– Смотри, чтобы твои братья всегда оставались на виду, – проинструктировала она, жестом показывая трикратке, что она опередила шедших по флангам. – Здесь твой рост – преимущество, поэтому всегда будешь на этой позиции. Сегодня поговоришь с Овсом. Он лучше тебе расскажет. И запомнишь все, чему он научит. – Да, вождь. Вернувшись на свое место, Блажка услышала раздраженный вздох. Она резко повернулась на каблуках. – Проблемы, нахрен, Госсе? Раздражение спало с его виноватого лица, а глаза распахнулись от удивления, что его вычислили. Он был на средних годах обучения и уже кое-что знал – ровно столько, чтобы быть дерзким, но оставался достаточно юным, чтобы вести себя глупо. – Если тебе есть что сказать, давай мы послушаем. – Н-ничего, вождь. Блажка метнула в него взглядом, литым из стали. И обмазанным дерьмом. – Тоуро, – проговорила она, и строй снова двинулся с места. Блажка подождала, пока они дойдут до лавки башмачника, и опять приказала остановиться. Затем подошла к одной из балок, что поддерживали навес, и обратилась к соплякам: – На вас только что напало два улюда. Дача, сколько это орков? – Двенадцать, вождь. – Двенадцать орков. И только один прорвался и оказался посреди вас. – Блажка шлепнула по балке ладонью. – Вам всем нужно сопротивляться желанию выстрелить в него. Он у вас в центре. Если пустите стрелу и промажете – рискуете попасть в своего. И тогда не сможете сдержать еще одиннадцать тяжаков. Поэтому разбираться с ним должен один полукровка. Госсе, убей этого тяжака прежде, чем его топор начнет рубить головы твоих братьев. Сопляк поднял незаряженный арбалет. – Похоже, у тебя закончились стрелы, претендент, – заметила Блажка мягко. – Придется тебе так с ним драться. Позволив своему арбалету повиснуть на ремне, Госсе вынул тальвар. Затем быстро шагнул вперед и рубанул по балке. Лезвие вошло в дерево на ширину пальца и застряло. Вытащить его удалось со второй попытки. – Твой враг еще на ногах, – сказала Блажка, оценивая высоту балки, в полтора раза превышавшей ее рост. – А вот ты умер. – Затем отшагнула вправо. – Инкус. Госсе пришлось отскочить в сторону, когда трикратка пошла в атаку. У нее не было оружия наготове, и она стукнула по балке обеими руками. И вложила в этот удар всю силу. Балка на миг оторвалась от земли и опрокинулась, заставив сопляков тотчас выбежать из-под навеса. Все, включая Мозжка, ошеломленно уставились на Блажку. Она с укором смотрела на Госсе. – Инкус только что выиграла для твоего патруля еще несколько мгновений жизни, – объявила она громко. – И если используешь их с умом, если тебе повезет, то домой отправишься только с одним мертвым братом. Но учитывая, что против вас два улюда, это далеко не факт. Даже будь вы матерыми ездоками. Так что я бы предпочла, чтобы у меня за спиной оказалась трикратка. Вы все можете это слышать. А она нет. – Блажка пнула упавшую балку. – Но она может вот так. А вы нет. Она подчеркивает вашу слабость. Посмотрим, сможете ли вы подчеркнуть ее. Поняли? Каждый сопляк ответил рьяным и уверенным: «Да, вождь». – Очень хорошо. Теперь стройтесь. Инкус направилась к своему месту, но когда Госсе последовал ее примеру, Блажка тормознула его, прочистив горло. И указала взглядом на упавшую балку. – Вид мертвого орка меня радует, – сказала она. – Я хотела бы сохранить его как трофей. Сопляк, кивнув, смиренно таскал щербатую деревяшку всю оставшуюся часть занятия. Позднее она отправила всех претендентов ко рву, а сама потащилась по заболоченному проходу к хлевам. Она обнаружила Дуболома в собранном на скорую руку опоросном сарае, где он ухаживал за свином Щербы. Когда Блажка ступила под низкий свод сооружения, большой полукровка отвел глаза от животного. Сиротка стояла спокойно, пока Дуболом перевязывал раны, полученные ею от псов. Гноя в них не было видно, что говорило о мастерстве немого ездока. – Я уже думала, придется ее забить, – сказала Блажка. Дуболом довольно покачал головой. Затем выставил три пальца и помахал ими вперед и назад. Затем показал один на другой руке, загнул один из трех на первой и изобразил на пальцах ездока в седле. – Через пять дней можно будет седлать? Дуб сложил ладони, изобразив ездока, и медленно двинул ими вверх и вниз. – Легко начать. Разумеется. Дуболом медленно опустил подбородок. Блажка подавила желание заговорить об отъезде из Отрадной. Переманить бывшего кочевника на свою сторону было непросто. Он хорошо знал о тяготах бездомного странника, а она просила его вернуться к такой жизни. Угроза орков и кавалеро была ничем в сравнении с годами, что он провел в пустошах, уязвимый и одинокий. Черт, другие братья говорили, что он еще не мог привыкнуть к кровати и продолжал спать на полу. Как ей было убедить его вернуться к тому, от чего он во многом так и не ушел? По вечерам он чаще всего по-прежнему ложился голодным. Стены Отрадной, этот хлев составляли ему всю разницу между старой жизнью и новой, привязывали его к копыту. Против этого Блажка не возражала, пока не возражала, а значит, у нее не было иного выбора, кроме как оставить его в покое, признав Дуба с Хорьком самыми стойкими из своих противников. А вот Облезлого Змея и Баламута убедить было возможно. Мед уже работал над Змеем, и как только они заполучат его голос, Блажка добьется того же и от самого нового посвященного. К сумеркам дождь поредел, и вскоре стало душно. Колпак у ворот занимался с Тоуро и Петро на мечах. Самые старшие закаленные претенденты старались изо всех сил – новость о посвящении Баламута явно воодушевляла их достаточно, чтобы превзойти их внутренний страх перед Колпаком. Почти. Блажка наблюдала за тренировкой, пока не наступила темнота и не вернулся Хорек со своей командой копателей. Все были грязные и уставшие. Дача и Инкус шагали в группе рядом друг с другом. Лодыря с Мозжком также призвали, несомненно, по настоянию Овса. Трикрат подошел к ней, весь в земле. – Почти закончили, – сообщил он. Черт, как здорово, что он вернулся. Блажка решила сама посвятить часть следующего дня раскопкам. Хорошо было бы вонзиться металлом во что-то твердое, пусть даже это только земля с камнями. – Молодцы, – похвалила она замызганных работников, проходивших мимо. И стукнула Овса кулаком по плечу. – Приходи в мою светлицу, как приведешь себя в порядок. – С радостью, – ответил проходивший мимо Лодырь. Он развернулся и шагал спиной вперед, задорно улыбаясь. – Двигай дальше, Шлюхан, – ответила ему Блажка. Кочевник сделал что было велено и громко рассмеялся. И что-то в этом звуке, порожденном искренним весельем после физического труда, навело Блажку на мысль, что необходимо было быстро подавить. Необходимо, но она не стала этого делать. Блажка поймала себя на том, что смотрит Лодырю вслед, пока он не скрылся в доме винодела. В ту ночь Блажка и Овес разделили скудное количество вина. Только так она могла не выпить всю жалкую порцию одним глотком. – Как думаешь, в уньярских припасах есть еще это мерзкое, но и великолепное молоко? – спросила Блажка задумчиво с края кровати, ставя локти на колени, чтобы наклониться вперед. Овес взглянул на нее с табурета с плохо скрываемой тревогой. – Знаю, – сказала она. – Сейчас не время напиваться. – Она задумалась, случалось ли Овсу хорошо выпивать в Яме Почета, но позволила вопросу затихнуть у себя в голове. Едва ли он был в настроении об этом говорить. – Есть успехи с Хорьком? Овес с досадой пожал плечами. – Я подколол его по поводу его вызова. Ему было неловко его бросать. – Достаточно неловко, чтобы изменить голос? – Может быть. Если достаточно его загнобить. Хочешь пойти по этому пути? Блажка вернула ему бутылку и покачала головой. – Нет… Но правильно ли я сделаю? И правильно сделала, что не стала бороться за победу в голосовании? – Сама знаешь, на это нет ответа. Она правда знала. Как знала и то, что нельзя быть уверенной в том, что Колпак не убил бы того, кого Хорек выбрал бы своим чемпионом. И выбрать Овса она не могла по той же причине – особенно после Ямы. – Ваятель бы поборолся. – Она приняла вино и сделала большой глоток. – Да. Но он бы не взял женщин в соплячки. От горького смешка она выронила каплю вина. Затем потерла подбородок. – Сказать честно? Я никогда об этом не думала. Черт. Да и о чем говорить? Я много лет боролась с презрением Ваятеля, только чтобы доказать, что я не такая, как все. А их я приняла за шлюх, Овес. – Не так уж ты и ошиблась. Одна из них и есть шлюха, так? Ты выслала ее за Сыновьями так быстро, что я не успел даже ее разглядеть. Теперь остальные две дважды подумают, прежде чем ослушаться приказа. Он хотел, чтобы Блажке полегчало. Но она не хотела. И не хотела зацикливаться на Аламре. Она не дала девушке послабления своим заданием. Заданием, о котором не осмеливалась говорить даже с Овсом. Блажка сделала еще глоток и отдала бутылку. – И может, еще хуже… Даже когда я поняла, какая у них цель… черт, я могла думать только о том, что ни у одной из них нет никаких шансов. Овес хмыкнул. – Черт, сегодня во рву одна проделала работу за десятерых. – Сказал один трикрат про другую. – Не за нее. Ту, что в шрамах… Про Дачу. Блажка почтила это кивком. – Выдержка у нее есть. Но хватит ли ее? Похоже, она привычна к тяжелому труду, но копать – это не ездить в седле. Это не драться с тяжаками, сохраняя строй на свине, стрелять из тренчала на ходу и попадать в цель. – Это вряд ли кто из них сумеет, даже с тренировками. Блажка метнула в него взглядом.