— Бл*дь, я люблю тебя, Доун, — он дернул меня обратно для очередного поцелуя, сминая мои губы. Я отстранилась. — Когда я укусила тебя, ты знал, что выживешь? — Я знал, что выживешь ты. Я видел яд в своих венах, — он завладел моим ртом. Этот мужчина действительно был готов умереть за меня, и его поцелуи будут вечно напоминать мне, как близко я подошла к тому, чтобы потерять его. Я снова разорвала поцелуй. — Когда я потеряла сознание, был взрыв света. Ты видел это? Салем подхватил меня за ноги сзади и приподнял у стены, обернув мои бедра вокруг своей талии и удерживая меня на месте давлением своего тела. — Твой укус произвел на меня неконтролируемый эффект. — У тебя встал, — мои глаза широко раскрылись. — Ты кончил? Вот что я почувствовала? — Ага, — Салем скользнул рукой в мои волосы, удерживая мое лицо, и прижался улыбкой к моим губам. — Это уже не первый раз, когда ты заставила меня кончить в штаны. И, наверное, не последний. Я рассмеялась. — Наша любовь такая упрямая и неряшливая. — Это путь проб и ошибок, — он лизнул мои губы, покусывая и изучая. — И прощения и принятия. — Приказов и подчинения, — он куснул мои губы. — Сумерек и рассвета, — я куснула его в ответ. — Я хочу тебя, — сказал он, и по его телу пробежала дрожь. — Мм. Я хочу, чтобы ты увидел рассвет. — Я ее вижу, и она прекрасна как никогда. Сильный удар моего возрожденного сердца гулко отдался в ушах. Что, если солнце все еще могло ему навредить? — Мы можем посмотреть на рассвет из сада моей матери, — сказала я. — Там есть навес… — Ладно, — он провел пальцами по моей щеке. — Покажи мне этот рассвет, который никогда не будет таким потрясающим, как та, что есть у меня. Глава 35 С трепетом в животе я повела Салема к статуи моей матери посреди цветущей растительности. Сад располагался наверху генераторного помещения у основания дамбы. Рано утром здесь никого не было. Только он, я и множество укромных альковов, чтобы утолить жажду, горящую в нашей связи. Всякий раз, когда Салем переводил взгляд этих великолепных светящихся глаз в мою сторону, он рисковал узнать, как именно я скучала по каждому твердому дюйму его тела. Но настоящий риск лежал на востоке, позади каньона из красных скал. Небо светлело над открытыми стропилами сада. Солнце должно взойти в любую минуту. Я остановилась прямо за укрытием навеса и дверью, которая вела внутрь дамбы. Если его кожа начнет гореть, то спасение находится в двух секундах бега. Салем запрокинул голову, окидывая взглядом колоссальную стену плотины Гувера. — Я знал, что эта штука огромна, но черт возьми… — Звучит как реплика, уместная для постели. — В постели много чего можно сказать, — его губы дрогнули. Я взмахнула рукой, указывая на свое тело. — 152 сантиметра удовольствия и сплошной шарик энергии. Я буквально брызжу колкими репликами в ответ. Он рассмеялся, и его глаза блеснули. — Теперь, когда ты превратила всех гибридов в людей, вероятно, ты сможешь превращать все аспекты жизни в пошлые намеки и зарабатывать на жизнь как бродячий артист. — Может, я так и сделаю, — я провела пальцем по его рубашке, наслаждаясь жесткими впадинами под тканью. — Пошлые намеки всегда ценятся по достоинству, потому что сама жизнь передается половым путем. — Да ты сегодня просто в ударе, — он подцепил пальцем пояс моих штанов и подтянул меня к себе. Я обвила руками его шею и посматривала на восточный хребет позади него. — Для моего следующего трюка мне понадобится кровать и доброволец. — Мне нравится, как это звучит, — он поцеловал меня в губы. — А где твоя кровать? — Хмм, — я сделала вид, будто осматриваюсь по сторонам, ища кровать. — Тебе придется продемонстрировать изобретательность. — Если отбросить все лишнее, в постели я тебе не только изобретательность, но и кое-что другое покажу. — Неплохо, — я покусывала кожу на его подбородке. — Может, ты сможешь быть компаньоном в моих развлекательных заработках. — Я готов заниматься чем угодно, лишь бы с тобой. — Ты можешь передумать. Я та еще заноза в заднице. — Тогда я буду делать все медленно и использую смазку. Я расхохоталась. — Все, ты от меня точно никуда не денешься. — Хорошо, потому что я никогда больше тебя не опущу. Я прижалась к нему, потягиваясь, как довольная кошка, впитывая ощущение его силы и тепла. Затем меня затопило другое тепло, и мой взгляд скользнул к оранжевому румянцу над скалой. — Оно встает. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он открыл рот. — Не надо шуточек про эрекцию, — я прижала палец к его губам. — Тут я сама напросилась, да, — сделав шаг назад, я развернула его к рассвету. — Смотри. Плечи расправлены, грудь колесом, подбородок поднят — его красота занимала много пространства. Дело не только в его мускулистом телосложении. Дело в его чувстве уверенности, доминирующей манере держаться и ауре больше, чем сама жизнь. Просто стоя рядом с ним, я переполнялась дрожью интенсивных эмоций. Волнение, томление, страх… — Я боюсь, — я уставилась на его профиль, не моргая и ожидая, когда первый луч света коснется его лица. — Я украла твои сверхъестественные силы. Если я оставила тебя без защиты, но твоя уязвимость никуда не делась… — У меня есть ты, Доун, и ты — все, что мне нужно, — Салем обхватил рукой мою спину, прижав к своему боку. — Если бы карма получила свое, у меня и этого не осталось бы. — Карма — это как поза 69. Что отдаешь, то и получаешь. Он усмехнулся, поцеловал меня в волосы и прищурился, глядя на залитый светом горный хребет. — Ты дал мне жизнь, — я пристально наблюдала за ним, обхватив руками его талию и задержав дыхание, пока солнечный свет начинал струиться в каньон. Его грудь поднялась от тяжелого вдоха, безупречная фарфоровая кожа вокруг синяков сияла в огненном свете рассвета. Он не прикрыл глаза, не зашипел, не загорелся. Он впитывал всю мощь солнца с запрокинутой головой и приоткрытыми губами. Я прикоснулась к его коже. Гладкая, теплая, человеческая кожа. Я улыбнулась так широко, что щеки заболели. — Скажи что-нибудь. — Рассвет похож на тебя, — он закрыл глаза, его тембр звучал низко и хрипло. — Ослепительный. Экстраординарный. Живой. Я обняла его покрепче и перевела взгляд на золотистые копья, пронзающие небо цвета хурмы. — Я родилась прямо здесь. Вот прямо здесь, где мы стоим. Этот вид был последним, что увидела моя мать. — Ты была частью этого вида, верно? — он отрешенно гладил меня по волосам, не отводя глаз от неба. — Она ведь видела тебя? — Ага. Она держала меня в руках. — Если я в последний раз закрою глаза с тобой в моих объятиях и с солнцем на моем лице… — он посмотрел на меня с совершенно серьезным выражением. — Я умру счастливым.