Но против стоячего оно играет, только если подвернёшься под траекторию. Я не подвернулся. И, не дожидаясь, пока меня сметут следующим ударом, шагнул вперёд, торопясь прошмыгнуть мимо слепой куклы. Подвижность в пояснице у них ограничена, плюс назад атакуют нечасто и неловко. Один невеликий шаг. Второй. Третий. Есть – эта кукла осталась за спиной. Четвёртый шаг. Пятый. Начал было начинать заносить ногу, но замер в неустойчивом положении. Обе куклы левее и правее нехорошо двинули плечами, явно сговорившись наискось отвесить по мощнейшему удару в моём направлении. Может оно и правда, что лупят они вслепую и непредсказуемо, но в это чертовски трудно поверить, когда стоишь на металлическом полу. Ну, давайте! Давайте же! Я подожду. Ради такого я с автомобилем на плечах готов в позе цапли постоять. Но только если недолго. Удар. Ещё удар. Обе биты проносятся мимо, самую малость не дотягиваются. Не успей я прервать шаг, не удержи тяжесть нагруженного тела в неудобном положении, и летел бы уже назад. Наконец-то позволяю себе завершить затянувшийся шаг. И сразу второй. Третий. Четвёртый. Я всё ещё на ногах. Это чудо! Я рекордсмен! Я прошёл дальше, чем кто бы то ни было! Ещё шаг. Ещё. И ещё. И… И сокрушительный удар, после которого мир в прорези забрала закувыркался, а я в очередной раз превратился в неуклюже трепыхающуюся шайбу, которую тяжеленными клюшками гоняют по металлическому катку безногие хоккеисты. Увы, даже для рекордсмена они не сделали исключение. Ещё раз подняться не позволили, лупили снова и снова, настойчиво двигая жертву в традиционном направлении. Очень скоро я оказался там, где начинал. Вздохнул печально и начал подниматься. Но тут соседняя угловатая фигура чуть присела, протянула руку, предлагая помощь. И приглушённым голосом Паксуса пробубнила: – Чак, да ты здесь лучший! Я это видел! Ты прошёл дальше всех! – А толку?.. – устало вздохнул я. – Там ещё шагать и шагать. В этом свете трудно понять, но, по-моему, я и десятую часть пути не сделал. Так себе рекорд… – Чак, да ты расслабься, постой спокойно. Не надо напрягаться. Ты пойми, тут так и задумано. Здесь пройти невозможно. Злобыш специально нас сюда загнал, чтобы поиздеваться лишний раз. Трепыхаться нет смысла. Вообще нет. Не, ну ты всё равно нереально лучший, признаю, но зря силы тратишь. До меня, наконец, начало доходить, что Паксус ведёт себя необычно: – Чего это ты так меня нахваливаешь? – с подозрением уточнил я. – Да я на тебя маленько монет поставил. – В смысле? – Чак, тебе что, сильно по голове надавали? Говорю же, поставил на тебя. – Мать вашу, да у вас тут что, тотализатор открылся?! – Вроде того, – осклабился Паксус и заговорщицки подмигнул. – Пока такие как ты тумаки собирают, мы тут с ребятами ставки делаем. Я вот поставил, что ты три раза зайдёшь, и как минимум разок доберёшься до последней куклы. Той самой, где Дорса отшлёпали. А ты даже чуть дальше прошёл. Жаль, девчонки жмутся ставить. Цену себе набивают. Не идут на контакт. Ну да и ладно, нам пока без них хорошо. Прикинь, у меня монет уже в два раза больше стало. Много с собой, конечно, не таскаю, но всё равно неплохой приработок. И благодарить за это надо тебя, Чак. Реально крут, уважаю. Чак, постой, ты куда? – Куда-куда… Ставь дальше свои гроши, я ещё пробовать буду… – Да оно тебе надо? Говорю же, туда никто не пройдёт. Это нереально. – Нереально, говоришь? Ну так это как раз то, что мне надо… * * * Итоги необычного испытания можно считать относительно позитивными. Нет, баллов у меня не прибавилось, но зато и не поубавилось. А когда имеешь дело с мастером Бьегом, это можно считать немаленьким достижением. Счастливчиков вроде меня набралось немного. Лишь три десятка учеников остались при своих. Остальным «Злобыш» снял по баллу, а некоторым, включая злостно отлынивающего Паксуса, по два. Как хорошо, что я не стал слушать соседа. Не позволил себя расслабиться. Да, голова у меня теперь гудит так, что уснуть будет трудно, но зато баллы сберёг. Сберёг-то сберёг, но вот как их приумножать? То, что творили мастера, можно назвать террором. Как ни крутись, что ни делай, а всё равно будешь в минус уходить. Утешает лишь то, что в минус уходят абсолютно все. Одни быстрее, другие медленнее, но исключений не бывает. А мне не верится, что руководство школы задумало избавиться от всех учеников. Да и много чего знающие уверяют, что каждый год традиционно начинается с жёсткого прессинга. Самые слабые при этом уходят в ноль, а то и в минуса, с такими быстро расстаются. С остальными начинают работать уже помягче, позволяя наращивать основной показатель успеваемости, а не терять его день за днём. Растерял я уже немало. На данный момент у меня семьдесят одна единица. Это куда меньше, чем насчитывалось изначально, однако в сравнении с другими смотрюсь неплохо. Больше восьми десятков на досках удерживают лишь три прозвища, из которых одно – Дорс. Этому здоровяку некоторые мастера частенько поблажки делают, невзирая на то, есть заслуги, или нет. Ещё десятка два с половиной прилично меня выше, причём главным образом они вырвались благодаря каллиграфии, стихосложению и риторике. Почему-то упор зачастую делают именно на эти предметы, а в них я не силён. Даже начал подумывать всерьёз поэкспериментировать с навыком каллиграфии. Однако нет, не решился, ведь работать с цифрами сейчас слишком рискованно. Мало ли, вдруг снова превращусь в подобие выжатой тряпки. И как тогда прикажете учиться, если без сознания валяешься, или едва на ногах держишься, ничего при этом не соображая? К тому же, как это часто бывает, голые цифры здесь решают далеко не всё. Надо тысячи и тысячи символов старательно написать, приучая параметры ПОРЯДКА к практической составляющей. Увы, сама по себе рука не научится их выводить безукоризненно, нужно опыт набрать. Лишь со временем между цифрами и рефлексами воцарится гармоничное равновесие. В общем, дело это непростое и небыстрое, а в моей ситуации ещё и рискованное. Что касается стихосложения и риторики, то здесь говорить о параметрах и вовсе не приходится. Не мои это предметы. Совсем не мои. И на цифры тут уповать не приходится, с творческим развитием ПОРЯДОК дружит слабо. Скорее – вообще не дружит. Не слышал я, чтобы он кого-то знаменитым поэтом или оратором сделал. Спасибо Трейе и её многолетним урокам, в остальном я не плавал. И в физических испытаниях пусть блистал не всегда, но и не опускался ниже средних показателей в самых худших случаях. Увы, этого мало. Да, мне необязательно со старта рваться на абсолютную вершину, а вот держаться в числе лидеров весьма желательно. Допустим, в двадцатке лучших. Но даже если я начну демонстрировать свои навыки во всей красе, не факт, что это поможет. Тут ведь не кого зря собрали, тут цвет Равы. Эти ученики не баклуши били тринадцать лет, чтобы потом за два года наверстать упущенное сторицей. Они развивались слаженно, по отработанным системам, под чутким руководством отличных наставников. То есть с учётом опыта предков и нерядовых возможностей семей. В том числе используя закрытые от посторонних клановые методики. Цифрами, наверное, все они здорово мне уступают, а вот практикой некоторые превосходят многократно. Не говоря уже о том, что цифры у них идеально или около того балансировали с практическими навыками. Эх… умей я делать то, что так запросто проделывает мастер Тао, и можно плевать на каллиграфию, риторику и прочее. Физические испытания я бы проходил одной левой, даже не задумываясь о навыках. Здесь ведь не настолько сложно всё устроено, чтобы не получалось обойтись одним лишь познанием сути энергии. Может зря я у него не задержался? Уж за год он если бы не дотянул меня до своего уровня, то ненамного. Срок смехотворный для аборигенов, но громадный для меня. Да, может я и ошибся. Надо признать, что отточенной техники от великого мастера мне сейчас здорово не хватает. Перевернувшись на другой бок, я скривился. Сон не шёл, несмотря на усталость. На отдых полагалось не так много времени, но мне всегда хватало. Спасибо Герою ночи, благодаря храмовому поощрению я мог спокойно несколько ночей подряд глаза не закрывать без серьёзных последствий. Но желательно закрыть. Даже час-другой полноценного отдыха благотворно сказывается на самочувствии. А это весьма кстати, когда днём приходится выжимать из себя всё возможное. Снова сменил бок, и снова без толку. Сон как ни шёл, так и не собирался идти. Ну да, с чего бы ему приходить? В голове до сих пор гудело так, будто там стая дятлов поселилась. Сколько ударов я принял на тяжеленный шлем? Сто? Двести? Да уж не меньше. И как ни крепок металл защиты, от звуков он не спасал. Да это не испытание! Это натуральный садизм! Специально задумали. Небось, считали, сколько кому тумаков достаётся, да посмеивались. То-то вид у Бьега, как у всем довольного кота. Нет, даже мастеру Тао такое испытание не пройти. При всём к нему уважении, он там физически не в состоянии успевать. Движения кукол быстры и обычно непредсказуемы, а защита не просто тяжела, в ней фатально ограничены возможности конечностей. То есть вовремя уходить от ударов не получится, как ни старайся. Это всё равно, что пытаться поставить рекорд на стометровке, бегая по шею в расплавленной смоле. Когда-то, будучи почти инвалидом, я полагал, что заполучив множество цифр, я и не на такое буду способен. Но теперь, с новым опытом, знаниями и параметрами, я начал без наивных заблуждений отчётливо понимать, что математика предоставляет лишь прибавки к тому, что у тебя есть. К тому же на чём-то она работает лучше, на чём-то хуже, а не чём-то и вовсе почти никак. И как ты её ни поднимай, перешагнуть через невозможное не получится. В таких делах главное – от нуля оторваться, ибо умножение на ноль даёт такой же ноль. Но по такой математике понятно, что отрываться надо и там и сям, иначе толку не будет. Именно это и демонстрировала первая часть моей второй жизни. Стоит набрать по единичке и цифрах, и в реальности, и ты становишься полноценным человеком. Причём сразу. Стоило мне с телеги тогда слезть, и я быстро научился шевелиться. Вот так и с обычными аборигенами происходит, когда из стадии младенчества выбираются. А вот дальше их ждёт бесконечная дорога, где значимые прибавки дают лишь большие цифры. Но даже на самых высоких ступенях они должны гармонировать с практикой. Хотя, возможно, я ошибаюсь. Тот же мастер Тао уверял, что в этом мире возможно всё что угодно. Но также надо признать, что за цифры он не цеплялся. Основной упор делал на древнюю технику, приспособленную под современные реалии. То есть больше к практикам относился, чем к математикам. А вот я, пока что, наоборот. Большую часть этой жизни я учился без цифр и практики, исключительно на голой теории. Затем торопливо набирал показатели ПОРЯДКА, применяя их в большинстве случаев бессистемно и бестолково. И совсем чуть столкнулся с прекрасной подготовкой, но без математики. Да уж, сложный случай. Или даже уникальный. Голова, пытаясь отключиться, почти независимо от сознания задействовала блоки воспоминаний, посвящённые некоторым урокам великого мастера. Те самые, которые я выполнял почти бездумно, в измотанном состоянии, когда даже Герой ночи не спасал. И «старая хроника» ещё раз доказала, что даже великому Тао на таком испытании ловить нечего. Газель, закованная в черепашьей панцирь, не сбежит от хромоногого льва. Но ведь?! Резко подскочив, я осознал две вещи: заснуть я ни смогу, как ни старайся; и мне непременно нужно кое-куда наведаться. Не исключено, что это опасное помрачение разума, вызванное множеством чрезмерных акустических воздействий на голову. Но так это или нет, я обязан кое-что проверить. Глава 11. Мощь разума