– А если у нас родится ребенок? И в этом случае Коша будет идти впереди всех престолонаследников? – Вот когда родится, когда дорастет до зрелых лет, тогда и поговорим. Я изобразила обиду и поспешила покинуть кабинет, хотя его смех смолк далеко не сразу. Иван и сам не заметил, как подтвердил подозрения о структуре айсберга, случайно назвав меня «крестной матерью» – уж точно не в связи с законным имуществом. Я так боялась, что Ваня раньше времени разглядит во мне грозного врага – ничего подобного, он способен лишь одобрять мои мелкие потуги. Но, к большому моему сожалению, в Коше он не ошибался с самого начала – тот не предаст, не разбазарит, не позволит «наследничкам» передрать друг другу глотки, если это не предусмотрено завещанием, а уж если Ивана убьют, то Коша жизнь положит на то, чтобы отомстить. Да… в этом Иван не ошибается, его ставка безупречна, хотя она теперь в апатии и хромает. Что ж, тогда идем другим путем. Мне удалось убедить мужа в полном равнодушии к его помощнику, потому в изоляции от Коши я не видела смысла. Теперь я могу и в комнату к нему заявляться, наглея до состояния сумасшедшей королевы. – Ты зачем здесь? – Коша отвлекся от планшета, уставившись на меня. Я же поинтересовалась спокойно: – Ты мне тыкаешь? Точно прослушки нет? – Точно, – ответил он заторможенно. – Сам удивлен – думал, Иван Алексеевич будет рыть, пока не нароет. Но мне теперь делать нечего, потому я по три раза в день проверяю то прослушки, то вывод с других камер. Так зачем пришла? Я же просил. – А меня Ваня послал, – обескуражила я. – Пока не в том смысле послал, о котором мы мечтаем. И я рассказала о своей идее интернет-блогов. Коша и вовсе до похвалы не опустился, пожал только плечами и сказал, что сами вбросы устроит. Несколько минут вчитывался в обличительную статью, куда я вклинила все, что знала об Алаеве, но затем отвлекся: – Лиза, дальше я сам. Тебе необязательно здесь сидеть. А ведь я уже разместилась в кресле возле окна – с этого кресла как раз удобно смотреть на его профиль. Поинтересовалась нейтрально: – Раздражаю? Коша уставился на меня, но через несколько секунд тихо засмеялся – похоже, это вырвалось для него же неожиданно. Собрался и признался строже: – Нет. Но дышать мешаешь. – Ни в чем себе не отказывай, дыши как хочешь, – разрешила я. – Ты ведь сам меня учил врать на допросах. Потому никому не скажу, как ты дышишь в моем присутствии. Он покачал головой, хотя улыбки сдержать не мог. – Ты так быстро меняешься, Лиза. И не уверен, что твои изменения нам обоим на пользу. Если ты раньше копала нам могилу перочинным ножиком, то теперь взялась за лопату? Поскольку я сразу не ответила, он сделал вид, что вновь углубился в чтение. И я заметила без эмоций через некоторое время: – А мне чего бояться? Иван твою симпатию подозревает, а от меня никаких проявлений не видел. Более того, я теперь еще и под тебя копаю. – В смысле? – Коша переспросил, не отвлекаясь от текста. – Ну… меня не устраивает, что ты провозглашаешься единственным преемником его дел и имущества. Разве твоя фамилия Морозов? Короткий взгляд в мою сторону. – А, ну копай, копай. Удачи, Лиза. Теперь наступила моя очередь бесшумно рассмеяться – и Коша, видите ли, вообще не тревожится о незыблемости своего положения. Даже несмотря на подозрения Ивана, он пока стоит в иерархии на том же месте, что и раньше. Ведь и не подвел хозяина. Почти. Два поцелуя не в счет, ведь сейчас сидит – изображает, что мой пост интереснее меня самой. – Спасибо за разрешение, Кош, – а мне все еще хотелось говорить. Ведь не важно, о чем, лишь бы быть здесь и слышать голос. – А заодно и другое поняла. Ты от него тоже уйти не сможешь, даже если захочешь. От Ивана люди уходят или по его воле, или их выносят в целлофане. Вот думаю, если Иван узнает о том, что ты уже сделал, то и копать дальше не придется. – В курсе. Да и некому будет дальше копать, тебя ведь тоже зацепит. Так что копай в какую-нибудь другую сторону, Лиз. – А в других сторонах ты безупречен, – вздохнула я. – Вот уж точно – в списке моих недостатков только один пункт. Сидит здесь и выводит на нервы. Я улыбалась – не могла прекратить улыбаться. Весь мир вокруг черный, ни единого просвета, но я улыбаюсь – наверное, так самое важное и работает, если оно внутри сидит и от мира не зависит. – А мне в тебе и это нравится. То, что тебя вывести на нервы практически невозможно. Невозмутимость твоя. И еще нравится, когда она вдруг отказывает. Как нога? Все еще болит? – Все еще растет из невозмутимой задницы. – Рада за нее. С Верой связь поддерживаешь? – Меньше, чем с ногой. Но Веру предупредил, что она моя любовница. На всякий случай. Ей можно доверять, но у каждого доверия должны быть границы – Иван Алексеевич тому пример. Лиза, чего ты добиваешься? Вот так мы от шутливого тона и перешли к серьезному. Я все-таки попыталась удержать легкость: – Ничего. Ты сказал ждать полгода. Но мне эти полгода надо чем-то заниматься, чтобы не сойти с ума. И ты ошибался, если думал, что я шесть месяцев смогу тебя не видеть. – Тогда почему бы тебе не запереть дверь и не поводить пальцем по экрану планшета? А там как получится. Уверен, сначала получится, что я буду сверху, а уже в следующий раз, когда запрешь дверь, можем и побороться за первенство. Распознала сарказм, но в животе все равно сжалось, как если бы я уже бежала запирать дверь. На самом деле и не пошевелилась, уточняя: – Это провокация? – Проверка. Лиза, если мы все это время будем друг друга дергать, то потом ты никуда не уедешь – не сможешь. – А ты сможешь отпустить? – Это провокация? – вернул он. – Я всегда на грани срыва, но твое желание сорвать меня – уже лишнее. – Ты прав, – я смирилась и даже взгляд опустила. – Знаю, что прав. Но не делаю проблему – если мне нужно узнать о твоем самочувствии, то я узнаю это от тебя. Надоело прислушиваться к разговорам парней, когда они упомянут. А еще сильнее надоело самой придумывать ответы на свои вопросы. Но ты прав. Я пойду. Такие короткие встречи, такие бессмысленные разговоры несли намного больше вреда, чем пользы: десять минут сбитого ритма сердца, несколько взглядов в ожидании того, чего произойти не может, зато потом часы – или даже дни – отупелого созерцания потолка. Закрытых глаз, когда в темноте под веками можно воссоздать, как выглядел он. Как в его глазах выглядела я. Все созвучия букв в уме перемолотить. Десять минут спорной радости ради затяжного мучения. И все равно я знала, что как только отойду – напишу новую статью для интернет-вброса и снова приду к нему для десятиминутной встречи. Если он сам не сдастся и не придет ко мне, сумев придумать другой предлог. Возможно, именно это меня и отвлекло, снизило концентрацию. Первый страх – и я начала совершать одну ошибку за другой. Следующим вечером я открыла календарь за какой-то мелочью и зависла – вдруг поняла, что у меня трехдневная задержка. Покрылась ледяным потом, побежала зачем-то проверять противозачаточные таблетки – они оказались на месте, я их удачно припрятала в одной из книг и никогда не пропускала прием. Больное сознание подкидывало самый очевидный ответ – таблетки подменили на пустышки, вот я и забеременела. К врачу выехать сейчас – без вариантов. Сообщить причину визита к врачу – без вариантов. А мне уже начало казаться, что я ощущаю в животе инородное – оно будто уже там, живет, порожденное мужчиной, которого я ненавижу. А если не смогу устроить или не решусь на аборт, то через полгода буду рвать за границу с огромным животом?! Аж голова кружилась от одного представления. Ответ на этот вопрос я откладывать морально не могла. Но хватило ума хотя бы не звонить со своего телефона. Застала в столовой Славку и попросила его мобильник – соврала, что свой куда-то дела, вот и хочу отыскать по сигналу. Притом почти сразу отошла подальше, чтобы он разговора не слышал. Славка – не самый острый ум в нашем доме, но и ему хватит, чтобы Ивану сообщить о моем странном поведении. И пусть сообщает – ерунда. Просто я не была на сто процентов уверена, что с моего сотового запись не идет, а ставить на прослушку каждый телефон определенно не было нужды, потому я все равно сократила риски. – Вера! – я говорила быстро, набрав заученный номер. – Умоляю, купи каких-нибудь дамских штук – без разницы что! И тест на беременность! – Вы?.. Она не закончила вопрос, но объяснять мне уже было некогда – развернулась к шагающему в мою сторону Славке и вернула ему аппарат, придумывая объяснение на ходу: – Решила на курсы заодно позвонить, а то меня там потеряли! – В восемь вечера? – Славка нахмурился. – А ты уполномочен задавать такие вопросы? – я окатила его холодом, чтобы не забывался. Сама же сообщила Ивану, что попросила Веру привезти мне некоторые средства гигиены – ну, раз мне выезд закрыт. Он, должно быть, удивился, что я просто не передала поручение прислуге. А потом еще раз удивился, когда Славка о моей суетливости поведал. Ошибка моя была в том, что я не удосужилась сначала успокоиться, и потому мое состояние даже при объяснении Ивану выглядело подозрительно. Это не преступление – я не совершила никакого преступления! – но сама мысль о предстоящей развязке ситуации меня лишала мозгов. Сам тест вообще ни о чем мужу не сказал бы, он поинтересовался бы просто результатами, но тогда я уже лишу себя возможности выбора. Ни минуты не спала до приезда Веры в дом. Пакеты, которые она привезла, обыскали, но телохранительница согласилась выпить вместе кофе и уже там, улучив минутку, смогла передать мне необходимое. Вот она ни в чем не ошиблась, даже ни единого лишнего вопроса не задала. Сидела и болтала о чуши, поздравляла с тем, что уже второе покушение на мою жизнь не удалось, потом и к Коше, «любовнику», на две минуты занырнула. Тест показал отрицательный результат. Я расплакалась от облегчения. Наверное, стрессы сказались. Да у меня такая жизнь, что вообще удивительно, как организм выдерживает! И улеглась в пенную ванну, чтобы теперь тщательно обдумать недавнюю панику. Ну не дура ли – так распереживаться без оснований? * * * О том, что мои ошибки не остались незамеченными, убедилась, когда вернулась в спальню. Вздрогнула и запахнула глубже халат, наблюдая за тем, как Морж вытрясает мои наволочки. Комната была заполнена людьми, присутствовал и Коша, а Иван стоял в центре и со спокойным видом наблюдал за хаосом. – Что ты ищешь? – я обратилась сразу к мужу. – Надеюсь, ничего, красивая моя девочка. Не беспокойся, порядок наведут, пока мы ужинаем. Ты даже не заметишь. – Ты… – я сглотнула нервно, – ты мне не доверяешь? – Доверяй, но проверяй. Принцип, благодаря которому я все еще жив. О чем тебе волноваться, милая? Зато и я волноваться перестану, нет ли у тебя каких-нибудь интересов, о которых я не знаю. – Каких еще интересов, Вань? – А зачем ты звонила телохранительнице на самом деле? Решила, что лучше молчать, а то еще больше ошибок совершу. Таблетки нашел Морж – с удивлением глянул и передал Ивану. И ничего подозрительного, даже какого-нибудь левого номера телефона на клочке бумаги под нижним бельем. Сам тест возле зеркала в ванной обнаружили до того, как закончилась минута. Я уже соображала оправдательный план, немного успокоившись, но осеклась, заметив, что Ваня становится все злее. Он и рявкнул на ребят: – Все! Освободите помещение! На Кошу я не смотрела. Не глянула даже, последним ли он вышел из комнаты. – Ты из-за чего так расстроился? – Я хлопала ресницами в образовавшейся тишине. Удалось почти естественно хохотнуть. – Из-за противозачаточных таблеток? Он подступил ближе и, заглядывая мне в глаза, произнес – я в тоне его слышала будто приговор: