Утешать или успокаивать никого из девушек не пришлось. Человек вообще такое животное, что ко всему привыкает. К хорошему быстро, к плохому долго, с трудом, но привыкает тоже. – Так сложилось в процессе эволюции, – рассказывал Слава Проф. – Все шансы стать разумными имелись не только у той ветви приматов, которые стали нашими предками. Но именно они легче других приспосабливались к постоянно менявшимся обстоятельствам, которые далеко не всегда были благоприятными. Мало того, еще и умудрялись получать от них преференции. Те, кто приспосабливался легче других, давали потомство, другие попросту вымирали. В этом и заключался естественный отбор, который в последнее время в связи с развитием медицины почти сошел на нет. – Рассуждая логически, если есть естественный, значит, должен быть и искусственный, – помню, предположил Боря Гудрон. Его, уж не знаю почему, похожие на лекции рассказы Профа интересовали больше других. Хотя и остальные слушали их с неменьшим интересом, иногда даже разинув рот. Справедливости ради в последнее время, после того как в команду Грека пришли новые люди – Трофим, Паша Ставрополь, Демьян, Глеб Малыш, его рассказы стали редки. Возможно, и не из-за них, но факт оставался фактом. – Не без того, есть и искусственный, – кивнул Слава. – Но об этом как-нибудь в другой раз. Пока этого раза так и не случилось. – Игорь, что произошло? – поинтересовалась Лера, которая не выглядела ни испуганной, ни напряженной. Впрочем, как и Дарья. – Сюда прибыли люди, целью которых, как мы предполагаем, является всех нас убить, – не стал ничего скрывать я. Да и что, собственно, утаивать? У девушек имеется полное представление о мире, в который их угораздило перенестись. В нем любой конфликт, даже самый пустячный, может закончиться перестрелкой, а следовательно, и смертью. Причем случиться он может где угодно: в поселении, возле него, посреди леса и так далее. Хотя чему тут удивляться, если здесь работает единственный закон – закон сильного? Или того, у которого оружие оказалось под рукой чуть ближе, чем у его противника. Или ему повезло увидеть спину своего врага. Счастливое исключение – Вокзал. Единственное место, где за любую агрессию, как бы ты прав ни оказался, гарантированно лишают жизни. Убил кого-нибудь на его территории – получи пулю. И если даже просто ударил – наказание такое же. Суровые меры, но, должен признать, действенные, порядок там железный. Нет, счеты сводят и на Вокзале. Но не посреди улицы и не оружием. Существует немало и других способов отправить человека на тот свет. – Много их? – Оружие у Дарьи действительно было. Судя по рукоятке засунутого за поясной ремень пистолета – «глок». Но какая именно модель, непонятно. И все же я готов был поклясться, что прежде он принадлежал Греку. Пришлось пожать плечами. – То, что их больше, – факт. Но насколько, пока можно только догадываться. Даже вооруженному оптикой Греку вряд ли удалось их пересчитать. Хотя разве дело в их численности? Тут ведь многое еще зависит и от другого. Кто они, какая у них подготовка, какие цели перед собой поставили, как далеко смогут зайти. В том самом смысле: способны ли они рискнуть собственной жизнью, чтобы забрать чужие? Здесь не война, когда приказ идти в атаку даже под шквальным огнем должен быть выполнен. И потому может случиться так, что наткнутся на серьезное сопротивление, поймут, что мы им не по зубам, – плюнут, да и уберутся. Так что будем посмотреть. В какой-то степени успокаивает тот факт, что, обстреляв «Контус» и убедившись, что толком ничего не удалось, они скрылись. Если тогда были те же люди. Главное, чтобы не попались перквизиторы. Отмороженные на голову люди, которые преследуют только им известные цели и не останавливаются ни перед чем. В том числе и перед возможностью собственной гибели. Встречи с перквизиторами не хотелось совсем. С ними невозможно договориться, они не способны идти на компромисс. Гудрон утверждает, что их поведение обусловлено фармакологией. Вернее, какими-то особыми веществами, которые они держат в тайне. – Вот что, девушки, – начал инструктировать я. – Если начнется стрельба, без команды отсюда ни на шаг! Не бойтесь, вас не оставят. – Если будет кому не оставлять, случиться может всякое. – Сидите и ждете, когда вас позовут. Договорились? Здесь вас найти будет трудно. Эх, если бы! Островок крохотный, осмотреть его самым тщательным образом и часа не потребуется. Но чем я мог их еще ободрить? – Оружие постоянно держать наготове. Вот мы сидим, разговариваем, но кто может быть уверен, что сейчас за моей спиной кто-нибудь не подкрадывается? Обе девушки автоматически туда посмотрели, и выражение их лиц стремительно начало меняться со спокойного на крайне испуганное. Карабин, который до этого лежал у меня на коленях, оказался направленным в ту сторону куда раньше, чем у меня получилось развернуться в нелепом прыжке, оттолкнувшись от земли скрещенными ногами. Как мне удалось удержать палец на спуске, понять и сам не смог. – Гриша… – выругался я последними словами, которые никогда раньше не позволял себе в присутствии женщин. Руки ощутимо подрагивали. – Теоретик, ну извини, что так перепугал! Этот недоумок еще и улыбался. Я был испуган (или таким выглядел) не за себя и даже не из-за Леры с Дашей – из-за него. Который мог бы уже валяться на земле с головой, от которой мало бы что осталось. Потому что стрелял бы я ему в лоб, на такой дистанции ни за что бы не промахнулся, а тяжелая ружейная пуля разорвала бы его дурную голову на части. – Игорь… – начал он, когда наконец сообразил, чем все могло закончиться. Я прервал его злобным шепотом, потому что голос подвел. – Сноуден, скройся с глаз! И он скрылся. Было немного стыдно. Не по той причине, что девушки могли принять меня за труса. За то, что не смог услышать его приближения. Злость на Сноудена не уходила. Он куда опытней меня, так какого черта он так сделал? И вообще, почему Гриша не там, куда послал его Грек?! – Игорь, успокойся! – Лера ласково погладила меня по щеке. И, наверное, чтобы как-то утешить, добавила: – Нет, как ты развернулся в прыжке! Никогда бы не подумала, что так вообще возможно. Дарья смотрела на меня с каким-то особым интересом. То ли настолько впечатлилась моим прыжком, то ли пыталась понять для себя, что во мне есть такого, что мой дар эмоционала намного выше ее собственного. То ли мне все показалось и она глядела обычно. – Даша, ты с оружием обращаться умеешь? – Я все еще не мог успокоиться, и руки слегка дрожали. Навыки обращения с ним очень важны. Даже самое совершенное оружие в руках неумехи не сделает его хоть сколько-нибудь приличным бойцом, и наоборот. Судя по тому, как Дарья извлекла пистолет и держала его без особой опаски, кое-какие навыки у нее имелись. – Да как тебе сказать, Игорь? Веня меня как будто бы и обучал, но, если начнется войнушка, я вам точно не помощник. Сначала я даже не понял, о каком Вене идет речь. И только затем до меня дошло. Веня – это Вениамин, а именно так и зовут Грека. Ни разу при мне никто его по имени не называл, а уж так – тем более. Все время или Грек, или Георгич, по отчеству. – Помогать и не нужно. Ваша главная помощь сейчас – никуда не лезть и постараться никому не мешать. Сам с этого начинал, когда только пришел в команду Грека. Правда, недолго. Обстоятельства заставили влезть, когда нам пришлось столкнуться с перквизиторами. Они и стали первыми убитыми мною людьми. – Ваша главная задача – оставаться на месте и ничем не выдавать своего присутствия. Вода у вас есть? С чем было совсем плохо на островах, так это с источниками пресной воды. Они редки, их можно перечесть по пальцам одной руки, и появление рядом с ними всегда сопряжено с опасностью. На «Контусе» имеется неплохой запас, и у каждой девушки в рюкзаке должна быть как минимум фляжка. Но покидали они катер в спешке, и потому я счел разумным поинтересоваться. Обе они кивнули: все, мол, в порядке. И я, клюнув Леру в губы, поспешил на вершину холма – возможно, мне и показалось, что где-то в отдалении прозвучал выстрел. Девушкам там делать нечего, густые заросли – отличная защита от глаз, но совсем никудышная от пуль. На вершине собрались все, за исключением Демьяна и Малыша. Демьян, вероятно, сменил Сноудена. Возможно, по собственной инициативе, возможно, по приказу Грека. Куда девался Глеб, пока было непонятно. – Мне послышалось, где-то разок выстрелили, – сообщил я. – Примерно в той стороне. В которой и скрывались лодки. Теперь беспокоиться особенно было не о чем. Трофим с Гудроном успели вернуться, а значит, лупили не они и не в них. – Там несколько раз стреляли, – сообщил мне Трофим. – Непонятно, по какой именно причине, но факт. Потому и вернулись. – Меня Теоретик только что чуть не пристрелил, – пожаловался вдруг Гриша. – Давно пора. – Кто бы это мог сказать, если не Гудрон? – Порой удивляюсь, почему до сих пор ты еще жив. Сноуден, ты гад, каких мало, так что в этом нет ничего необычного. Гриша фыркнул, всем своим видом показывая: на себя посмотри! И уже раскрыл рот, когда до нас донесся звук выстрела. Все с той же стороны, но теперь куда ближе. И вслед за этим началась настоящая пальба. Которая, правда, продлилась недолго – минуту или две. – Что они там за войну затеяли? – удивился Янис. – Сдается мне, на них чудовище напало, – с самым серьезным видом заявил Паша. – То самое, одноглазое. Которого никто, кроме Теоретика с Профом, и не видел. Теперь стоит нам немного подождать, оно их всех сожрет, затем снова исчезнет, и тогда настанет пора собирать трофеи. – Сказочник ты, Ставрополь, – усмехнулся Гудрон. – Хотя, возможно, и прав. Значит, так. Для надежности подождем еще полчасика, затем пойдешь на разведку. – Почему сразу я? – Не очень-то Паша и испугался, но Гудрона поддержал охотно. – Сноудена и посылай, ты же от него избавиться хочешь. – На него никакой надежды нет, – покачал головой тот. – Знаю я, как он поступит. Соберет все трофеи, усядется на катер и отбудет в неизвестном направлении. Послать тебя куда надежней получится. И потом ты храбрый, в отличие от него, труса. Гриша снова открыл рот, собираясь что-то сказать, когда до нас опять донеслись звуки выстрелов. На этот раз их было меньше, звучали они куда реже и закончились практически сразу. – Так, Сноуден, прекращай разевать пасть! – строго обратился к нему Гудрон. – Тут прямая зависимость: как только ты ее открываешь, так у них там сразу стрельба. – Или открывай почаще, – предложил Паша. – Чтобы уж наверняка от всех них избавиться. Их треп был совершенно ни о чем. Но Греку даже в голову не пришло приказать им заткнуться. Развлекаются парни, пока есть такая возможность, убивают время до наступления темноты, когда все действия с нашей стороны и начнутся. Опасаюсь только, что сам я в очередной раз останусь далеко в стороне. Даже сейчас, когда среди нас объявился еще один эмоционал – Дарья. – А где Малыш? – поинтересовался я. Прошло уже достаточно времени, чтобы он присоединился, если отлучался по возникшей нужде. – Дрыхнет, – пояснил Гудрон. – Что, до сих пор? – Нет, просыпался разок, но затем завалился снова. Наверное, контузия ему что-то в мозгах перетряхнула. Проф, что ты по этому поводу думаешь? Что с ними стало не так? – Зовите его сюда. Сделаю ему трепанацию, поковыряюсь в мозгах и уже тогда скажу точно… Откуда мне знать? Я что, специалист по военно-полевой хирургии? – Слава фыркнул. – Ну я думал, ты все знаешь. Было понятно, что Гудрон пытается его расшевелить. Но наш Проф оказался не в том настроении. – Все знают только те, кто вообще ни черта не знает. В связи с чем мне вспоминается замечательный афоризм Карела Чапека: «Представьте, какая была бы тишина, если бы люди говорили только то, что знают». Главное, Глеб не теряет сознание, его не тошнит, речь связная. Словом, легко отделался. А то, что он спит, так пускай себе. Организм требует, вот и дрыхнет. Сон – лучшее лекарство, – разродился он еще одним афоризмом. И отвернулся, ясно давая понять, что разговаривать не в настроении. Что это с ним, обычно общительным? Жадр закончился? Я передвинулся к нему поближе. – Вячеслав, что с тобой? Может, заполнить жадр? И от меня не убудет, и у него настроение мгновенно поправится. Случалось, такие конфликты ими гасились! Когда люди за ножи хватались. Или того хуже – за стволы. И люди рассказывали, и на моих собственных глазах. Казалось, миг – и дело дойдет до убийства. Ан нет, стоило только заставить противников взять жадр в руки, куда только вся их агрессия девалась. Слава неожиданно улыбнулся.