Мужики какое-то время ошалело смотрели по сторонам. А потом засобирались в обратный путь, к своим домам. Правда, предварительно обобрали трупы до нитки. Мертвым-то оно без надобности. А вот хоронить не стали. Слишком уж торопились покинуть страшное место. Михаил досадливо цыкнул, наблюдая развернувшееся войско братьев. Надо было все же уходить вперед с конным полком при тачанках. Оно, конечно, тысяча воев смотрится не так эффектно, как две с лишним, но для демонстрации возможностей пищалей вполне хватило бы. И ведь, захватив Теребовль, они узнали, что семьи Василько там не было. Князь отчего-то решил услать их к брату в Червень. Это явилось полной неожиданностью для сопровождавшего войско особиста Данилы, который только недоумевающе развел руками. Да оно и понятно. При местных средствах связи всегда и во всем держать руку на пульсе не получится. Так что не было у Романова заложников, а как следствие, и рычага давления ни на одного из Ростиславичей. Мало того, братья не стали терять время и, сняв осаду с Владимир-Волынска, поспешили на пересечку Михаилу. И выказали при этом завидную прыть, успев встать на его пути. И как ни старалась особая сотня их задержать, преуспела в этом мало. Князья перли вперед, не считаясь с преградами и потерями. Не сказать, что Романов сомневался в своей победе. Он попросту не стал бы ввязываться в заведомо проигрышное дело. Но шеститысячное войско, даже в основе своей ополченческое, – это в любом случае серьезно. Да, они хуже вооружены, у них нет хороших доспехов, большинство и вовсе в стеганках. Они хуже обучены. Но они превосходят числом в три раза, и, значит, существенных потерь не избежать. Если только князья не решат сами атаковать. Вот уж во что верилось с трудом, так это в подобный подарок с их стороны. Гуляй-город хорош не только против степняков. И они это прекрасно сознают. Как и то, что время работает на них. А покоряться воле великого князя они не пожелали. Встречались Михаил и Брячислав с Василько и Володарем. Те в один голос заявляли, что в вотчине своей они сами хозяева и что с обидчика спросят, как положено. Требовали, чтобы киевляне оставили Теребовль и убирались восвояси. Вот как с такими договариваться, если не держать за глотку? – Жалеешь, что не оставил нас и с малой дружиной не поспешил к Червеню? – произнес подошедший к нему Брячислав. – Жалею. Будь у нас хотя бы семья Василько, и был бы рычаг давления. Но мы получили только град с княжеской казной, которыми он может и пожертвовать. С другой стороны, я не ожидал от него такой прыти. Будет впредь наукой. – Может, решат атаковать. – Ты сам стал бы? – Нет. – Вот и они не дураки. – Тогда остается только атаковать нам. – Чего нам точно не следует делать, так это переть напролом. Лишнее это. Коли уж время упустили, так остается только медленное, но верное движение к Червеню. Уж делал так против половцев, и здесь получится. – Там, насколько я ведаю, вои были из разных половецких орд, и каждый день часть их отваливалась. – Так ведь и здесь чуть не треть войска – ополченцы теребовльские. И мы тут не захватчики иноземные, а представляем великого князя. Стало быть, нужно людям о том поведать, пообещав прощение. – Думаешь, побегут? – Посмотрим. Странное дело. Михаил всегда был уверен в поголовной безграмотности русского мужика. Но как выяснилось, если это и справедливо, то для более поздних времен. Так как сейчас грамотных хватало. Молодежь нередко обменивалась любовными посланиями. И письма родственники пересылали в другие города. К слову сказать, линия семафорной связи постепенно загружалась частной корреспонденцией. Ну как тут не воспользоваться проверенным и действенным методом доведения информации. Несколько десятков человек засели писать записки на бересте, которые приматывали к стрелам, лишенным наконечников. После чего тачанки выдвинулись вперед и начали засыпать этими безвредными снарядами позиции противника. Текст незамысловатый: «Князья Давыд, Володарь и Василько попрали «Правду» и должны предстать перед судом великого князя. Вы же, поддерживая их, также преступаете закон. Если не поднимете оружие и вернетесь домой, будет вам прощение от великого князя Владимира Мономаха». А там и подтянувшаяся особая сотня в дело вступила. Военный лагерь не может существовать строго в своих пределах. Есть целый ряд вопросов, которые требуют выхода за его пределы, да хоть заготовить дров для котлов. Вот тут-то людей и можно подловить. Только на этот раз не убивать, а просто поговорить. Вложить в голову нужные мысли, что подкрепят слова в записках, да отправить восвояси. К утру войско князей серьезно поредело. Червеньские ополченцы не спешили покидать своего князя. А вот теребовльские потянулись домой. Волков, командир особой сотни, предложил было Михаилу начать их отлавливать, но тот запретил трогать дезертиров. Пусть возвращаются домой. Не по их душу они сюда заявились. Очередные переговоры результата не принесли. Братья наотрез отказались покоряться и предстать перед княжьим судом. В смысле они даже не вышли на переговоры. Видя, что мирный процесс зашел в тупик, Романов приступил к проверенной тактике с использованием тачанок. Они своим огнем выдавливали противника подальше от гуляй-города, который тем временем начинал свое движение. Два десятка пищалей, разом пускающих шестьдесят стрел на этот раз с реальными наконечниками, – достаточный аргумент в пользу разрыва дистанции. Поначалу-то кавалерия пыталась разобраться с ними наскоком. Но понесла достаточно ощутимые потери. Мало того что не смоги догнать резвые упряжки да схлопотали залп пищалей, так еще и под удар конницы пограничников угодили. Впрочем, тут также обошлось только обстрелом. Рано еще давить грудь в грудь. Но пощипали противника болезненно. А кто в княжьей коннице? Правильно. Дружина. То есть наиболее преданные вои. Михаил двигался вперед медленно и неотвратимо, как каток. Брячислав ярился, предлагал дать бой, благо после дезертирства теребовольцев силы практически сравнялись. Все еще сохранявшееся у братьев численное превосходство не являлось критическим. Боярин Брячислав прекрасно видел преимущество воинов Романова как в снаряжении, так и в их лучшей выучке. Но понимания со стороны князя не встретил. Тот упорно не желал сражаться, продолжая выдавливать непокорных, отвоевывая у них от нескольких сотен метров до пары-тройки километров за один рывок. Еще день такого продвижения, и Ростиславичи решили встать накрепко. Войско сбило щиты, преградив дорогу. Однако вместо атаки вновь подверглось обстрелу. Только на этот раз зажигательными стрелами. И теперь уж в дело вступили еще и пушки. К тому же кроме греческого огня по плотному построению прошлись и керамические ядра. Войско не рассыпалось и не побежало. Но все же вынуждено было отступить. А как только начался отход, прекратился и обстрел. – Михаил Федорович, Ростиславичи на переговоры выкликают, – доложил посыльный из передового дозора. – И что, пойдешь договариваться? – поинтересовался Брячислав. – Пойду. – Так ить можешь побить. Причем и потерь понесешь совсем немного. – Нет, Брячислав. Я сюда не раздувать пожар прибыл, а тушить его. Хотя, конечно, стелиться перед ними не стану. Трубач. Сигнал стать лагерем. Знакомый перелив трубы, и повозки уже привычно начали сбиваться в табор. Не сказать, что бойцов это радовало. Хватало и тех, кому такой поход надоел уже настолько, что они предпочитали добрую драку такому наступлению. Что в общем-то и неудивительно, учитывая преобладание в войске молодежи. Но приказы они все же выполняли, как всегда, четко и слаженно. – Странные вы какие-то, князья. То говорить не желаете. А то сами зазываете. Ну вот он я. Чего надобно? – вместо приветствия встретил Михаил подъехавших Ростиславичей. А с чего бы ему, собственно, быть дипломатичным? Численный перевес на их стороне. Это так. Но после двухдневного продвижения вперед только полный дурак мог усомниться в том, кто именно из противников имеет подавляющей перевес. – Брячислав, мы желаем, чтобы ты передал Владимиру, что мы в своих вотчинах хозяева. Так порешил княжеский съезд. Давыд сам полез на мою землю и получил отлуп, – заговорил Василько, напрочь игнорируя Романова. – Не со мной речи веди, князь, а с князем Михаилом. В этом походе я у него под началом, – покачав головой, произнес боярин. – Не разоряйся, Брячислав. Не видишь, князю гонор взор застит, – хмыкнув, произнес Михаил. – Не о чем мне разговаривать с самозванцем, – отрезал Василько. – Самозванцем я был бы, коли сам назвался бы вашим родичем. Но то сделал Владимир. Он же учинил дознание. Так что ему ты эти слова и передай, Василько Ростиславич. Кем ты меня видишь, мне то без разницы. Я здесь, чтобы выполнить княжью волю. Примирить вас и доставить на княжий суд. Всех троих. Княжествами же вашими пока будут управлять ваши старшие сыновья. Вот закончу здесь, отправлюсь в гости к Давыду Игоревичу. – Брячеслав, дай слово, что не тронешь наши семьи, – вновь обращаясь к боярину, произнес Василько. – Не со мной речи веди, а с князем Михаилом, – вновь покачав головой, повторил воевода. Романов с издевкой развел руками, словно говоря: «Ну вот что ты будешь делать». Отчего братья заскрежетали зубами. Да хоть в порошок пусть сотрут. Главное, чтобы покорились. Михаилу как-то наплевать на то, как они к нему станут относиться. В том, что все трое допрыгались, отказавшись выполнить приказ Владимира, и более никогда не займут княжеский стол, он не сомневался. А дети… С детьми всегда можно договориться. Если только меж ними не окажется родительской крови. Вот уж чего Романов не собирался делать, так это марать себя ею. Рюриковичи в горячую пору, не особо разобравшись, вроде как и приняли его в семью. Да только вот полностью признать это не готовы. И давать им лишний повод для негатива он не собирался. Глава 31 Своим чередом Прежде Михаил не брался за паровую машину. Просто считал это нецелесообразным. Слишком много металла даже для его ежегодно расширяющегося производства. Отсутствие квалифицированных кадров. Ремонтной базы и инфраструктуры. Много чего. И это в то время, когда ему постоянно не хватало средств на более насущные вопросы. К тому же конные приводы были в разы дешевле и в основном состояли из дерева. А могли и вовсе собираться без металла. Гораздо проще в обслуживании, а главное, были многофункциональными в зависимости от подключаемых агрегатов. Молотилки, веялки, пахота трехкорпусными плугами, привод гребных колес и станков. Все это в разы увеличивало выработку и являлось настоящим прорывом в существующих реалиях. Однако со временем Романов все же пришел к выводу, что изобрести паровую машину ему все же не помешает. Причем без кавычек. Он имел лишь отдаленное представление о том, как она должна работать, так что ему предстояло создать ее с нуля. И у него получилось. Правда, раньше это были маломощные образцы или скорее все же модели. Пара лет проб и ошибок, и вот сегодня наконец они запускают полноценный агрегат. Основная часть металла и даже трубы котла отлиты из чугуна. Те еще габариты и тяжесть, нечего сказать. Зато в разы дешевле. Опять же использоваться будет как стационарный привод молотов на металлургическом заводе. – Ну что, Леонид, готов? – поинтересовался Михаил у ромейского механика. – Это работало в миниатюре, отчего не должно заработать сейчас? – пожав плечами и плохо маскируя волнение, ответил тот. Котел уже набрал рабочее давление и свистит предохранительным клапаном. Эти показания они подбирали опытным путем. Бог весть, сколько там получалось в атмосферах. Но они перевели на лом изрядное количество труб, пока сумели хоть как-то систематизировать данные. Ну вот так все у Михаила, только методом проб и ошибок. Ну или с изрядным запасом прочности. К примеру, они выяснили, что пушки, поставляемые как в Царьград, так и в Киев, можно было делать раза эдак в два легче. Правда, Романов и не подумал исправляться. Его вполне устраивало отсутствие у других полевой артиллерии. Пусть уж лучше пользуют орудия в качестве корабельных, крепостных и осадных. А в качестве подвижной с них хватит и пищалей. Машина окуталась паром, тяжко вздохнула и провернула вал маховика. Раз. Другой. Третий. Он вращался, с каждым разом наращивая обороты, и вскоре уследить за их количеством было уже невозможно. Но с этой задачей вполне справлялся счетчик. – Ну что, Леонид, работает, а! – хлопнув грека по спине, возбужденно произнес Михаил. – Оно и должно было работать. Поглядим, как пойдут дела с подключенными молотами. С этими словами он передвинул рычаг, подключая вал привода. Обороты машины тут же просели. Романов буквально физически ощутил, как она поднатужилась, но затем раздался удар сначала одного молота, а далее к нему присоединились еще несколько. На смену резвому дробному грохоту пришел более медленный и размеренный. Давление в котле просело, но вскоре замерло на двух третях от прежних показаний, уверенно удерживаясь на этой отметке. По мере того как давление падало и уменьшался темп работы молотов, ухудшалось и настроение механика. Но когда все выравнялось, он более или менее успокоился. А по прошествии двухчасовой беспрерывной работы и вовсе облегченно вздохнул. – Ну что, будем считать эти показатели рабочим давлением, – с энтузиазмом произнес Михаил.