Психотерапевтом они выбрали мужчину. Это было единственное условие, которое муж выдвинул, согласившись на работу со специалистом, потому что «бабу я слушать не стану». В конце полуторачасовой сессии мужчина-психотерапевт, наверное, тоже порадовался, что это был онлайн формат. Потому что клиент орал: «Будь мы в одном кабинете, я бы тебе морду набил. Да я тебя все равно найду!» Короче, там был нужен психиатр, а не психотерапевт. Дальше был длительный и тяжёлый процесс развода. Его угрозы расправой. Его попытки отобрать детей. Привлечение органов опеки. Основания для изъятия детей у «неблагонадежной матери» муж озвучил такие: она – без определенного места жительства, без работы, старший ребенок школьного возраста – школу не посещает. А как иначе, если прописка осталась прежней и из старой школы документы никто не забрал? К его удивлению, у супруги на новом месте оказалось наличие временной регистрации, наличие договора найма жилья, наличие открытого ИП, на счете ИП есть деньги, ребенок официально переведен на семейное обучение. Хорошая работа толкового адвоката и поддержка друзей. Пришедшая комиссия, осмотрев квартиру, сочла условия жизни детей удовлетворительными. Потребовалось пять лет, прежде чем женщина достигла финансовой стабильности и расплатилась с долгами. После того как попытки мужчины вернуть жену не увенчались успехом, интерес к детям он тоже потерял. Не выражал желания общаться с ними и не поддерживал материально. С одной стороны, было обидно за детей, что отец их забыл. С другой стороны, было ощущение, что так лучше, потому что так безопаснее. Тело помнило побои. А что если он потом стал бы поднимать руку и на детей? Развод № 3. Отказ от манипуляций Развод изначально задумывался как часть воспитательного плана. Жена верила, что муж испугается и изменит свое поведение. Снова станет нежным, внимательным, обходительным, как в начале отношений, только чтобы её не потерять. К её неприятному удивлению, муж идею развода поддержал. «Хочешь? – да пожалуйста! Я поддержу твое решение. Только с меня алименты в официальном размере с белой части зарплаты. И с детьми буду видеться тогда, когда мне удобно. Сама в садик отвози, сама забирай, сама свои финансовые нужны покрывай. Или ты как хотела? Чтобы официально твой статус изменился, а жизнь не поменялась? Чтобы и свобода, и все блага замужней жизни сохранились?» Жена сказала: «Все мужики козлы, только и умеют манипулировать женщинами с помощью денег!», но заявление забрала. После этого семейная жизнь стала еще хуже. Формально – все то же самое. Его холодность. Ее одиночество. А по ощущению к обиде добавились отчаяние, обезоруженность. Развод как крайняя воспитательная мера не сработал. Молоточком по вискам стучала мысль: «Я не нужна. Со мной просто удобно». И страх довести развод до конца, потому что материально и физически одна двух детей не вытянет. «Зачем я тебе?» – спрашивала она его. «Детям нужна полная семья. Я не допущу, чтобы другой мужчина приблизился к моим детям». Вторая причина: «Я не для того горбатился на эту квартиру, чтобы её делить. Из своего дома я никуда не пойду». Личная терапия. Длительно. Работа над самооценкой и верой в свои силы. Было сочетание завышенной самооценки и низкой веры в свои силы, в способность справиться с бытовыми трудностями. В такой формулировке кажется, что одно противоречило другому, но было именно так. Два убеждения, осознаваемые в разной степени: «Я прекрасна, я лучше других, я заслуживаю большего» и «Сама я ничего не могу. Кто-то другой должен сделать меня счастливой». Внутреннее убеждение «муж должен» конфликтовало с увлечением «ведической психологией», в которой муж, конечно, тоже должен, но для этого и жена должна стараться и работать над отношениями. А она по собственному ощущению уже была замечательной и достойной. Куда еще больше стараться? Почему схема не работает и её женственность не будит в нем мужественность? Приготовила ужин. Надела красивое новое домашнее платье. А он пришел около полуночи, от еды отказался, сказав, что перекусил на работе. Лёг спать, отвернулся к стене. Она старалась, но ожидания не оправдались. Она хотела, чтобы всё было не так. Обидно. Спать она ему не дала. Растолкала, чтобы высказать всё, что накопилось с прошлого скандала. Кричала, била посуду. Потом плакала. Идеальная картина развода, которая представлялась так, что муж уходит, оставляя ей всё, что есть, а вместо него сразу же появляется прекрасный мужчина, готовый носить её на руках и любить её детей, как своих, постепенно менялась. Появилось осознание зеркальности в отношениях. Ей казалось, что муж её не любил, что она была лишь матерью его детей. Что от неё требовалось хорошо выполнять свои функции и не выносить ему мозг. Но при этом в себе не замечалось аналогичное отношение к мужу, которого она не любила, не хотела, не ценила, не разделяла его интересы. Но ей было важно, чтобы он хорошо выполнял свои отцовские функции, материально обеспечивал семью и сопровождал её во время визитов к друзьям и родственникам, поддерживая имидж благополучной семьи. Они были безусловно важны друг для друга как функциональные части семейной системы, как папа и мама. Парой уже много лет не являлись, имея связи на стороне, которые тщательно скрывали друг от друга. Иногда всплывали признаки измен, но оба старательно их игнорировали, чтобы не мутить воду. Ведь если ткнуть партнера в факт измены, то потом нужно с этим что-то делать, что-то менять в отношениях. А что-то менять оба были не готовы. Необходимость скрывать, игнорировать какие-то факты, удерживать «худой мир», порождала напряжение в отношениях, которое проявлялось в виде скандала по пустяковому поводу. Не часто, примерно раз в месяц. В очередной такой ссоре она увидела глаза детей. Детей, которые видят либо холодную отстраненность родителей по отношению к друг другу, либо бурный скандал. Вспомнила вопрос дочери во время просмотра фильма: «А почему они целуются? Они же уже муж и жена». Сохраняя брак ради детей и финансовой стабильности, они транслировали детям модель отношений, в основе которой лежали должностные обязанности, а теплота, любовь, уважение отсутствовали. Вспомнилась история родительской семьи, в которой хорошо обеспечивающий, но эмоционально отстраненный отец, мог несколько дней не ночевать дома. Мать страдала, но не уходила из-за дочери. «А что если эту модель семьи я получила от родителей и передам дальше? А что если моя дочь будет считать это нормой и будет терпеть подобные отношения, потому что все так живут?» Второй раз решение о разводе было принято уже не на эмоциях, и не с целью манипуляции. Реакция супруга была как в прошлый раз («В прошлый же раз сработало. Почему бы не повторить?») Но в этот раз супруга его обезоружила: «Хорошо. Я приму все твои условия. Мне лишь важно, чтобы дети не потеряли тебя как отца. Потому что я считаю тебя хорошим отцом». Пришлось ему сесть за стол переговоров. Супруг был тоже склонен к манипуляциям (на взаимных манипуляциях их брак и держался). К тому же он умел контролировать свои эмоции, что делало его невозмутимым виртуозом в этой сфере. Зная эту особенность, она часто брала паузу в разговоре. «Я тебя услышала. Мне нужно время подумать. Давай вернемся к разговору завтра». Время требовалось, чтобы отделить манипуляцию от решения, которое действительно будет в интересах детей, а в случае манипуляции подготовить симметричный ответ. В результате пришли к составлению брачного договора, с которым потом пошли на развод. Согласно договору, после развода в квартире остаются жить жена и дочь. Доля сына-школьника в квартире остается, прописка остается, но сам он будет жить с папой (согласие сына на проживание с отцом получено). Жена выплачивает мужу причитающуюся долю за общую квартиру. Деньги на это ей даёт отец (повезло, да). Эти деньги идут как первоначальный взнос при покупке новой квартиры с привлечением ипотечных средств. На алименты никто не подает (детей же поделили). Но отец готов взять на себя крупные расходы на дочь. Квартира была куплена в том же дворе, чтобы дети могли спокойно без сопровождения взрослых перемещаться из квартиры одного родителя в квартиру другого. И чтобы сыну-школьнику остаться в своей школе, расположенной во дворе дома. Развод № 4. Отпустить, чтобы сохранить Инициатор развода женщина. В какой-то момент стало понятно, что если муж из её жизни исчезнет, это будет равносильно исчезновению раздражающего фактора. Никаких других эмоций кроме раздражения супруг давно не вызывал. Раздражал своей инертностью, отсутствием желания развиваться. Развивать отношения, развивать карьеру. Он не хотел никаких перемен. Зачем что-то менять, если и так хорошо? Приходит с работы, ложится на диван у телевизора. Ребенок ложится рядом, вместе смотрят мультфильмы. Ей бы хотелось вместе на велосипедах, на самокатах, в поход. Но муж хочет лежать и смотреть и телевизор. Ребенок хочет лежать рядом с папой. Квартира в собственности у женщины, куплена ещё до брака. У мужа тоже есть своя жилплощадь, куда он и съехал. Женщина много работала. Её рабочий день заканчивался позже, чем рабочий день мужа. Поэтому муж забирал ребенка из садика, вёз к себе. Смотрел с ним мультики, а вечером отвозил его к маме. Ребенок при этом говорил, что не хочет к маме, что хочет жить с папой. Злился на мать за то, что она не разрешает папе жить дома. Несколько месяцев длилось противостояние. Борьба за ребенка. Женщина пробовала меньше работать. Но когда в садик за ребенком приезжала мама, он отказывался с ней идти и требовал папу. Женщина взяла отпуск и на неделю уехала вдвоём с сыном на море. Думала, что проблема в их отношениях с сыном – это папа, который настраивает ребенка против неё. Но вдали от папы ребенок скучал, говорил: «Зачем ты меня сюда привезла?» Отношения мамы с сыном ближе не стали. Порой ей казалось, что ребенок её ненавидит. Вернувшись, она сдалась. С горечью признала: «Я потеряла сына. Он папин». Ребёнок переехал жить в папину квартиру. И вот когда он стал постоянно жить с отцом, когда мама перестала восприниматься им как помеха общению с папой, он пошёл на сближение с ней. Скучал, звонил, приезжал в гости на выходные. Но жить ему нравилось с папой. Женщина смирилась с этим. Потому что признала, что так будет лучше для их отношений с сыном. Она теперь реже общалась с ним, но зато качество общения улучшилось. Они стали душевно ближе друг к другу, живя отдельно. Парадоксально, но факт. Первое время она очень боялась, что сын станет «копией папы», таким же инертным. Что ничего, кроме телевизора, его не будет интересовать. Однако, после того как у женщины пропала потребность накручивать себя до решимости осуществить развод, она заметила в мужчине другие качества. Нет, велосипед он не полюбил, но научил сына играть в шахматы. Мастерил с ним модели самолетов. Читал книги. Это всё и раньше было, только не проходило через фильтры её восприятия. У неё на тот момент была потребность находить недостатки, и она их находила. После того, как она перестала стремиться выдавить из ребёнка отцовские черты характера и приняла их, стало заметно, что и маминых черт в нём много. Симптом смягчается, когда с ним перестают маниакально бороться. Сын жил с папой. Любил бывать в гостях у мамы. Иногда они выезжали на прогулку втроем. Развод № 5. Что сказать о папе Муж ушел до рождения ребёнка. Назвал брак ошибкой. Посокрушался, что аборт уже поздно делать. Ребёнка видеть не пожелал. Бывшую жену – тоже. Все вопросы в суде по разводу, разделу имущества и выплате алиментов решались его представителями. Тут вопрос был в том, что сказать ребенку о папе? К моменту, когда ребёнок узнает, что в создании нового человека участвуют два родителя, важно подготовить информацию о недостающем. Решить, что рассказать об отце, когда ребёнок о нем спросит. Через эту информацию ребёнок будет достраивать свой внутренний образ «Я». Если рассказать ему, что его отец безответственный гад, бросил беременную девушку, то появится новая идентичность: «Я сын безответственного гада». Так себе вариант, если честно. Врать тоже не нужно. Без идеализации рассказать о том, что хорошего было в этом человеке. У каждой женщины, расставшейся с мужчиной, явно были веские причины, чтобы закончить отношения. И скорее всего, мужчину они не красят. Но, кроме этого, были веские причины начать с ним отношения. Красиво ухаживал. Был остроумным, обаятельным. Был умным, целеустремленным. Лучше всех танцевал и играл на гитаре (в юности в это можно сразу влюбиться). «У него были такие красивые глаза, что я забыла обо всем на свете». Вот об этом и надо рассказать ребёнку. «Почему я выбрала этого человека». Помнить и рассказывать о достоинствах отца ребёнка. Чтобы ребёнок принял их как часть своей идентичности. Зачем создавать для ребёнка образ хорошего папы? Почему не рассказать как есть? Потому что «как есть» – часто это окрашенная негативными эмоциями версия женщины. Если бы ситуацию расставания описывал мужчина, то он бы подобрал другие слова. В его рассказе, возможно, положительный и отрицательный персонаж поменялись бы местами. Во-вторых, «как есть» – возможно, нужно женщине, для сохранения устойчивости в своем решении. «С этим человеком невозможно было жить. Хорошо, что мы расстались». «Как есть» может быть способом повышения самооценки женщины: чтобы чувствовать себя «плюсом» хочется как можно сильнее толкнуть образ бывшего партнера в «минус». А для самооценки ребёнка важно, чтобы «плюсом» были оба родителя. Поэтому важно насобирать в недрах памяти и подарить ему всё хорошее, что можно вспомнить об его отце. А всё плохое, если ещё хочется это вспоминать, можно отнести своему психологу. Если папа такой хороший, то почему бросил ребенка? В данном случае он хотя бы исправно платил алименты – это тоже можно записать ему в плюс. Можно сказать так: «Еще до твоего рождения он разлюбил меня. Поэтому у него не было шанса полюбить тебя. Это никак не оправдывает его поступок. Но я хочу, чтобы ты знал, что дело тут совсем не в тебе». Дети после развода родителей Начну издалека. Мой путь в психологию был очень непрямой. Приехав подавать документы в педагогический ВУЗ после школы, к своему сожалению, узнала, что психологический факультет полностью платный, ни одного бюджетного места. А так как второй моей любовью была математика, я подала документы на полностью бесплатный факультет математики. И только спустя десять лет я таки решилась потратить деньги на обучение психологии. (Теперь это были уже мои деньги, а не деньги родителей.) А первые десять лет своей трудовой деятельности я была педагогом. В школе, в колледже, в детском саду, в тесном контакте с родителями, зная детали их личной жизни, которые, конечно же, сказывались на детях (или нам так казалось). Стигма «неблагополучная семья» непременно включала «неполную» семью. Когда ребенок прогуливал уроки, матерился на паре, сыпался двойками, пед. коллектив между собой обменивался диагнозом: «А что вы хотите? Неполная семья». И можно было дальше мысль не развивать, достаточно оснований для того, чтобы педагоги понимающе кивали друг другу. При этом если другой студент или ученик проявлял себя схожим образом, прогуливал, матерился, и не имел ревностной тяги к знаниям, говорили: «Ах, как странно, семья вроде бы благополучная». Как-то меня тоже в начале педагогической деятельности не смущало отсутствие полного перекрытия множества хулиганов-двоечников множеством детей из неполных семей. Как куратор первого курса технического колледжа я должна была доносить до родителей информацию об успеваемости и поведении. После четвертой пары я шла в учительскую, занимала телефонный аппарат, и начинала обзвон. «Витя сегодня опять прогулял первую пару». «Хорошо, Анна Александровна, примем меры». Удовлетворенно кладу трубку. Витя из благополучной семьи. «Олег сегодня прогулял первую пару». День такой, половина группы не пришла на пару. «А вы зачем мне звоните? У нас вопросами колледжа папа занимается. Вот ему и звоните, пусть разбирается… Понятия не имею, какой у него сейчас номер». У Олега родители недавно развелись, маму еще потряхивает, а папа живет в другом городе. Это же ясно-понятно, почему Олег пары прогуливает, семья неблагополучная. Надо еще маме Ильи позвонить. Но она сама пришла. – Здравствуйте, я бы хотела поговорить по поводу Ильи. Как он учится? – Как раз вам звонить собиралась. Мама меняется в лице, потом возвращает прежнее любезно-заинтересованное выражение. – Значит, я вовремя. Но какая же молодая мама у Ильи. Так хорошо выглядит, как старшая сестра. Беременная, кстати. Поговорили. – А вы мне по какому номеру звонить хотели? Нет, по этому не звоните, это не мой. Давайте я вам сейчас свой номер напишу. – Но мне Илья сам этот номер дал. Очень уклончиво: – Не звоните по нему. – Хорошо, Ольга Яковлевна. Это же вежливо, называть человека по имени. А у меня тетрадка куратора как раз открыта на странице, где ФИО мамы записаны. – Эмм… Я… Ирина Николаевна. – ??? – Видите ли, я не мама, я мачеха. Илья живет с нами. Маме до него совсем нет дела. Муж занят на работе, поэтому Ильей я занимаюсь. Маме звонить бесполезно, она на ребенка совсем забила, личную жизнь устраивает. Разговаривать с ней – себе дороже. Такая хабалка. Если что, сразу мне звоните. – Хорошо, поняла вас. Так вот оно что. Бедный Илья. Семья неблагополучная. Мама с разгульным образом жизни. Отцу вечно некогда. А на следующий день приходит мама Ильи. Это была самая нелепая ситуация. Хотя нет, была еще одна. Тоже расскажу позже. Итак, приходит мама Ильи. Совсем не похожая на ту, которую я со слов мачехи нарисовала в своей голове. Да, постарше, похожая на маму Ильи. На самого Илью похожа. Вообще похожа на маму, а не на разгульную хабалку. – В смысле со мной не живет? Дома Илья живет. Иногда к папе уезжает с ночевкой. Когда я на него сильно давить начинаю по поводу учебы или помощи по дому, он сразу очень сильно скучает по папе. Конечно, ему у папы лучше, с него там ничего не требуют, зато есть папин компьютер, на котором можно весь день играть. После этого разговора я вообще растерялась, какой из двух мам звонить, поэтому звонила папе, который, конечно, много работал, но всегда находил возможность приехать в колледж при необходимости. Сам Илья комментировал ситуацию: «У меня две мамы и два папы». Ну как тут назвать семью неполной? Скорее, переполненная… Больше всех пар по итогам семестра прогулял Дима. К экзаменам его тоже не допустили. По понедельникам во время большой перемены заместитель директора по воспитательной работе устраивала «комиссию». На нее приглашались педагоги и родители студента. Сидит мама Димы на стуле, Дима рядом стоит. Стульев хватает, но Диму в воспитательных целях стоять оставляют. Напротив сидят замдиректор по воспитательной работе, преподаватели, куратор. Сначала замдиректора зачитывает «послужной список» Димы. Потом преподаватели добавляют что-то от себя. Куратору уже в принципе и добавить нечего. В этом месте Диме должно быть стыдно, но стыдно маме. Настолько, что сейчас заплачет. Диму отправляют в коридор. И тут без сына мама дает волю слезам. «А что я могу сделать, если он меня ни во что не ставит? Он же меня не слушает. Его папа против меня настраивает. Он только папу слушает, потому что отец ему деньги дает». Наверное, это не мы должны были выслушивать, но у человека наболело. Так мы узнали, что в семье развод, а до фактически свершившегося развода, папа «вытирал ноги» о маму, а теперь дело отца продолжает сын. Наученная ситуацией с Ильей, я уже не рисовала в голове образ деспота-отца, деньгами настраивающего сына против матери. Наверное, у папы была своя версия этой истории. Но Диму, вопреки установке директора о сохранении контингента, отчислили раньше, чем у папы появилась возможность приехать в колледж. Тянули Диму всем педсоставом, но так и не вытянули. Что поделать, неполная семья… Серёжиной маме я ни разу не звонила. Не было повода. Серёжа – мечта любого педагога. Ответственный староста группы. Спортсмен. Отличник. Активист. Заглядывать в тетрадку с его личными данными тоже не было надобности. Заполняла её в начале года, когда ещё студенты были для меня незнакомыми мальчиками. А в конце года внезапно тетрадка раскрылась на странице с Серёжиной фотографией и его анкетными данными. Оказывается, у Серёжи только мама. Папа умер, когда Серёже было пять. Неполная семья… Внимательно перелистав личные тетради всех моих групп (три группы по 30 человек), я нашла еще несколько благополучных парней из неполных семей. И неблагополучных – из полных.