– А если я ошибся где-то? – разозлился Адам. – В мелочах. Поставил не там запятую в предложении, и вышло буквально следующее: развести нельзя, оставить замужем. Как тебе такой вариант? Теперь нахмурилась я: – Почему ты все время старательно отдаляешь меня от себя? Вот этим своим поведением. Я говорю, что доверяю, а ты тут же сообщаешь, что зря. Хорошо, я прочту чертовы бумажки, уходи. Если понадобишься, я знаю, где тебя найти. Упав на кожаное кресло, схватила листы и притворилась, что внимательно их изучаю и не вижу, что он так и стоит над душой, испепеляя меня взглядом. – С тобой невозможно сохранять спокойствие, – наконец нарушил тишину Адам. – Я ведь говорю то, что ты и сама должна понимать лучше других. Я адвокат, а ты моя клиентка… – Да, я уяснила это, – перебила, шмыгнув носом. – Ты выполняешь свою работу отлично. У меня нет претензий. Буду рекомендовать тебя всем знакомым, как только покончим с делом. Некромант устало вздохнул. Я вдруг подумала, что сейчас он просто уйдет, громко хлопнув дверью, но вышло иначе. Он сел на корточки и развернул скрипнувшее колесиками кресло, придвигая его вместе со мной к себе. – Какая же ты дурочка, Кэти. Впрочем, я ведь и сам не лучше, да? – Документы были безжалостно отобраны и полетели на стол. Адам взял мои руки в свои, чуть потянул вперед, заставляя смотреть на него, и продолжил: – Слушай меня внимательно. Я всегда удивлялся людям, пытавшимся друг друга изменить, чтобы в отношениях стало комфортней. Считал их как минимум глупцами, про максимум промолчу – пожалею твою тонкую душевную организацию. И вот сам попал в ту же ловушку. Это, знаешь ли, оказалось очень соблазнительно – не устоять и начать лепить свой идеал из той, кто тебе ближе всех. Ничего сложного: там сломать, здесь отбить желание, непринужденно привить собственные привычки. Могло получиться здорово или не получиться совсем. И тут меня ждал не самый приятный сюрприз. Оказывается, ты тоже хочешь видеть рядом свой идеал. Чтобы не курил, не пил, не орал по пустякам, на руках носил и двери перед тобой открывал. Что там еще? Да, Кэти, я обратил внимание на твой сморщенный носик, когда говорил очередную грубость. Так вот, к чему это все? Официально заявляю две вещи: я не хочу тебя терять – это первое. И второе – не хочу тебя менять. Оставайся всегда такой же ранимой, мягкой, доверчивой и слегка ненормальной. И будь рядом со мной. Насколько у тебя хватит терпения. Потому что сам я тоже меняться не собираюсь, Кэти. Там, где хочется острить, – скажу колкость, там, где пойму, что действуешь глупо, – скажу об этом прямо. А когда захочу уединения – буду уходить подальше, потому что я так привык. Но зато обещаю возвращаться. Пока ты будешь ждать. – Ты невыносим, – покачав головой, сжала его руки в ответ. – Жуткий тип. – Да, – не стал спорить он. – Хорошо. Тогда скажи мне, куда ты будешь уходить? К другим женщинам? Боннер моргнул, прищурился и ехидно улыбнулся. – И это я невыносим? – Он не выдержал, засмеялся. – Я тут душу вывернул наизнанку, а она все об одном. Ну какие женщины, Кэти? Зачем? Я уважаю себя и свой выбор. Если ты скажешь, что готова принять меня вот такого, то для чего мне другие? Я почувствовала, как щекочуще порхают в животе пресловутые бабочки. Давно забыла, каково это… А еще поняла, что пропала. Этот негодяй забрал мою свободу раньше, чем успел подарить. И пусть он не произнес ни слова о любви, но у меня от нежности помутился рассудок. Улыбаясь словно безумная, сползла с кресла и тут же попала в крепкие некромантские объятия, чтобы быть зацелованной и залюбленной прямо на пыльном столе… Документы я все-таки подписала, но гораздо позже, ближе к ночи, перед самым сном. А потом снова таяла в объятиях Адама, решившего переселить меня к себе. Утро началось неожиданно рано, причем даже для Боннера. В его доме стали раздаваться звуки молотка и дрели, потом что-то упало в коридоре, и до нас донесся забористый мат с южным акцентом. – Рабочие приехали, – сонно потянувшись, поняла я. – Донна так заботлива, – отозвался Адам, натягивая на голову подушку. – Сколько там на часах? – Шесть утра. – Я даже усмехнулась. – Это во сколько ей пришлось встать и их поднять? – И все – ради меня, – фыркнул некромант. – Сестра. Родная кровь… Внезапно посерьезнев, я повернулась на бок и, погладив Адама по спине, тихо спросила: – Ты звонил своей племяннице? Он засуетился, приподнял подушку, показал приоткрытый сонный глаз. – С чего вдруг ты интересуешься Марианной? – С того, что она не стала общаться с матерью, зная, что ты здесь. За это Донна и мстит, Адам. Разве нет? Боннер поморщился, зевнул, откинул свое пуховое прикрытие и навалился на меня, целуя в висок. – Это наши с ней разборки, Кэти, и им много-много лет, – проговорил некромант, явно намекая, чтоб я отвязалась и не лезла не в свое дело. – Я знаю, сколько им лет. – Увернувшись от еще одного поцелуя, уже в шею, поймала взгляд Адама и, хмурясь, продолжила: – Столько же, сколько лет Мари. И ты стал ей отцом, привязав ребенка к себе, а потом уехал по просьбе Донны. Потому что из-за тебя она не могла стать ближе к собственной дочери. Уж не знаю, как она тебя уговорила, но подозреваю, давила на жалость. Только это абсурд – так поступать с девочкой. Боннер оттолкнулся от кровати, сел на край и размял плечи, покрутил головой в разные стороны, свел и развел лопатки, делая нехитрое упражнение руками, отчего его татуировки двигались на коже словно живые. Потом встал, щеголяя передо мной голым задом, подобрал штаны и вышел. Отвечать он не собирался, да и на теме, кажется, поставил жирную точку. Несмотря на обиду, хотела было пристать снова, потому что во мне крепло убеждение – они все делают неправильно, но меня остановило два момента. Первый – Адам просил не менять его, а это означало, что настаивать на своем сейчас не стоит. И второе – своих детей у меня никогда не было, поэтому оставалась вероятность, что в теоретические знания закралась ошибка и на практике в отношениях между братом, сестрой и Мари все гораздо затейливей. От мелкой ссоры вдруг пропало настроение, а уснуть снова не давал шум в доме. Поэтому я решительно надела шорты и майку и отправилась искать пропитание. Добираясь до кухни, встретила троих мужчин в широких льняных брюках и с обнаженным торсом. Они меняли полы, вскрывая старые, местами прогнившие, доски, щебетали на неизвестном мне наречии и громко хохотали. Мускулистые и нахальные. Заметив меня, гады заулыбались, так что было очень сложно строить из себя гордую недотрогу. На миг я даже задумалась, на кой мне снова серьезные отношения, когда несерьезные так и ходят вокруг, играя мускулами? Только стоило увидеть Боннера, как вопрос отпал. Он стоял на кухне спиной ко мне. Красивый, зараза, притягательный и уже согласившийся стать моим, хоть и непонятно насколько. А напротив него сидела Донна – злая белобрысая мегера, неприязнь к которой все усиливалась. – Как хочешь, – говорила она, не замечая моего появления, – пусть в твоих комнатах хоть мхом все порастет, я туда и сама не сунусь. А дом мне жалко, вот и помогаю, чем могу. – За мои деньги мне же нервы мотаешь, – процедил Адам, оборачиваясь на мое прикосновение. – Собирайся, Кэти, поедем к бухте. Эта идиотка наняла работников на целый день, так что здесь нам делать нечего. Я пожала плечами и кивком головы поздоровалась с его сестрой. Все-таки вежливость никто не отменял, пусть мы и не особенно дружны. Та отвернулась – то ли не заметила моего жеста доброй воли, то ли я попала под санкции против Адама – слишком уж близко к нему стояла. – Сварю с собой кофе и сделаю пару бутербродов, – тихо проговорила, поднимаясь на носочки и целуя в щеку хмурого некроманта. – А ты возьми покрывало. В душе потеплело от того, как смягчилось выражение его лица, как дрогнули в благодарной улыбке уголки губ. Адам вернул мне поцелуй и тут же вышел, не оглядываясь на сестрицу. – А ты сама добродетель, – едко заметила Донна, покачиваясь на стуле и наблюдая за каждым моим движением, – умело взяла его в оборот. – Спасибо, – ответила, широко улыбнувшись. – Благо ты сильно облегчаешь задачу. – Я? – Конечно. Единственная родня, за исключением племянницы, и та жалит каждый раз, когда открывает рот. Мне остается только быть немного добрее, и дело в шляпе. – Да что ты вообще знаешь обо мне? – взвилась Донна. – Думаешь, такая умная? Что ж тогда тебя твой дебил восемь лет имел как хотел, а ты и в ус не дула? Видно, от большого ума! Я вздрогнула от ее слов, посмотрела зло, хотела сказать что-то столь же колкое в ответ. И могла сказать, в голове уже зрели подходящие выражения. Но не стала. Потому что в тот момент точно поняла: она дура, а спорить с подобными ей – все равно что ломиться в замурованные двери. Только покалечишься. Молча приготовив завтрак на двоих, я вышла из кухни. Донна осталась одна. Теперь она стояла у открытого окна и курила сигарету за сигаретой, выпуская изо рта тонкие, пахнущие ментолом колечки и листая какой-то старый журнал. Бухта поражала своей дикой красотой. Определенно в том месте, куда привез меня Боннер, мало кто купался. Это был небольшой кусочек дикого пляжа с мелким песочком и прозрачно-голубой водой. И ни души вокруг, кроме нас двоих. Адам включил ретромузыку в автомобиле, расстелил покрывало и многообещающе улыбнулся. Это было первое мое свидание с морем за много лет, и оно оправдало все ожидания, даже самые смелые. Мы плескались в соленой воде, плавали наперегонки, загорали и ели мятые бутерброды, запивая их холодным кофе. И не было во всей округе людей счастливее. Лишь к обеду, изрядно вымотавшись, решили вернуться домой, потому как обоим страшно захотелось упасть в кровать и уснуть на пару часов. И плевать на ремонт. Всю дорогу от бухты я подпевала льющейся из радио музыке, смеясь от всей души. Адам тоже что-то мурлыкал, одобрительно косился и иногда пытался пристать с поцелуями, при этом делая вид, что бросает руль. Веселье закончилось внезапно. Стоило нам въехать в ворота дома, как что-то изменилось. Что именно, мы поняли не сразу. Адам медленно протянул руку и выключил музыку, вышел из авто и вдруг опустил взгляд. Еще миг, и некромант встал на одно колено, приложив руку к земле, и замер, прикрыв глаза. Я не тревожила его, с нарастающим страхом наблюдая за скупыми движениями. Только внутри было чувство странной пустоты, и шло оно от дома. Повинуясь инстинктам, я привстала и обвела территорию вокруг пристальным взглядом, скользнув им по одному из работников. А потом уставилась на старое покосившееся дерево в саду, которых было множество. Рядом с ним стояло ведро, полное красно-зеленых яблок. И дальше еще одно, и еще… По телу пробежал холодок, а губы сковало от ужаса. – Здесь был чужак. – Вскочив на ноги, Боннер посмотрел на меня и сразу понял, что что-то не так. – Кэти? – Я… – Не в силах озвучить мысль, указала дрожащим пальцем в направлении сада. – Мое видение, Адам. Яблоки, помнишь? Он был здесь. Боннер зарычал. Сжав кулаки, покрутил головой, разминая шею, и перевел взгляд наверх, туда, где были его комнаты. Окна спальни выходили на другую сторону, а в видении я смотрела вниз именно оттуда. Значит, нужно было проверить, чтобы знать наверняка. – Сиди здесь, – велел Адам, рванув к дому. Я кивнула, даже не пытаясь выйти. Осознание того, что чужаком явно был мой муж, накрыло вязкой паутиной, сковав руки и ноги. А в голове снова всплыла картина, где Поук задирает голову вверх и улыбается. Сначала с недоверием, а потом – искренне радуясь. Кого же он увидел и с чего был так счастлив? «Донна», – посетила меня догадка. Нарушив все запреты Адама, она могла войти в его комнаты. Из чистого упрямства. И она же могла впустить Поука в дом, подчинившись его влиянию. Защита не сработала бы, ведь гость вошел по приглашению хозяйки. Сжав виски ледяными пальцами, я уставилась на дверь дома как зачарованная и так и сидела, гипнотизируя ее в ожидании Адама. Он вышел, когда, казалось, прошла целая жизнь. И был непривычно бледен. Собранный, злой, сосредоточенный, некромант подошел к одному из мужчин, что разбирал привезенные для ремонта доски, и громко спросил: – Когда уехала Донна? – Часа три назад, – недоуменно ответил рабочий, вздрагивая от неожиданности. – С кем?! – Одна она была… – А потом? Кто-то приезжал потом? – Так девочка. – Рабочий повернулся ко мне и показал пальцем куда-то в сторону. – Дочка Донны. На велосипеде приехала. Вон на том. Ее встретил отец, и они… – Кто? Кто встретил?! – На Адама стало страшно смотреть. По его лицу от шеи к вискам ползли черные полосы-змеи, извиваясь и словно исполняя некий, только им известный танец. – С отцом, – тихо повторил мужчина, пятясь к пикапу, нагруженному досками. – Они еще поспорили немного, а потом уехали. – Когда это было? – Тихий рокочущий голос Адама пугал даже сильнее внешнего вида. – Да вот, меньше часа… Он вам и письмо оставил. Сейчас… Вларт! Вларт!!! – Из окна кухни показалась лохматая голова другого мужика. – Вот у него оно. Вларт, отдай письмо. – О! Приехали? А вам тут… Договорить рабочий не успел. Боннер преодолел расстояние между ними в считаные секунды и протянул руку: