– Я не ловлю преступников. Мне нужна моя лошадь, а она у вас. Калеб Фоуни покосился на Сару. – Что, эта кобылка? Так ты здесь из-за неё? – Да, сэр. По праву она моя, и я её верну. – Я задумался. Мне не хотелось подходить к нему слишком близко. – Отвяжите её и пустите ко мне. – С чего бы мне отдавать свою лошадь? Я стиснул зубы. – Она не ваша. А что до причины, по-моему, этого револьвера, который смотрит вам в грудь, достаточно. Он облизал губы. – Откуда у тебя ствол, малец? Чей он? Мне совсем не нравился его небрежный тон. Он как будто тянул время, выжидая подходящего момента. Я посмотрел ему прямо в глаза и произнёс жёстким, как молот, голосом: – Был моего папы, а теперь мой. И я вас застрелю, если потянетесь за своим, сэр. – Ладно-ладно, – сказал Калеб Фоуни, махнув руками. – Твоя взяла. Только не пойму, зачем тебе эта лошадка, когда ты уже при коне, и неплохом. – Это моя лошадь, – ответил я. – Мне её подарил папа и научил ездить на ней верхом, когда я ещё и ходить-то толком не умел. Она возила мою маму, когда у неё в животе была моя сестрёнка. И я катал на ней свою сестрёнку, чтобы она не боялась сидеть на лошади. Папа всегда говорил, что мой долг – заботиться о Саре, это я и делаю. Фоуни лукаво улыбнулся. – Почему это мальчишка в одиночку гонится за отпетым убийцей? Где твои мама и папа? – Моего папу раздавила повозка. А до него вместе с моей сестрёнкой от тифа умерла мама. Я один остался. Не считая Сары. Она – вся семья, что у меня есть, сэр. – Я осёкся и отвёл взгляд, а подавив слёзы, тут же повернулся обратно. – Единственное, что от неё осталось. Улыбка Калеба Фоуни погасла. – Так ты сирота. – Нет, сэр. – Ну, родных-то у тебя нет. – Есть, сэр. Просто они мертвы, но всё равно мы семья. Так что я не сирота. Я до сих пор сын и брат, и я верну свою лошадку. Какое-то время тишину разрезал только шум дождя и стук копыт Сары, рвущейся ко мне. Потом Фоуни заговорил: – Хорошо, малец. Забирай её. Ты только не стреляй. Сейчас я её отвяжу. Я уверенной рукой держал револьвер, не сводя его с Фоуни, пока он шёл к моей Саре. Он двигался медленно и осторожно, внимательно следя за каждым моим движением. Я держал палец на крючке, готовый нажать на него в любую секунду. Калеб Фоуни боком приблизился к Саре, нагнулся и протянул руку к уздечке, привязанной к нижней ветке. Он ловко справился с узлом, и кожаный ремешок соскользнул вниз. Фоуни дёрнул запястьем, и верёвка упала на землю, освободив мою Сару. Она тряхнула гривой и побежала ко мне. Я еле сдержался, чтобы не броситься ей навстречу, и отошёл в сторону, чтобы она не оказалась между мной и Фоуни. Его цепкий взгляд следил за мной, моим револьвером, моей лошадью. Я понимал, что он как гремучая змея, которая свернулась клубком и тихо выжидает удачный момент для броска. А потом Сара подбежала ко мне. Моя милая, потерянная Сара, она нашлась, она вернулась, она была совсем рядом. Бодала меня, чуть не валя с ног. Мне даже пришлось шагнуть назад, чтобы удержать равновесие. Она потёрлась шеей о мой висок. Сара, моя милая, потерянная Сара – снова со мной. А я с ней. С моей любимой лошадкой. Глаза опасно заволокло слезами. Я быстро их сморгнул, не переставая смотреть на Фоуни, не отводя револьвера. Сара ласкалась ко мне, и мои уши обдавало её нежным дыханием. Я приобнял её свободной рукой и крепко прижал к себе. Она положила морду мне на плечо, и в этот чудесный момент осколки моего сердца склеились воедино. – Господи, – прошептал Калеб Фоуни. – А она и впрямь сильно тебя любит. Я промолчал, потому что боялся, что голос у меня дрогнет. – Ну хорошо, – сказал он. – Давай сюда этого серого, и поедем каждый своей дорогой. У меня нет времени языком тут чесать. Я сглотнул, понимая, что мой ответ ему не понравится и поставит меня в опасное положение. Я не убрал руку с лошади и не отвёл дуло. – Не могу, сэр. Он не мой. Фоуни нахмурился. Расслабленным он больше не выглядел. Он размял пальцы. Лицо приобрело выражение смертельного спокойствия. – Что-что? Ты оставишь меня без лошади? Когда за мной наверняка уже гонятся? После того как я отдал тебе то, за чем ты пришёл? – Нет, сэр. – Я держал палец на крючке и смотрел на Фоуни внимательно и твёрдо. – Я вообще вас не оставлю. Я видел невинного человека, который лежит мёртвый в грязи. А папа учил меня поступать правильно, как бы тяжело это ни давалось. Калеб Фоуни молча смотрел на меня, не шевелясь и не мигая. Сердце у меня стучало как бешеное. Я кивнул на яму, которую он копал, когда я подъехал. В ней лежал мешок. Верно, с деньгами мистера Кэмпбелла. – Возьмите этот мешок, сэр. Медленно. Вы украли эти деньги, и я верну их законному владельцу. Калеб Фоуни неспешно, лениво моргнул. Мне совсем не нравилось его холодное спокойствие. Как будто к такой ситуации он привык и прекрасно знал, что делать. А я нет. Как будто он был змеёй, а я – мышью. – Ну нет, малец, ты же сам понимаешь – на это я не соглашусь. Если пойду с тобой, меня повесят на дереве. Думаешь, мне этого хочется? Он осторожно шагнул в сторону, чтобы Сара оказалась между нами. Голос у него был холодный, как январский снег, падающий за ворот рубашки. – Вас будут судить справедливо, как полагается, – пообещал я, молясь про себя, чтобы всё это закончилось не так, как я опасался. И я тоже не стоял на месте, стараясь держать его под прицелом, но так, чтобы под пулей не оказалась Сара. – Возможно, – сказал он, – но честный суд всё равно закончится петлёй. Убери ствол, малец. Я не хочу тебя убивать. – Я вас тоже, сэр. Не опускайте руки. И не двигайтесь! Дождь перешёл в ливень. Он колотил по листьям деревьев. Стекал по лбу мне в глаза. Я не смел вытереть их рукавом. Калебу Фоуни вполне хватило бы этой пары секунд, чтобы вытащить револьвер и всадить в меня пулю. Его самого от дождя защищала шляпа, и лицо преступника оставалось сухим и холодным. – Мы с тобой очень похожи, – сказал он, шагая в сторону. Я шагнул за ним и чуть не споткнулся о корень, но удержался на ногах. – Я ведь, знаешь, тоже сирота… но мой папаша учил меня только пьянству и подлости. – Стойте на месте! Калеб Фоуни меня не слушал. Пришлось снова подвинуться в сторону, чтобы оставить его под прицелом и не подвести под дуло револьвера Сару. – Зато он научил меня тому, что человек должен понимать, когда его время пришло. И я увидел. В его глазах, широко открытых и внимательных. В его дыхании – оно сперва ускорилось, а потом выжидающе затихло. Во всём его теле – в том, как он весь напрягся и как будто сжался, словно пружина. Всё это было едва уловимо, но я это увидел и за одну ужасную секунду понял, что Калеб Фоуни вот-вот выхватит свой пистолет. – Нет! – закричал я. Мне совсем не хотелось нажимать на курок, но рука Фоуни уже метнулась к кобуре, словно чёрная молния. Я выждал всего один вздох, один удар сердца, один взмах ресниц, отчаянно желая, чтобы ничего этого не произошло. А потом он поднял блестящий чёрный револьвер. И я нажал на безжалостный спусковой крючок. Папин револьвер грохнул и дёрнулся в моей дрожащей руке. Глава 20 В это мгновение всё замерло. Моё дыхание.