Ольга, понимая, что правильного ответа ей не дождаться, объясняет: – Итак, самая большая ваша ошибка – вы отправили тело, начинённое неизвестными спорами в конвертер и заразили этими спорами всю биомассу, наработанную к этому времени. Скорость размножения данных спор такова, что биореактор просто не в состоянии справиться с задачей по их нейтрализации. Случись такое в реальном мире, ни о каких последующих партиях клонов не могло бы идти и речи. Вас, тех кто остался, в любом случае постепенно поглотила бы враждебная среда. – Понятно. Спасибо, Ольга, теперь дай поговорить мне с Анатолием, как мужчине с мужчиной, так сказать… Толя! – зовёт Александр, – я бы очень хотел выслушать по порядку твои замечания, рекомендации по организации первоочередных работ, по обороне поселения, и вообще, давай с тобой накидаем чёткий план действий на будущее. Проходит несколько секунд до ответа. Если всё так, как утверждает Ольга, то так и должно быть – корабль с орбитальным модулем разведчиков всё еще разделяют миллионы километров. – Ну конечно, – снова звучит мягкий голос со странным акцентом, – сейчас мы с вами всё обсудим. Сначала небольшая предыстория. Как вам наверняка рассказывали, животные нашей планеты довольно быстро мутируют. Так, например, ящер, с трудом попадающий комком смолы в цель размером в два раза меньше его самого, через три поколения вдруг становится великолепным снайпером, да ещё и приобретает умение стрелять очередью, как вы уже имели возможность убедиться. Мои друзья, спящие рядом со мной, за месяц потеряли все дроны. Их просто отстреляли местные драконы. – Против этих тварей нам необходимо оружие помощнее!!! – пытается перебить Николай. – Коля, мы не можем сгонять на Землю за тем, что нам кажется необходимым, – отвечает за Анатолия Ольга, поскольку вопрос лейтенанта до модуля разведчиков дойдёт только через несколько секунд, – придётся выкручиваться с теми средствами, что имеются в наличии. Анатолий продолжает, слегка сбившись, чтобы выслушать вопрос Николая и ответ Ольги. – У нас, кроме дронов, на поверхности остались только стационарные камеры с датчиками, разбросанные по нескольким континентам. Деятельным Олегу и Сергею через год стало невмоготу разглядывать одни и те же картинки, и они попросили меня перевести их в энергосберегающий режим. И тут я считаю своим долгом отметить, без преувеличения, настоящий научный подвиг нашего китайского члена экипажа по имени Гао Ян. С истинно восточным терпением она… – Она? – не выдержав, вскрикивает Чернев. – …несколько десятилетий вела кропотливые наблюдения, чтобы пополнить наши знания о животном мире этой планеты. Ей и принадлежит открытие того существа, которое вы назвали «смертельный пух». Уловив вопрос Чернева, Анатолий отвечает на него и продолжает. – Ну да, она. Яна, как называли её Олег с Сергеем. Пух появляется, как вы уже, несомненно, знаете, в сумерках, примерно за полчаса до заката. Летит он невысоко от «земли». Если нет ветра, как правило, не выше одного метра. В это время большинство животных ищет укрытие на деревьях, в густом кустарнике, в воде. Попадая на кожу, «пух» проникает сквозь неё и распыляет свои микроскопические споры по кровеносной системе жертвы. Популяция спор в благоприятной среде увеличивается в геометрической прогрессии, и это приводит к смерти животного. Через несколько дней свежий «пух» прорастает сквозь кожу. Прошу обратить внимание на экран. Павел обнаруживает, что экран «актового зала» в этой симуляции показывает объёмную картинку. Бесформенная туша мёртвого животного, покрытая белёсым мхом, неподвижно лежит в высокой траве. Случайный зверь, наткнувшийся на поверженное животное, стремглав улепётывает прочь, предупреждая сородичей испуганным рёвом. Ближе к закату пушинки отправляются в самостоятельный полёт, надеясь в темноте подловить зазевавшуюся жертву, чтобы повторить цикл размножения. Пушинки, которым «не посчастливилось» встретить какое-либо животное, через полчаса после заката, обессилев, опускаются «на землю» и теряют активность. – Итак, Гао Ян, закончив свой грандиозный труд, с чувством выполненного долга также погрузилась в сон… Это было четырнадцать лет назад. Анатолий продолжает общаться с участниками миссии, с удовольствием отвечая на вопросы. Это кажется Павлу невозможным, но ему кажется, что искусственный интеллект просто упивается живым общением. – А как же мои котята? – вдруг вспоминает не с того ни с сего Чернев. – Паша, обещаю лично найти тебе самых лучших котят на планете! – говорит Ольга. – Штук десять, не меньше. За составлением планов дальнейших действий проходит несколько часов. Павел-медик, мало участвующий в обсуждении, внезапно слышит голос Ольги, обращённый лично к нему, похоже, по выделенной только для них двоих линии связи. – Паша, твой бросок на дракона, – это было нечто! Я мурашками бы покрылась, если бы смогла. Когда, согласно заданным условиям, симуляция прервалась, я аж разрыдалась. Павел вдруг решается: – Оля, а признайся – Это ведь ты залезла ко мне в депривационную капсулу ещё на Земле, во время записи матрицы сознания? – Ты всё-таки больной какой-то… – отвечает Ольга и прерывает контакт. Итерация последняя Борта корабля и поручни площадки увиты синеватым плющом. В первый же год он оплёл всё, что ему люди позволили оплести. Павел и Ольга загорают на смотровой площадке корабля, в расставленных здесь для этой цели шезлонгах. От прямых лучей «солнца» отдыхающих прикрывает лёгкий полотняный навес. У Паши на животе, в эластичном кенгурятнике уютно посапывает полугодовалая дочь. Взгляду открывается широкая просека, протянувшаяся вдоль обеих берегов реки до самой кромки океана, до пляжа с зонтиками. Пляж от посёлка отделяет жиденькая полоска местных деревьев, отдалённо напоминающих пальмы. Сам посёлок, с досконально продуманной Черневым планировкой, очень свободной, прекрасно вписан в ландшафт. Павел откладывает в сторону планшет. На экране медленно гаснут буквы. – Да, этому чуваку явно пришлось потруднее, чем нам, – говорит он. – Что там у тебя? – не открывая глаз, спрашивает Ольга. – «Робинзон Крузо» какой-то. Ольга только тихонько смеётся. Паша за последнее время открыл для себя массу неведомых ему ранее вещей. В том числе, не без её ненавязчивой помощи. – Что там у китайцев новенького? – спрашивает Павел. Ольга всегда в курсе всех дел, которые происходят в обеих колониях. Китайский посадочный модуль сел на берегу соседнего континента четырьмястами морскими милями восточнее. Благодаря своевременно переданной информации, содержащей опыт русских поселенцев, китайцы с лёгкостью преодолели «детские болезни» первых дней своего пребывания на планете. – Готовят первый дипломатический визит, – отвечает Ольга, – они привезли с собой пару быстроходных лодок. – Я знаю, как по-китайски «здравствуйте», – говорит Паша, – запишите меня послом. Ольга снова только хихикает. Павел вдруг припоминает один вопрос, который давно хотел задать девушке. Он периодически всплывает в памяти, но отходит всё время на задний план, вытесняемый бурными событиями. – Оль, скажи пожалуйста, а чего ты так смеялась в первые минуты нашей виртуальной тренировки? – Ну-у… Э-э-э… На самом деле просто невозможно было не смеяться при виде толпы лысых обалдевших мужиков. *** Вася, кстати, привёл в действие свою угрозу. Как только стало понятно, что Ольга находится в первой группе появившихся из инкубатора девушек, он подошёл к ней, слегка шлёпнул по прекрасной упругой попке, а затем обнял. Оля оказалась совсем не такой, какой появлялась на виртуальных встречах – маленькой, худенькой, да впоследствии ещё и брюнеткой. Лишь глаза чистого изумрудного цвета остались такими же, какие были у её виртуального аватара. Лёша немного не угадал её возраст. На самом деле перед отлётом ей стукнуло всего шестьдесят два. ЭПИЛОГ Слишком идеальное всё вокруг. В реальности так не бывает. Ровный пластик стен молочной белизны, простыни из непонятного материала, на котором Олег так и не смог намять ни одной складочки. Очень красивые молоденькие медсёстры, тихонько хихикающие над его спиной, утыканной длиннющими тонкими иглами. Окна не зашторены. За ними много зелени и синее небо. И щебетанье птиц. Олег совершенно уверен, что он находится в симуляции. Главный врач, навещающий его, утверждает, что сейчас две тысячи четыреста тридцать девятый год. Возможно. Какая разница, какой год, когда ты находишься в искусственно созданном мире. Грустную шутку про красную и зелёную таблетку врач не понял, и, кажется, обиделся. Интерфейс управления аватаром неправильный. Нет множества знакомых полезных экранов. Без них очень трудно и непривычно ориентироваться в окружающем мире. Олег находится в палате уже неделю. Сегодня ему сообщили, что он достаточно окреп для небольшой прогулки, и ему не помешает небольшая поездка к морю. Возражать он смысла не видит. На море, так на море, какая разница. Получив бежевые шорты и бежевую же майку-безрукавку, Олег в сопровождении врача выходит на крыльцо учреждения, которое тот называет реабилитационным. Беспилотный вагончик, доставив Олега к морю, остаётся ждать в тени деревьев. Пляж необъятен. Плавной дугой белого песка он уходит к горизонту. Лёгкий ветерок гонит на песок невысокую волну. Людей на пляже нет. Видимо, программисты поленились нарисовать. Хотя место весьма примечательное. Будь этот миро реален, всё вокруг было бы утыкано многозвёздочными отелями. Солнце (Солнце?) уже далеко не в зените. Припекает, но терпимо. Пляж упирается в пышные зелёные джунгли. Из знакомых растений – всего несколько молодых пальм. Олег опускается на корточки и зарывается пальцами в горячий песок. Длинные тёмные волосы соскальзывают с его плеч и свисают, загораживая обзор. Он убирает их ладонью назад, но они упрямо следуют силе гравитации, и, щекоча шею, опять падают вниз. Когда ему первый раз удалось посмотреть в зеркало, он просто не понял, кто на него смотрит оттуда. У незнакомого черноволосого мужчины в отражении поджарое тренированное тело Тарзана с лицом культовой рок-звезды. Незнакомое лицо. Незнакомое тело.