Почему… Взяв бурдюк, Блажка подошла к погребальному костру. Кентавры смыли с Нежкиного лица кровь и грязь, но стереть след от петли было невозможно. Блажка смочила водой губы мертвой полукровки. Она и раньше так делала – когда они были детьми. Тогда в приюте бушевала болезнь. Их с Овсом она не тронула, а вот Шакал слег. Как и Нежка. Им тогда было лет по семь-восемь. Одна из малышек умерла, помнила Блажка, хилячная девочка. Она боялась, вдруг то же ждет и Шака с Нежкой, и не хотела от них отходить. Берил показала ей, что надо делать, как сбить жар. В ту ночь она не спала и ждала, пока ее друзья окажутся вне опасности. Сегодня, однако, никакое бдение не поможет. Блажка вернулась к огню и взяла головешку. – Найди покой, сестра, – прошептала она. И не сводя взгляда с Нежкиного лица, она подожгла костер. Утром ее вырвал из сна звук приближающихся копыт. Полная сил после отдыха и еды, Блажка вскочила на ноги и увидела вернувшегося кентавра-самца. – Да ну нахрен… Она, не веря своим глазам, увидела, как кентавр вел Щелкочеса. Когда свин приблизился, сосредоточенный на чем-то прикрепленном к шесту, который держал кентавр, у Блажки отвисла челюсть. На ее варваре все еще было седло, хотя тальвар пропал. Она подошла к варвару с радостным вздохом. Щелкочесу до нее не было дела. Его занимало то, что использовалось как приманка. Кентавр снял с кончика шеста черный комок и бросил Блажке. Это оказался бесформенный черный, едко пахнущий гриб. – Чертов трюфель, – проговорила она, бросая его Щелку, чтобы тот с наслаждением шумно его сожрал. Это была редкость, которой в копыте свинов никогда не кормили, но после того, как Щелкочес так нанюхался его запаха, отказать ему в этом удовольствии было бы жестоко. Пока он жевал, Блажка осмотрела зверя. Тренчальную стрелу из бока ему вынули и замазали рану той же мазью, что и рану самой Блажки. Теперь напрягать его было не слишком разумно, но ехать на свине верхом она определенно уже могла. Кентавра Блажкины рассуждения не интересовали. Он взвалил шест на плечо и, кивнув на свина, что-то проговорил, а потом указал на путь из рощи. – Похоже, мы исчерпали все гостеприимство, – заметила Блажка Щелку. Варвар все еще не отошел от трюфеля – хотя того давно и след простыл – и только неблагодарно хрюкнул в ответ. Воспользовавшись его смятением, Блажка сложила остатки еды, что дали ей кентавры, в седельную сумку. Больше брать было нечего. От погребального костра остался только пепел. Блажка запрыгнула в седло и толкнула Щелкочеса, чтобы тот повез их подальше от следящего за ними кентавра, этих деревьев и ущелья необъяснимой благотворительности. Она направилась в единственное место, что могло ей теперь помочь. Единственное, куда она хотела попасть. На юго-запад. Глава 14 Часто говорилось, что в Уль-вундуласе богов нет. Однако это было далеко от правды. Хиляки поклонялись кучке бессмертных похотливых пьянчуг и властных девственниц, поэтому редкий поселенец не приносил какую-нибудь иконку из Гиспарты и не зажигал свечи по ночам, шепча мольбы о защите. Блажка этих глупостей не соблюдала, как и почти все полуорки. Никого еще из тех, кто молится статуэткам, это не спасло от орочьего ятагана. Но был в Уль-вундуласе один бог, чью силу было трудно отрицать, потому что она видела ее собственными глазами. Один бог, который был здесь до того, как Гиспарта отдала эту землю дерзким полукровкам. Белико, Хозяин-Раб. Через два дня после выхода из ущелья кентавров Блажка ступила на его территорию. Вера в древнего воителя, бывшего сперва человеком и затем ставшего богом, была основой жизни для полуросликов, равно как и уньяр – племени хиляков, потомков солдат Белико, присягнувших защищать его храм в Страве. Хотя Страва являет собой древнюю башню, примостившуюся на вершине отвратительного рукотворного холма, истинное ее святилище находится под землей. Однажды, когда они лежали в постели, Шакал пытался описать Блажке лабиринт низких тоннелей, соединявших подземные гробницы Белико и его войска, и воспоминания явно его взволновали. Они с Блажкой решили, что лучше еще раз трахнуться, чем обсуждать это дальше. Блажка не бывала здесь с тех пор, как они с Овсом, Шакалом и Штукарем приходили сюда с девкой из Рогов, которую спасли от Месителя. Шакал получил тяжелое ранение, сражаясь с болотником, и искал помощи Верховного жреца Белико. Тогда еще об этом никто не знал, но тот случай изменил все. Шакал был излечен, но Зирко заставил его дать клятву, которая впоследствии оказалась нерушимой. Ритуал также придал Шакалу жизненную силу, которую можно было описать лишь как неестественную. Без этого странного дара он, возможно, никогда бы не смог спасти Ублюдков от Штукаря и Ваятеля. Без этого дара он, возможно, не ушел бы из Уделья и не охотился на чародея, ожидая, пока его дернут за веревочки, как марионетку, бог и его земной слуга-коротыш. Уньярские всадники встретили Блажку прежде, чем она увидела холм и башню. Их извечная настороженность была ей не в новинку, но на этот раз все обстояло как-то иначе. Раскосые глаза всадников смотрели на нее пристально и с подозрением, а мощные изогнутые луки у них в руках уже были заряжены стрелами. Даже движения их крепких скакунов казались беспокойнее обычного. – Я Блажка, вождь Реальных ублюдков, – представилась она. – Мне нужно поговорить с Героем-Отцом. Один из уньяр едва заметно кивнул, но вслух ничего не сказал. Сопровождение доставило ее в Страву, в молельную деревню. Уньяры были как всегда трудолюбивы. В поездке мимо их жилищ открывалось целое действо, состоящее из выпаса скота, оперения стрел, ткачества и стряпни. Всадники уверенно вели ее через дебри, пока наконец не натянули поводья перед хижиной, которая ничем не отличалась от сотен других, что они проехали до этого. Снаружи стояла пара уньярских стариков, мелких и сморщенных, будто иссохшие фрукты. Было ясно, что Блажке пора спешиваться, и она вылезла из седла. Едва ее ботинки коснулись земли, всадники развернули свои лошадей. – Мне нужно поговорить с Зирко! – крикнула Блажка им вслед. Но единственным ответом ей была пыль, что взметнули копыта удаляющихся животных. – Тебе придется подождать, как и нам, женщина. Низкий голос донесся из хижины напротив. Дюжий полуорк вынырнул из-под шкуры, прикрывавшей вход в хижину. Его размеры и отсутствие волос и бороды выдавали в нем троекровие, а поверх мускулов у него был слой упитанной плоти. Пара полукровок, вышедших за ним вслед, тоже были трикратами. Копытные татуировки говорили, что все они были посвященными Мараных орками. Первый трикрат оглядел Блажку с головы до ног и, презрительно ухмыльнувшись, направился в сторону, противоположную той, куда поскакали уньяры, и его братья – хвостиком за ним. Застигнутая появлением полуорков врасплох, Блажка ничего не ответила, но спустя мгновение двинулась за ними вслед, поведя Щелкочеса и не обращая внимания на непонятные слова пожилых уньяр, которые все еще стояли перед хижиной. Она хотела догнать троицу Мараных и потребовать ответа, что тот бугай имел, нахрен, в виду, но по пути заметила других полукровок и затормозила. Те слонялись у хижин, некоторые при этом попивали из глиняных кувшинов. Другие, увидела она, пасли свинов в веревочных загонах, расположенных поодаль от жилищ. Это были братья из Дребезгов, Казанного братства и Сыновей разрухи. Блажка схватилась за голову. Кентавры все-таки призвали ее. Предательскую луну. – Блажка? Голос был знакомым. В нем чувствовалось потрясение. И облегчение. Она обернулась и притянула к себе Меда, чтобы заключить его в объятия. Глаза Меда встревоженно округлились, когда он заметил ее потрепанный вид. – Где?.. Вождь, мы думали… – Знаю. Слушай, Мед, мне нужно поговорить с Зирко. Пока тавры не пришли. Это не может ждать. Мед изогнул бровь. – Это не Предательская. – Что? Тогда какого хрена здесь делают все эти полукровки? – Нумения Горперетос. Теперь недоумение охватило уже Блажку. – Зирко всех созвал, – пояснил Мед. – Он просил приехать всех вождей. – Черт. – Блажка вздохнула. Она забыла об этом. Черт, да и ей было плевать. – А в чем причина? – Мы не знаем. Шквал, Сеятели и Клыки еще не прибыли. Опаздывают. Нумения была еще вчера, так что чего бы Зирко ни хотел, это не связано с конкретным днем. Я думаю, он просто хотел дать нам время, чтобы все собрались вместе. Но никому не дали с ним увидеться, хотя все и спрашивали о нем, кто громче, кто тише. Блажка глянула на улицу вдоль хижин, где бурлящая деревенская жизнь поглощала троекровных. – Кажется, я только что видела вождя Мараных орками. – Шишак. – Мед кивнул. – Наверняка этот тупой громила громче всех ворчал. – Он и Кашеух в основном. Хотя Заруб уже тоже устал ждать. – Заруб – это мастер копыта Дребезгов? – Ага. А Кашеух – Казанного братства. Блажка знала некоторых вождей по имени или по репутации, но никого не видела. Общение между копытами не было хорошо налажено. Черт, Ваятель вообще не встречался с другими мастерами на Блажкиной памяти. Она усмехнулась Меду. – А вождь Ублюдков что говорит? – Думал, кто-то должен был приехать, – ответил он смущенно. – Но голосования не было. Блажка с грубой признательностью потрепала его по плечу. – Ты правильно сделал. Кого из братьев взял с собой? – Никого. Только Лодыря с Мозжком. – Мед поднял культю. – Чтобы, если Зирко захочет нас убить, копыто потеряло только однорукого ездока и пару кочевников. К тому же после этого мы собирались ехать в кастиль. За тобой. Блажка хотела сказать ему, насколько он ценен для копыта, что Ублюдки наверняка загнулись бы без него, но любые слова показались ей недостаточными. Поэтому она только улыбнулась, взъерошила его эльфийский гребень и обозвала Меда дурачиной. Он вынес ее игривые оскорбления с улыбкой, но когда она закончила, его лицо стало серьезным. – Вождь, что с тобой случилось? Блажка набрала в грудь воздух.