их показывают читателям, чтобы они знали, кого стоит опасаться. Эти женщины сжигают дома, Лотти, нападают на министров, разбивают окна, подкладывают бомбы. Лотти взяла газету и посмотрела на лица только что вышедших из тюрьмы бывших заключённых, измождённых на вид. Некоторые из них улыбались. Она провела пальцами по бумаге, представляя, какие они на самом деле. В похоронной процессии участвовали многие суфражистки, побывавшие за решёткой, и сама мисс Дэвисон провела в Холлоуэе около полугода. Она даже пыталась спрыгнуть там с балкона, чтобы привлечь внимание общественности к тому, как плохо в тюрьме обращаются с заключёнными. Вдруг внимание Лотти привлекла одна из улыбающихся дам на фотографии. Её светлые кудри спутались, а пальто висело на плечах так, будто стало слишком велико, но больше всего Лотти поразили её улыбка, смешливые морщинки у глаз. Сердце вдруг бешено заколотилось, и в воздухе словно запахло лилиями. – Я… я не думала, – прошептала она. Голос у неё дрожал как от страха, и мисс Минчин одобрительно кивнула: – Все суфражистки рано или поздно оказываются в тюрьме. Я рада, что ты понимаешь, насколько это серьёзно. – Можно мне взять этот номер? – попросила Лотти, боясь, что не сможет отдать газету, даже если мисс Минчин ей откажет. – Что ж, бери. И не выходи из своей комнаты, пока мы с твоим отцом не обсудим, как быть дальше. Возможно, эта статья поможет тебе поразмыслить над тем, как сильно ты разочаровала его и своих подруг. – Да, мисс Минчин, – прошептала Лотти, неровным шагом выходя из кабинета. – Лотти? – робко позвала мисс Амелия, заглядывая в дверь, будто боялась, что, если она не будет достаточно осмотрительна, на неё набросится дикое необузданное животное. Лотти приподнялась на локтях и повернулась к ней. Она долгие часы лежала в кровати, разглядывая газетный снимок и гадая, не надумала ли себе это сходство с образом из снов. Впрочем, смысла в этих метаниях не было – её мать давно мертва и не может оказаться на свежей фотографии. Однако эта дама слишком на неё похожа, и можно просто смотреть на снимок и представлять, будто вот она – мама. В любом случае Лотти не могла отвести от неё глаз: фотография в газете притягивала её и не отпускала. – Я принесла тебе ужин, – сказала мисс Амелия и поставила на письменный стол поднос с едой. Затем она подошла к кровати и чуть нахмурилась: – Вставай, Лотти, и поешь хотя бы немного. – Я не голодна, – ответила Лотти. Ей было не до еды. – Что это у тебя? – спросила мисс Амелия, потянувшись за газетой, но Лотти тут же схватила её и прижала к груди: – Нет! Не трогайте! – Ну что ты так завелась? – с усталым вздохом произнесла мисс Амелия. – Это всего лишь газета. – Она уселась на краешек кровати. – Не надо было пускать тебя в тот магазин. Там же всё началось, да? Следовало догадаться… и следовало этого ожидать. Лотти сощурилась, дыхание у неё участилось и стало прерывистым: – Следовало ожидать? Почему? Вы о чём? Мисс Амелия быстро заморгала и вскочила с постели: – Сама не знаю о чём. Не забивай себе голову. Садись ужинать, Лотти. – Нет. – Лотти провела ладонью по волосам, превратив их в пушистое облако. – Что вы имели в виду? Вы ведь не просто так это сказали. Не уходите! – попросила она, спрыгивая с кровати и подбегая к мисс Амелии, которая уже тянулась к дверной ручке. – Объясните, пожалуйста! – Здесь нечего объяснять, – нервно пробормотала мисс Амелия. – Ты ужасный ребёнок, Лотти. Хотя, пожалуй, это не твоя вина… ох, что же это такое… – Не моя? Почему? – требовательно произнесла Лотти и потянула мисс Амелию за рукав, а потом вдруг нахмурилась. – Из-за этого отец меня стыдится? Поэтому не приходит навестить? Мисс Амелия по-рыбьи шлёпнула губами и попыталась вывернуться, но Лотти крепко держала её за рукав.