– Тебя разместили вместе с кочевниками? – Да. – Тогда идем сюда. У меня, кажется, хижина с двумя уньярами, твердыми как орехи. Они заговорили, сидя на полу рядом с кострищем. Старики, муж и жена, суетились рядом, подавали чай и миски с творогом, а Блажка рассказывала Меду о том, что случилось с ней после того, как она покинула Отрадную. О Бермудо и пушках, об уничтожении борделя и казни всех, кто в нем был, о попытке отвезти Блажку в Гиспарту, об убийстве Нежки. Она рассказала и о кентаврах, но по-настоящему Мед удивился, когда услышал об огромном орке. Мед почесал затылок. – Он спас тебя от кавалеро и оставил в живых? Не слышал, чтобы тяжаки так поступали, не говоря уже о гиенах. Блажка ответила молчаливым согласием. Мед последовательно стучал пальцами – сначала большим, потом указательным, потом средним и так далее, а затем обратно. Он делал так, только когда его разум ухватывался за какую-то идею и пытался ее обуздать. – Что? – спросила она. – Насчет той ночи, когда мы видели псов. Они же убили Щербу. Но не… – Мед замялся в нерешительности. Блажка склонилась к нему, настаивая, чтобы он продолжил. – Не тронули женщин. Щерба защищал их, но стая была большая и вполне могла разделиться. Но почему она не тронула их? Почему не загрызла тебя? «Ты слаба на вкус». – Думаешь, этот урод посчитал, что женщины не стоят того, чтобы их убивать? Мед покачал головой. – Я не знаю. Может быть, ты стоишь того… что можешь дать, пока жива. Блажка увидела страх, что ему пришлось пересилить, чтобы высказать эту догадку. – Он не насиловал меня, Мед. Его облегчение сменилось еще большим замешательством. – Так это еще меньше похоже на орка. Он не шутил, но Блажка не смогла сдержать смеха. – Кстати о женщинах. Как наши три новые соплячки? – Инкус и Дача быстро учатся. А Аламра… – Мед скривил губы. Блажка с пониманием подняла брови. – Так и думала. Мед не дал воцариться тишине. – Так что будем делать, вождь? Со всем этим? – Мне нужно поговорить с Зирко. Он единственный, кто может хоть что-то знать об этом долбаном тяжаке. Я не хочу начинать войну со Стравой, чтобы его увидеть, но они не дают мне особого выбора. Ты говоришь по-уньярски? – Очень плохо. Мозжок, кажется, может. – Приведи его. Мед вскочил на ноги и вышел из хижины. Уньяр поставил Блажке на колени миску с клецками. Когда она ела уже вторую порцию, Мед вернулся без Мозжка. Вид у него был встревоженный. – Что-то случилось? – Блажка разом проглотила клецку. – Он уезжает. – Ну уж нет, нахрен! Блажка последовала за Медом, когда он вышел в проулок. Пробираясь мимо людей, он повел ее к одному из свиных загонов. Мозжок был там, уже заканчивал готовиться к отъезду. Увидев приближение Блажки, он взглянул на нее поверх седла, но не остановился. – Прости, вождь, – сказал он, привязывая сумку к седлу. – Рад видеть, что вы еще дышите, но остаться не могу. – Мне нужно знать причину. – Только что приехали Сеятели. – Ты не должен бояться бывших братьев, – ответила Блажка. Мозжок хмыкнул. Он то и дело поглядывал на вход, словно ожидая, что его старое копыто ворвется в загон в любой момент. – Есть вражда. Между мной и Гробом. Вражда. – Страва – нейтральная земля, – сказала ему Блажка. – Здесь он тебе ничего не сделает. Белокурые бакенбарды Мозжка выгнулись, когда он мрачно усмехнулся. – Ты не знаешь Гроба. Лютее полукровки нет и не было. – Он стрельнул глазами на Меда. – Знал бы я, что здесь будет за встреча, хрен бы поехал. Я и так продержался здесь сколько мог. – Ты не похож на труса, Мозжок. Он ощетинился. – Меня так еще никто не называл. – И хорошо. Потому что ты нужен мне здесь. Ты говоришь по-уньярски? – А как, ты думаешь, я узнал, кто едет? У меня все раскосые глаза на стреме. Мозжок отвел глаза и напряг руки, готовый запрыгнуть в седло, когда в загон въехала троица полукровок. Увидев, что это не Сеятели черепов, он расслабился. Но не намного. – Мне нужно к Зирко, – надавила Блажка. – Уньяры думают, я пришла на его зов и просто воплю, как все эти нетерпеливые полукровки, но я здесь по другой причине. Зирко сам захочет меня выслушать. Мозжок, мне нужен кто-то, кто сможет с ними поговорить и объяснить это. Ты хотел шанса остаться с Ублюдками, и пока ты кажешься мне достойным ездоком. Но если ты сбежишь сейчас от своего старого копыта, ты потеряешь и шанс попасть в новое. Места, куда может пойти кочевник, исчезают. Тебе нужен дом, а Ублюдкам нужны полукровки. Нахрен этого Гроба! Нахрен Сеятелей. Покажи им, покажи мне, что ты Реальный ублюдок. Мозжок стиснул заросшие челюсти. Задумался на минуту, а потом встретил ее взгляд. – Хорошо. Я постараюсь устроить тебе встречу с полуросликом. – Он указал на Меда. – А ты расседлаешь Мертвую Невесту. – И, Мозжок… – сказала Блажка, когда он двинулся вокруг свина. – Давай быстрее. Кочевник, улыбнувшись, вышел. Мед принялся снимать седло с Мертвой Невесты. – Как справишься, можешь посмотреть Щелкочеса? – спросила Блажка. – Его ранили стрелой, и я не хочу, чтобы рана загнила. – Конечно, вождь. – Через мгновение взгляд Меда прояснился. Он попытался это скрыть, но она заметила. – Что? – Хорек должен мне месячную порцию вина. – Мед позволил себе улыбнуться. – Мы поспорили, что ты знаешь, как мы зовем твоего свина. – Смешные вы стручки, каждый из вас, – сказала Блажка. – Вернусь-ка я пока в хижину и объемся там насмерть. Троица всадников занялась своими варварами. Подойдя ближе, Блажка узнала Красного Когтя – старого полукровку, который помог Шакалу и сопроводил поселенцев из Отрадной в Пучину. Блажке словно бросили в живот холодный камень. Это означало, что трое ездоков были посвященными Шквала бивней. Красный Коготь увидел, что она идет, и сказал что-то полукровке, еще более седому, чем он сам. – Блажка, – сказал мастер Шквала, обходя своего варвара. – Наконец мы встретились. Я Свиная Губа. Почему его так звали – было видно сразу. Его нижние клыки сильно выпячивались, чтобы потом загнуться поближе к носу. Такими зубами обладали большинство полукровок, но никогда еще Блажка не видела, чтобы у кого-то они были настолько огромными. Блажка сжала протянутую руку. – Сожалею о ездоках, которых вы потеряли, когда пытались нам помочь. Он принял ее слова с твердостью опытного вождя. – Они были хорошими братьями. Я желал бы только, чтобы вы вернули их останки, чтобы мы в Пучине могли их оплакать. Блажка с сожалением кивнула.