Провожать нас никто не пошел, но дверь мы нашли сами. Спину жег острый, как спица, взгляд Калидии. Вот я влип, да? Глава 6. Медицинский ультиматум — Эта штука точно работает? — спросил я Слона, поставившего на стол глушилку. — Потому что если нет, мне кабзда. — Не делай мне нервы, — отмахнулся командир, — рассказывай. И я рассказал. И про сына/дочку, и про предложение, от которого отчетливо несет безымянным прахом из местного крематория. — Ты не прав, — сообщил Слон, подумав. — Это не тебе кабзда. Это нам всем кабзда. Если ты откажешься, то никакого «покинуть этот мир» нам не будет. Точнее, будет, но в другом смысле. Потому что дать нам утечь с такой инфой — глупо. А он не глупый. Мы же можем вернуться, слить компромат конкурирующей фракции и получить от них то, чего не дает он. После того, как его фракцию скинут. — Так может, нам свалить прямо сейчас, пока ультиматум не действует? — А ты думаешь, он не действует? — скептически хмыкнул Слон. — Спорим на щелбан — все выходы перекрыты, кросс-локус блокирован, а делегация в заложниках? Я не стал спорить. Я не такой параноик, как Слон, но и наивностью не страдаю. Мне сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Такие ребята, как Креон, привыкли получать то, что им нужно. — А если нет? — спросил я прямо. — Ты готов отказаться от контракта и свалить? — Нет, — так же прямо ответил Слон. — Давай по чесноку, Док, мы с тобой не молодеем. Еще подергаемся, конечно, но финишер уже занес флаг. Этот контракт даст выходное пособие, которое обеспечит нас до конца наших дней, да продлятся они в бесконечность! — Нас или тебя? — Нас, Док. Сделай, что он хочет, и я тебя не забуду. — Да от чего тебя так триггернуло? Что за приз? — Не скажу. Чего не знаешь, того не расскажешь. Даже под пытками. — Утешил, блин. — Это маловероятно. Слушай, Докище, ну в чем проблема? Мальчик, девочка — какая, в жопу, разница? Я понимаю за твою «медицинскую этику», я понимаю, что для тебя это риск… — Ты не понимаешь, Слон, в том-то и дело. Я не рассказывал тебе, как это работает. Никому не рассказывал. Думаешь, я, как хилер в компьютерной игрушке, возлагаю руки и вливаю ману? Астральное выдавливание прыщей? Энергетическое вправление геморроя? Думаешь, чтобы сделать из девочки мальчика, я буду тянуть ее за клитор, пока он не вытянется в хер? — Ну, нечто в этом роде, — признался Слон. — Ты уж тяни получше, расстарайся для будущего пацана. — Так вот, это вообще совсем не так работает. Ты даже не представляешь, какие последствия могут быть у воздействия такого уровня! Я тоже не представляю… — Так расскажи, испугаемся вместе, — хмыкнул Слон. В дверь переговорной постучали. — Могу я предложить вам кофе? — Чёрт, вечно не дадут толком поговорить, — разозлился командир, — пошли на крышу, там не сразу выпасут. Мы вежливо отказались от кофе и пошли к лестнице. По дороге нас перехватил Пугач. — Слон, там на парковке… — Местный спецназ? — проницательно спросил командир. — Хуже. Гвардия владетеля. Бойцы выглядят, как ходячий трындец. На такого только с РПГ выходить, как на танк. — Не надо РПГ. Не провоцируйте, и они не тронут. — Есть не провоцировать, — мрачно ответил Пугач. — Что вообще творится, Слон? — Не сцать, командир в курсе, командир знает, что делает. Иди, успокой народ, скажи, что все под контролем. — Есть не сцать. А оно точно под контролем? — Абсолютно, — убедительно соврал Слон. Пугач удалился, недоверчиво покачивая головой. —А ты сомневался, — невесело хмыкнул Слон, когда мы поднялись на плоскую крышу гостиницы, утыканную массивными коробами вентиляции, антеннами и лифтовыми модулями. — Чёрта с два они нас выпустят. Стемнело, город расцветился огнями сквозь туман. Стало мрачновато, но красиво. Есть в здешнем неоне своеобразное очарование. Мы встали у бетонного парапета, ограждающего крышу. Командир поставил на него глушилку и включил. — Ладно, говори, что не так с твоим колдунством. — Я не лечу людей. Я их меняю. — Если это какая-то сложная аллегория, — пожал плечами Слон, — то я её не понял. — Мультиверсум имеет фрактальную природу, так? Ты как проводник должен понимать это лучше всех — именно фрактальность дает тебе возможность войти в один гараж и выйти из другого. — Я не силён в теории, — признался он. — Просто пользуюсь. — В общем, это так. Есть даже легенда, что в начале времен некие демиурги, называемые Основателями, не смогли договориться о том, каким будет Мироздание, наглухо пересрались и тем создали первое ветвление фрактала, породив Мультиверсум. — В жопу легенды, — отмахнулся Слон. — Ближе к делу. — Так вот, если мне надо вылечить прыщ, я не убираю воспаление фолликула и не заживляю пустулу. Я заменяю человека с прыщом человеком без прыща. — Вот щас не понял. — Есть бесконечное множество вариантов здесь-и-сейчас. В каких-то этот прыщ просто не возник — пора не закупорилась, бактерии не проникли, воспаление не началось. И я привожу реальность к этому состоянию. Прыщ не пропадает моментально, потому что метрика умеренно эластична, но оказавшись в той микроветви фрактала, где он не возник, постепенно исчезает, осознав свою неуместность… — Прыщ осознаёт свою неуместность? — удивился Слон. — Док, ты сам себя слышишь сейчас? — Чёрт… Не так, конечно. Я просто не знаю, как это правильно сказать — нет подходящих слов. Может быть, Вселенная понимает, что прыща быть не должно, и он растворяется в облаке вероятностей. — Она что, по-твоему, разумная? — Хер его знает, Слон. В общем, прими как факт — в определённых условиях и до определённого предела Мультиверсум можно прогнуть под себя. Пожелать — и станет по-твоему. Заменить мир, где пуля пробила Змеямбе перикард, на тот, где она прошла миллиметром выше. Потом на тот, где рана не такая глубокая. Потом на тот, где рана была давно и уже почти зажила. Потом на тот, где от неё один шрам и костная мозоль на ребре. — Да, такое не забудешь, — кивнул Слон. — Все в кровище, Змейса белая и не дышит, а ты над ней трясёшься и глазки закатил. Допустим, ты не зашил ей дырку усилием нижней чакры, а поменял мир так, что дырки не стало. Или поменял Змеямбу с дыркой на Змеямбу без дырки и не перепутал, без какой именно дырки. Но я всё ещё не понял, в чём проблема. Змеямба жива, ты тоже, контракт закрыт, едем дальше. — Какого цвета у меня глаза? — Серого, — ответил Слон уверенно. Зрительная память у него отменная. — Были карие. У кого в команде был позывной Штихель? — Ни у кого. — У твоего заместителя, он же твой двоюродный брат. — У меня нет двоюродного брата! — С тех пор нет. Точнее, с тех пор его никогда не было, у меня с рождения были серые глаза, Змеямба не рожала, а у моей жены оказалась неоперабельная опухоль мозга, о которой я узнал слишком поздно, потому что тот я, который о ней знал и должен был вернуться и вылечить, был, наверное, Доком-с-карими-глазами, а не мной. А этот я не знал, она не дождалась и умерла, думая, что я её бросил. Вот примерно так это работает, Слон. — Опизденеть. — Именно. И ведь это только то, что я заметил. — Да, страшный ты человек… — сказал задумчиво командир. — Слушай, а ты не можешь, например, изменить мир так, чтобы Креон просто отдал нам искомое, и мы бы свалили доживать свой век в какой-нибудь тёплый мир, где есть море, пляж, крепкие коктейли и толпы очаровательных юных геронтофилок, всегда готовых бескорыстно приласкать ветерана? — Нет, Слон, это так не работает. — Обидно, сука. — Сука, да. — И какой был мой двоюродный брат? Ну, этот, Шпатель?