– Пожалуй, так оно и есть. Будем надеяться, что ломаться она будет не чаще, чем конный привод. – А вот тут я тебя разочарую. Есть у меня уверенность, что происходить это будет чаще. Но верю, что и пользы от нее выйдет куда больше. Иначе и затеваться не стоило. По сути, делать ему тут уже нечего. Машина работает пока без нареканий. Наблюдение же и сбор статистических данных – это уже епархия Леонида. И можно не сомневаться, он подойдет к делу обстоятельно. Как и ко всем своим изобретениям. Изделия, вышедшие из его мастерских, вначале сырые и ломкие, впоследствии отличались качеством и надежностью. А вообще оставалось только поражаться интуитивности и гибкости мышления здешних механиков. Им достаточно было подать идею и направление, а дальше они уже справлялись сами. Михаил до сих пор был в шоке от одного механизма, который достался ему в качестве трофея. Размерами примерно с ноутбук. Он заключал в себе множество различных шестеренок как с наружными, так и с внутренними зубцами. Основное его предназначение было в определении фаз луны, лунных и солнечных затмений. Для местных это довольно символично. Правда, механизм был сконструирован для широт средиземноморского региона. Но Леонид и Мефодий, заведовавший университетом, достаточно быстро смогли разработать прибор для более северных широт. Кстати, он являлся одним из множества секретов, оберегаемых в Пограничном. Еще бы! Было дело, когда Михаил, зная о солнечном затмении, сумел сыграть на суевериях половцев. И без зазрения совести собирался пользоваться этим дальше. Причем не только во взаимоотношениях с кочевниками. Если уж в его мире хватает всяческих примет и знамений, то этот ими пронизан густо и часто. За воротами Рудного Романов оказался на прямой как стрела дороге, отсыпанной гравием, с дренажными канавами по обеим сторонам. Не асфальт и не брусчатка, зато проехать можно в самую что ни на есть распутицу. Такие он ладит по всему своему княжеству, жители поселений, меж которыми они тянутся, обязаны отбывать повинность по их поддержанию в должном порядке. И на порогах такая же имеется. Разве только с карманами, чтобы встречным судам можно было разойтись. Хотя сейчас и ведутся работы по расширению. Кроме того, корабли сегодня вытаскивают на берег, не разгружая. Еще в воде их закрепляют на специальные платформы и выкатывают на берег, после чего транспортируют упряжками. Сроки волока сократились до четырех дней. В этом плане у Романова полное взаимопонимание с Теракканом. Сборы на порогах для хана стали уже достаточно ощутимой статьей дохода. Да и Владимир решил, что с купцов не убудет, если они малость приплатят и на волоках других рек, благо таковых мест хватало. И сами торговцы вполне готовы расстаться со своими кровно заработанными за предоставленную услугу. Нашлись и иные умники. Такие, как Всеволодко Давыдыч, что сменил батюшку на Владимир-Волынском столе. Тот решил просто взимать плату за проход по его землям. Пришлось великому князю вразумлять молодого балбеса пятнадцати годочков от роду. А вернее, его дядьку, потому как он пока там за все в ответе. Да указ издать об устройстве на волоке дорог. Мономах планомерно и довольно быстрыми темпами воплощал в жизнь задуманные реформы. Которые влетали в копейку, в том числе и Михаилу. Ну да, назвался груздем, полезай в кузов. Опять же всех денег не заработать и в кубышке не удержать. Кстати, Владимир начал денежную реформу. Причем именно с копеек, введя их в оборот на всей Руси по единому образу и подобию с пограничной. До серебра и золота пока дело не дошло. Решили сначала дать пустить корни мелкой монете. – Здрав будь, Михаил Федорович, – поприветствовал его выехавший навстречу Борис. – И тебе не хворать, – ответил Романов безопаснику. При этом он и не подумал останавливать своего коня, шедшего шагом. Разве только чуть отвернул в сторону, словно приглашая занять место слева от себя. – Рассказывай, что такого срочного приключилось, что ты помчался ко мне в Рудный, – поинтересовался князь, гадая, откуда могло прилететь в этот раз. – Да особо срочного ничего. Просто день погожий. Вот решил заодно и поразмяться, – пожал плечами Кудинов. – Ну, тогда выкладывай не срочное, – успокоившись, произнес Романов. – Владимир посадил в поруб князя Давыда Святославича. Тот решил отложиться от Руси. К чему и брата своего, Муромо-Рязанского князя Ярослава Святославича склонял. – Твоя работа? – Мы только прознали о заговоре, остальное уж великий князь. Хорошо все же иметь собственную семафорную линию. Она пока только начинает частично окупаться. Но это лишь в плане финансов. Зато позволяет увеличить скорость передачи сведений от агентурной сети. Да и сами эти станции стали эдакими центрами сбора сведений. Если не в глухом лесу стоят или голой степи. Поди пойми, что передают сигнальщики. – И как думаешь, чем закончится? – поинтересовался Михаил. – Ясное дело чем. Давыд Святославич, как и тезка его с Ростиславичами, откажется от мирской жизни и пострижется в монахи. А место на княжьем столе займет старший сын. Есть такое дело. После принуждения трех князей к миру Михаил доставил их к князю на суд. Тот не знал, как с ними поступить. Реши казнить, даже если не случится очередная усобица, дети затаят злость. Вот тогда-то Михаил и предложил не изобретать ничего нового. Все уже придумано до них теми же ромеями. Осудить князей за ослушание на казнь, но в качестве милости остричь в монахи, и вся недолга. – Я не о Давыде, а об Ярославе. – Думаю, дознание не усмотрит у него злого умысла и он выйдет невинным. – Хм. Зато сыновья Давыда на него взъедятся. Два больших княжества порознь это куда лучше, чем рука об руку. – Это точно. Владимир наловчился пользовать прием – разделяй и властвуй. – Хорошая работа, Борис. – Ну, так за то и хлеб свой едим. – Больше никаких новостей? – Не знаю, считать ли ее новостью. Но Владимир вроде как подумывает создать у себя в Киеве университет сродни нашему. Да издать указ о том, чтобы всех княжеских и боярских недорослей отправлять туда на обучение. – Ну, это мимо нас все одно не пройдет, – откуда ему еще учителей-то взять. Только вот не рано ли? Как думаешь? – Приструнит Владимир Давыда Святославича, и поперек ему слова больше никто не скажет. Разве только князь Полоцкий. Но с ним рядиться Мономах пока не желает, – пожал плечами Борис. – И правильно. Забот и у себя с избытком. Вот наведет малость порядок, утрясет, а там, глядишь, и до Полоцкого княжества руки дойдут. А то ить непорядок, живут чисто наособицу. Еще и задираются, – хмыкнул Михаил. – Так последние два года князь Всеслав Брячиславич вроде как ведет себя тише воды ниже травы. – Как бы с поляками не снюхался. Ты там за ним присматривай. – С поляками это вряд ли. Ему от них в зависимость впадать не хочется. Но вот насчет того, чтобы свое надельное войско создать, уже подумывает. – А вот это уже плохо. Князья Полоцкие с сильным войском нам совсем ни к чему. Знать, зажился Брячисавич на этом свете. – Михаил многозначительно посмотрел на Бориса. – Тихо не получится. Не подобрались еще близко. Только если стрельнуть. Но тут уж сразу на Владимира подумают. А ему бы лучше честь по чести дела вершить. – Значит, поторопись и подведи человека. – Потороплюсь. Михаил прислушался к себе. Как-то он вот так походя о человеческой жизни. Ладно, когда оно в бою. Там ты и сам свою жизнь на кон ставишь. Убить же исподтишка, не оставляя человеку шансов… Конечно, его оправдывает то, что это сберегает десятки тысяч жизней. А если взять в контексте отпора набегам степняков и уж тем более предстоящего нашествия монголов, так и вовсе цифры получаются несопоставимыми. Н-но… Порой бывает противно до тошноты. И это, наверное, все же хорошо. Куда хуже будет, если он окончательно очерствеет. Едва оказался под надвратной башней Пограничного, как копыта зацокали по брусчатке. Не гранитной, хотя карьер располагается недалеко. Бетонные, они и проще, и дешевле получаются. И хватает их на довольно продолжительный срок. Асфальт, конечно, был бы проще, но это все равно что выстилать улицы серебром. Не меньше трети добываемой в Тмутаракани нефти поставляется на Русь. А в частности, в Пограничное, где ее перерабатывают в греческий огонь и уже готовую смесь отправляют в Киев. Но эти поставки чистые слезы. Горючего едва хватает, чтобы обеспечить нужды войска. Какой уж тут асфальт. Да и то поставки по большей части приходятся на каспийскую нефть. Еремей, воспитатель князя тмутараканского Игоря Ольговича, сумел закрепиться на Волге, взяв под контроль весь волок. Но этого все одно мало. Не танкерами же ее возят. Спрос рождает предложение, а избыток ведет к удешевлению товара. Невыгодно купцам заниматься одной лишь нефтью. От ворот прямая как стрела улица вывела его на центральную площадь города с храмом, над которым поплыл малиновый звон. Еще недавно он был самым красивым и неповторимым не то что на Руси, но и в мире. Теперь же только первый в ряду. Церкви росли как на дрожжах, одна краше другой. Михаил дал только толчок, дальше уж местные архитекторы и сами с усами да бородами. Хм. Но с другой стороны, ведь не без его участия. И дело даже не в том, что он имеет знания из будущего. Все, на что его хватило в прошлой жизни, это собрать комплексную бригаду. И ведь не столько от неумения, сколько от лени. Его и так все устраивало. На жизнь хватало, особо напрягаться не хотел. Тут же уже девятнадцать лет рвет жилы не за страх, а за совесть. А оттого и результат. В этот момент позади церкви поднялся аэростат с наблюдателем. Михаил посмотрел на него, припомнил все, что уже сделал, чего добился, и непроизвольно хмыкнул. То ли еще будет. Сбил на затылок мурмолку и пнул пятками бока коня, трогая его в сторону своего дома. Ну или дворца. – Подумать только! Он там всего лишь неделю, а наворотил уже столько, что хоть за голову хватайся, – произнес историк Кудрявцев, отпивая кофе. – Ну-у, это здесь прошла только неделя. Там же миновало девятнадцать лет. Он просто живет полной жизнью. Вот и все, – следуя его примеру, произнес руководитель проекта Щербаков. Два профессора были полной противоположностью друг другу. Кудрявцев – доктор исторических наук, высокий худощавый уже старик семидесяти с лишним лет. Щербаков помоложе, ему сорок пять, в полном расцвете сил, невысокий толстячок, доктор физико-математических наук. Но было в них и общее. Едва ли не фанатическая увлеченность своим делом. Три дня назад их знакомство прошло не лучшим образом. Историк был просто в шоке от того, насколько глупо подошли к изучению истории эти дилетанты. Он негодовал, топотал ногами и требовал, чтобы работа была систематизирована. Но не преуспел ввиду невозможности что-либо предпринять. Даже предложил обследовать себя и своего помощника. Но безрезультатно. Неудача постигла их и при поспешном проведении обследования преподавательского состава университета и наиболее перспективных студентов. Разумеется, все было должным образом залегендировано. Наконец Кудрявцев принял все как есть и взглянул на этот вопрос другими глазами. Что сказать, Щербаков вызывал уважение как профессионал своего дела. И именно в таком ключе Анатолий Петрович его теперь и рассматривал. Макар Ефимович платил ему той же монетой. И странное дело, они поладили. Даже где-то были полезны друг другу. – Но ваша правда, успел многое, – продолжил Щербаков. – Настолько, что теперь история пойдет другим путем. Еще когда только решался вопрос об очередном эксперименте, я обратил внимание на символизм. Романов Михаил Федорович. Полный тезка родоначальника царской династии. – Совсем необязательно, – покачав головой, возразил историк. – Я сильно сомневаюсь, что вот такое вмешательство способно повлиять на ход исторических событий в глобальном смысле. На коротком ее участке у него это, несомненно, получилось. Но дело в том, что Мономах и без вмешательства нашего пилигрима объединил бы Русь. Возможно, не с такой сильной вертикалью, но все же. И половцев приструнил настолько, что Русь на долгие годы позабыла о серьезных набегах со стороны степи. Да и после вполне сдерживали их выпады. Но сыновья эту власть не удержали, усобицы продолжились, а пришедшие монголы попросту смели все на своем пути. Достижения древних Египта, Китая, Греции, Рима – все это было сметено вихрем истории. Византия и Арабский халифат попытались удержать их в своих руках, но и они пали под натиском молодых, сильных и жизнеспособных народов. А вместе с ними были утрачены и их достижения. Все новшества, привнесенные Михаилом, могут оказаться попросту сметенными глупостью, жадностью и властолюбием князей. А хан Батый вколотит в крышку гроба Руси гвоздь, в одночасье вернув все на круги своя. Закончив свой монолог, Кудрявцев легонько пожал плечами и вновь отпил кофе. – Ну что же, глупо спорить с человеком, разбирающимся в вопросе гораздо лучше тебя. Но если в историческом плане он ничего не добился, то в направлении изучений единого информационного поля Земли мы продвинулись на порядок дальше, чем это было всего лишь неделю назад. Конечно, никаких сомнений в том, что эта легкость связана с тем, что мы пока только в начале пути. Дальше процесс неизменно замедлится. Но имеющегося уже более чем достаточно для продолжения щедрого финансирования. Скажу вам по секрету, мы даже кое-что придерживаем, чтобы не выдавать слишком много. Им там все равно. А у нас кое-какая фора. – Надеюсь, теперь горячку пороть не нужно и следующего пилигрима вы позволите подготовить и проинструктировать, – заметил Кудрявцев. – Непременно, – заверил его Щербаков, но тут же уточнил: – Остается только надеяться, что он найдется достаточно скоро. Люди с подобными характеристиками встречаются крайне редко. И это еще мягко сказано. Ну а пока пусть все идет своим чередом. * * * notes