— Так что физически он должен быть достаточно развит, — добавляет она. И снова анимация. Тишина. Стройучасток в сером утреннем свете. Шум дождя. Окна окружающих домов еще темны. Магазины и учреждения закрыты. Движения нет. Затем — треск мотоцикла. Приближается. На виа ди Паскино появляется красный «дукати». Водитель — анимационная фигура в дождевике и закрытом шлеме. Он сворачивает вправо на дель Анима и внезапно останавливается и роняет мотоцикл на мостовую. Мотор стихает. Испуганный водитель переступает через мотоцикл и нерешительно идет по алюминиевому мостику. Ботинки глухо стучат по металлу. Лежащее в грязи тело выглядит еще страшнее, еще ужаснее, потому что неестественную анимацию сменяет стереоскопическая фотография. — Сейчас почти половина восьмого, и утро, как видите, дождливое и хмурое, — говорит капитан Пома. — Пожалуйста, перейдите к профессору Фиорани. Это номер четырнадцать. А теперь, доктор Скарпетта, не будете ли вы столь любезны осмотреть тело вместе с нашим уважаемым профессором, которого нет сейчас с нами, поскольку, должен с прискорбием сообщить… Догадались? Да, он в Ватикане. Умер какой-то кардинал. Бентон немигающе смотрит на экран позади Скарпетты, и ей становится не по себе — он так недоволен, что даже не желает смотреть на нее. Новые образы — видеозапись в трехмерном режиме — заполняют экран. Мелькают голубые огоньки. Полицейские машины, синий фургон карабинеров. Карабинеры с автоматами оцепляют стройплощадку. В отгороженной зоне следователи в штатском — собирают улики, фотографируют. Слышны щелчки затворов, негромкие голоса. На улицах собираются зрители. Над головами шелестит лопастями полицейский вертолет. Профессор, самый уважаемый в Риме судмедэксперт, в белом, со следами грязи защитном костюме. Крупный план глазами профессора: тело Дрю. В стереоскопических очках оно выглядит невероятно реальным. Кажется, протяни руку и дотронешься до мертвой плоти, зияющих темно-красных ран, испачканных глиной, влажных от дождя. Длинные белокурые волосы намокли и облепили лицо. Глаза плотно закрыты и выпучены под веками. — Доктор Скарпетта, — говорит капитан Пома. — Пожалуйста, ваше мнение. Скажите нам, что вы видите. Вы, несомненно, уже ознакомились с отчетом профессора Фиорани, но сейчас вы видите тело в трехмерной проекции на месте преступления. Нам бы хотелось услышать ваши соображения. И мы не станем возражать, если вы не согласитесь с выводами профессора. Почитаемого столь же непогрешимым, как сам папа римский, тело которого он бальзамировал несколько лет назад. Красная точка лазера скользит по экрану. — Положение тела, — начинает Скарпетта. — На левом боку, ладони сложены под щекой, ноги слегка согнуты. Полагаю, такое положение телу придали намеренно. Доктор Уэсли? — Она смотрит на Бентона. Его глаза за толстыми очками глядят мимо нее, на экран. — Ваш комментарий? — Согласен. Тело находится в положении, приданном ему убийцей. — Как будто молится, да? — подает голос начальник государственной полиции. — Какого она вероисповедания? — спрашивает заместитель директора управления уголовного розыска. В полутемном зале слышны приглушенные голоса. — Католичка. — Я так понимаю, не слишком ревностная. — Не слишком. — Может быть, какие-то религиозные мотивы? — Я тоже об этом подумал. От стройплощадки рукой подать до церкви Святой мученицы Агнессы. Капитан Пома считает своим долгом выступить с пояснением. — Для тех, кто не очень хорошо знает город, — он бросает взгляд на Бентона, — святая Агнесса — мученица, убитая в возрасте двенадцати лет за отказ выйти замуж за язычника вроде меня. Смех. Короткое обсуждение, может или нет убийство иметь какой-либо религиозный аспект. Конец дискуссии кладет Бентон. — Налицо сексуальная деградация. Ее оставили на открытом участке, обнаженную, неподалеку от того места, где она условилась встретиться с подругами. Убийца хотел, чтобы ее нашли, хотел шокировать. Религия не является здесь доминирующим мотивом. Это сексуальное возбуждение. — Однако никаких свидетельств сексуального насилия не обнаружено, — напоминает начальник судмедэкспертизы службы карабинеров и указывает, что убийца не оставил ни семенной жидкости, ни крови, ни слюны — разве что все смыто дождем. Зато из-под ногтей жертвы извлечено два различных образца ДНК. К сожалению, объясняет он, результатов пока нет, поскольку итальянское законодательство не разрешает брать образцы ДНК у преступников, считая это нарушением их гражданских прав. Единственные образцы, имеющиеся в базе данных итальянских спецслужб, — это те, что получены в результате сбора вещественных доказательств. — Следовательно, такой базы данных в Италии нет, — добавляет капитан Пома. — Единственное, что мы можем сказать на данный момент, — это то, что ДНК из-под ногтей Дрю не совпадаете образцами, имеющимися в базах данных за пределами Италии. Включая Соединенные Штаты. — Насколько я понимаю, — вступает Бентон, — вы уже выяснили, что носители ДНК, обнаруженной под ногтями Дрю, являются мужчинами европейского происхождения, другими словами, белыми. — Да, — подтверждает начальник судмедэкспертизы. — Доктор Скарпетта, — любезно напоминает капитан Пома, — пожалуйста, продолжайте. — Пожалуйста, фотографию со вскрытия… номер двадцать шесть. Вид сзади во время внешнего осмотра. Раны крупным планом. Они на экране. Два темно-красных кратера с рваными краями. Скарпетта поднимает указку, и красная точка обходит массивную рану на месте правой ягодицы, затем спускается ниже, туда, где с задней части правого бедра вырезан большой кусок плоти. — Нанесены острым режущим инструментом с зазубренным лезвием, которое рассекло мышцы и поверхностно задело кость. Нанесены посмертно, на что указывает отсутствие тканевой реакции на повреждения. Другими словами, раны желтоватого оттенка. — Посмертное увечье исключает пытку, по крайней мере пытку с применением режущего орудия, — вставляет Бентон. — Тогда какое вы дадите объяснение? Если не пытка, то что? — обращается к нему капитан Пома. Мужчины смотрят друг на друга, как два зверя, которых сделала врагами сама природа. — Зачем еще наносить человеку такие садистские и, я бы сказал, уродующие ранения? Скажите, доктор Уэсли, у вас ведь немалый опыт, видели ли вы раньше нечто похожее? Может быть, при расследовании других дел? Может быть, в то время, когда были знаменитым криминалистом в ФБР? — Нет, — коротко отвечает Бентон, для которого любое напоминание о прежней карьере в ФБР равнозначно преднамеренному оскорблению. — Я видел много увечий. Но что-либо подобное — никогда. И прежде всего то, что он сделал с ее глазами. Глаза он вырезал и пустые глазницы заполнил песком. Потом склеил веки клеем. Скарпетта продолжает объяснения, и Бентон снова как будто застывает. Все в этом деле пугает его, нервирует и изумляет. Что это за символизм? Нельзя сказать, что ему не встречались случаи с изъятием глаз. Но предлагаемое капитаном Помой представляется притянутым за уши. — У древних греков был такой боевой вид спорта — панкратион. Может быть, кто-то слышал? — говорит капитан Пома, обращаясь ко всем собравшимся в зале. — В панкратионе для победы над противником допускались любые средства: выдавливали глаза, душили, закалывали. У Дрю вырезали глаза, а раньше ее задушили. — Так, может быть, есть какая-то связь с панкратионом? — спрашивает через переводчика генерал карабинеров. — Может быть, поэтому убийца удалил ей глаза и задушил? — Я так не думаю, — говорит Бентон. — Тогда как вы все это объясняете? — спрашивает генерал. На нем, как и на капитане Поме, шикарная форма, только серебра и нашивок еще больше. — Полагаю, мотив более внутренний. Более личный. — Может, насмотрелся новостей, — гадает генерал. — Все эти пытки… Эскадроны смерти в Ираке. Вырывали зубы, выкалывали глаза. — Могу лишь предположить: то, что сделал убийца, есть проявление его души. Иными словами, я не считаю, что совершенное имеет отношение к чему-то даже отдаленно очевидному. Через эти раны мы можем заглянуть в его внутренний мир. — Это всего лишь спекуляция, — замечает капитан Пома. — Это психологическая оценка, основанная на многолетнем опыте расследования насильственных преступлений, — возражает Бентон. — Речь идет только о вашей интуиции. — Игнорировать интуицию опасно. — Пожалуйста, покажите фотографию, сделанную во время внутреннего осмотра, — просит Скарпетта. — Ту, с крупным планом шеи. — Она пробегает глазами по списку. — Номер двадцатый. На экране возникает трехмерная проекция: тело Дрю на стальном столе, кожа и волосы еще мокрые после помывки. — Если вы посмотрите сюда, — лазер указывает на шею, — то заметите горизонтальную странгуляционную борозду. — Красное пятнышко пересекает горло. Продолжить не дает глава римского управления по туризму. — Глаза он вырезал потом. После смерти. Не тогда, когда она была жива. Это важно. — Да, — говорит Скарпетта. — В отчетах, которые я успела просмотреть, отмечено, что единственные прижизненные повреждения — это ушибы на лодыжках и внутренние повреждения вследствие удушения. Пожалуйста, фотографию со вскрытой шеей. Номер тридцать восемь. Она ждет, пока на экране появится новое изображение. На разделочной доске гортань и мягкие ткани с темными пятнами кровоподтеков. Язык. — Ушибы мягких тканей, мышц и перелом подъязычной кости вследствие удушения ясно указывают, что эти повреждения нанесены, когда жертва еще была жива. — Глазное петехиальное кровоизлияние? — Нам неизвестно, имело ли место конъюнктивальное кровоизлияние, так как глаза отсутствуют. Но в отчетах упоминается точечное кровоизлияние на веках и лице. — Что же он сделал с глазами? Вы сталкивались с чем-то похожим? — Я видела жертв, у которых были удалены глаза. Но я не слышала об убийце, который бы заполнял глазницы песком и затем склеивал веки. В отчетах называется цианоакриловый клей. — Суперклей, — вставляет капитан Пома. — Меня весьма заинтересовал песок. Он, кажется, не из этих мест. Что еще более важно, при исследовании песка под сканирующим электронным микроскопом обнаружены следы того, что может быть продуктом выстрела. Свинец, сурьма и барий. — Определенно не с местных пляжей, — говорит капитан Пома. — Разве что у нас люди стреляют друг друга, а мы о том и не ведаем. Смех. — В песке из Остии присутствует базальт, — продолжает Скарпетта, — и другие компоненты вулканической активности. Полагаю, у всех есть копии отчета о спектральном анализе песка с тела жертвы и песка из Остии. Шелест страниц. Включаются лампы. — И тот и другой исследованы методом рамановской спектроскопии с использованием восьмимилливаттного красного лазера. Как видите, у образца из глазниц Дрю и образца из Остии совершенно разные спектральные характеристики. Применяя сканирующий электронный микроскоп, мы можем видеть морфологию песка, а изображение в отраженных электронах показывает те самые частицы, о которых идет речь. — Пляжи Остии пользуются большой популярностью у туристов, — вступает капитан Пома, — но только не в это время года. Обычно как местные, так и приезжие дожидаются более теплого сезона, который наступает в конце мая или даже в июне. Тогда народу там много, особенно римлян, поскольку дорога занимает минут тридцать — сорок. Но это не для меня, — добавляет он, как будто кто-то интересуется его личным мнением о пляжах курортного пригорода столицы. — Асфальтовый песок на пляже — это что-то ужасное. Ни за что бы не полез в воду. — Здесь важно, откуда именно взят песок, — говорит Бентон. Время позднее, и собравшиеся заметно устали. — И вообще, почему песок? Выбор песка — данного песка! — имеет для убийцы какое-то значение и может подсказать, где была убита Дрю, или откуда убийца, или где он проводит время. — Да-да. — В голосе капитана Помы проскальзывает нотка нетерпения. — И глаза, и эти жуткие раны что-то значат для убийцы. Нам удалось утаить эти детали от журналистов. Так что если случится похожее убийство, мы будем знать, что речь идет не о подражателе.