– Ну, сначала я, конечно, экспериментировал… Я же, как и ты, в студенческие годы гонял по всей стране на каяке. Однажды я нашёл глубокую пещеру. – Ого! Павел знал несколько пещер, но не решался забираться глубоко, боясь заблудиться, да и сигнал о помощи оттуда невозможно подать – терялась связь со спутниками. – Так вот, я просидел в пещере несколько дней, кайфуя от того, что меня никто не дёргает, не приходят никакие оповещения. И главное, нет сети. Я физически чувствовал отсутствие её тонких ниточек. И знаешь, что я увидел, когда вышел на поверхность? – Что? – Спасательный дирижабль МЧС и бригаду спасателей с оборудованием. Они собирались лезть в пещеру, меня искать. – Блин, я мог бы и сам догадаться… А сжёг-то ты их как? У нас в больнице даже после МРТ популяция наноботов у пациентов остаётся стабильной. – Это потому, что они, сволочи, умные и умеют быстро перемещаться по кровеносной системе. Ты же не делаешь МРТ сразу полностью всего тела? – Да до такого никто и не додумается! Алексей помолчал, собираясь с мыслями. Глаза его затуманились. Видимо, воспоминания были не очень приятные. Подул ветерок. Флаг на флагштоке начал подавать признаки жизни. Джунгли зашумели как-то по другому, и крики животных сменили тональность. – Давай дальше работать, – прерывает молчание Лёша, – минут десять бездельничаем. Уже вон Саша косо в нашу сторону посматривает. Они перемещаются к следующему пню. Алексей продолжает. – Как избавиться от наноботов, мне подсказал знакомый профессор из нашей лаборатории. Зашёл разговор о каких-то старых исследованиях нашего института, а он возьми и вспомни, что в заброшенном корпусе до сих пор стоит установка по созданию мощной электромагнитной ловушки. Лет сто-сто пятьдесят назад ещё экспериментировали с удержанием плазмы. И тут меня осенило. – Это какой же институт? – А оно сейчас важно? – Алексей косится на Павла. – Я тогда жил и работал во Владивостоке. Так вот. Самое сложное было восстановить питание… – Лёха, так ты, оказывается, из научно-технической элиты. Я всегда считал, что это просто небожители какие-то, у них вообще не жизнь, а сказка! – Люди как люди… Так же болеют, так же женятся, разводятся. – О, мне кажется, или тут ещё замешано что-то личное? Алексей усмехается. – Она уехала из города, а с сыном запретила встречаться. Но алименты через суд не забыла потребовать. – Так ты ещё и от алиментов свалил? – Дурачок. Я для всех ведь как будто умер. Автоматом все счета на неё переписалась. А там, поверь, было что переписывать. – А родители? – Сирота я, Паша. Павел замолчал. Как-то неловко ему стало. Минут пять они работали молча, потом он всё-таки не выдержал. – А как физически ты выполнил побег? Как так получилось – две кругосветки, горы, джунгли… Алексей пожимает плечами. – У меня была яхта. Старая-престарая, но надёжная парусная яхта. Вот на ней и ушёл. Тупо в океан. Сначала прямо на восток, потом свернул на юг, в сторону Китая. Сейчас ведь нет специальных устройств, которые бы отслеживали перемещения судов по морю. Проще и эффективнее отслеживать людей. А впоследствии я старался избегать крупных технологических зон, где могли обратить на меня внимание. Самые крупные и развитые – Россия и Китай, и чем дальше от них, тем проще затеряться, и тем проще жить в своё удовольствие. – Всё равно странно. А как ты тогда оказался в тренировочном лагере, а потом здесь? Я так понимаю, без твоего согласия это ведь было бы просто невозможно? – Ну… да. Двадцать пят лет я скитался по свету, считая, что про меня все забыли. – Двадцать пять!!! Алексей, тебе сколько лет было, когда мы познакомились? Лёха смеётся. – Сорок девять. – Так получается, когда ты пожёг своих наноботов, тебе было примерно столько, сколько мне во время записи. Я думал, тебе лет тридцать, не больше. – Это ж старый-престарый прикол. Время, проведённое под парусом, вычитается из общего срока жизни. – Как и где тебя нашли? – Я на пару лет завис на Маэ, – это главный остров Сейшельских островов. Рай на земле. Ты не представляешь, какие там сумасшедшие пляжи на юге острова! От того, что цивилизация ушла оттуда, Сейшелы только выиграли. Население сократилось, стало больше рыбы, черепах. Я варил яйца черепах прямо в песке, ел кокосы, папайю, манго, охотился с местными на тунцов, марлинов и парусников. За время странствий я загорел так, что от тамошних папуасов уже не отличался. И уже подумывал, не жениться ли на местной креолке. Блин, правда страшные они все – жуть. И тут объявляется Рокотов собственной персоной. – Рокотов? Он какой-то вездесущий, ты не заметил? Алексей выключает резак и некоторое время пристально смотрит на Павла. – Ты что, серьёзно не знаешь, кто он такой? – Нет, – отвечает Павел. У него как-то неприятно засосало под ложечкой. – А варианты у тебя есть? Павел ненадолго задумывается. И решает сумничать. – Глаза у него вроде одного цвета. Крыльев за спиной я тоже не заметил. – Вот ты чудила, – говорит Алексей, включает резак и начинает обрабатывать довольно солидный пень. – Ну, говори уже! – Ни за что не подумал бы, что буду кому-то это вслух объяснять. Рокотов – это один из аватаров, представляющий в реальном и виртуальном мирах искусственный интеллект, управляющий страной, один из органов власти. Считается, что управляет нами президент и парламент, но на самом деле, реальный парламент, состоящий из людей, как правило, одобряет все исходящие от виртуального парламента предложения. А президент затем утверждает. Павел вдруг понимает, что ему хочется произнести одновременно все слова, обычно употребляемые военными в качестве связок и «уточнений». – Ты что-то побледнел, – усмехается Алексей. – Не переживай, интеллект этот очень добрый, он реально заботится обо всех нас. Его таким создали. Когда-то всеобщая чипизация была благом для людей. Практически одномоментно решилась масса проблем. Исчезла безработица, попёрли вверх все показатели. И пресловутый ВВП рос, как на дрожжах, и индекс промпроизводства, и среднее благосостояние каждого жителя. Но с тех пор прошли десятилетия, и что-то пошло не так. Вот Рокотовы и засуетились. Когда полковник нашёл меня на острове… – Как? Ты же говоришь, что сжёг все наноботы. – Все, да не все, получается. – цедит сквозб зубы Лёша. – Так вот. Я сначала страшно испугался. Мне больше всего на свете захотелось прыгнуть в лодку и рвануть куда подальше. Остановило то, что, во-первых, он меня и не пытался удержать. Просто всегда раньше меня оказывался там, куда я от него убегал. И всё гундел, гундел… А во-вторых, чем больше я его слушал, тем больше я ему верил. Я вспомнил своего сына, как он от любых проблем убегал к своим виртуальным игрушкам. Мы с женой лаемся, кроем друг друга последними словами, а рядом сидит такая безвольная кукла со стеклянными глазами. Мне реально захотелось помочь в освобождении и воспитании таких вот потерянных малышей. Кроме этого, Рокотов предложил соглашение – если у него ничего не получается, я волен опять уйти в море и делать, что хочу. А когда рассказал про готовящийся полёт к Тау Кита, я просто не мог не согласиться. С детства мечтал о звёздах. У меня в комнате в интернате на самом видном месте портрет Гагарина висел. Паша, а ты хоть знаешь, кто такой Гагарин? Павел знает, конечно. Он кивает утвердительно. – Но ведь по возвращении тебе пришлось опять сделать инъекцию наноботов? – Да. Вот это самое хреновое во всей этой истории. Однако, по условиям соглашения Рокотов обязан организовать их удаление по окончании запланированных мероприятий. А свои обещания Игорь всегда выполняет. Паше необходимо время, чтобы усвоить свалившуюся на него информацию. До обеда он обращался к Алексею только для того, чтобы посоветоваться с какой стороны лучше поддеть тот или иной пень. *** «Как же надоела эта каша», – думает Павел, допивая «яблочный сок». В лектории в данный момент находятся все колонисты, за исключением трёх военных. Майор и лейтенанты поднимаются в лифте на верхнюю площадку, и, стоя спина к спине, выкуривают оттуда всех непрошеных гостей. Растр луча на карабинах слегка увеличен, поэтому в процессе не пострадало ни одно животное. Самые упрямые улетели изрядно дымясь и пованивая палёной шерстью.