Он уже развернулся в сторону своего коридора, но уточнил – и я будто бы расслышала улыбку в голосе: – Что? – Знала, что ты меня слушал! И что далеко не окончательно все перемешалось. Сам Коша своего довольства не показывал – еще чего. Но он был определенно рад такому революционному изменению – он ведь не только прокурора, но и меня «перенаправил»: раз уж мне надо против кого-то воевать, так почему бы не выбрать врагом тоже настоящего преступника, но не собственного мужа? Заторможенность Ивана была объяснима – он фактически поддался аргументам и впервые за всю жизнь согласился настолько привлечь меня к делам. Первой его мыслью было неприятие подобного, но ведь и он не дурак: чувствует, что пока я на его стороне – мне самой комфортнее. Теперь меня будут готовить на совсем другом уровне: что можно говорить, а о чем никогда не упоминать, как держаться и какие эмоции демонстрировать. Сама я в новой ипостаси выдела больше плюсов, чем минусов: Коша ошибается, что я про дела Ивана забуду, зато прокачивать меня сам Иван и начнет, а заодно и обо всех легальных его делах я буду в курсе из первых же уст. Вот так неожиданно мое спонтанное решение открыло множество новых возможностей. Трудность на этом этапе оставалась одна – я погорячилась, когда начала посвящать Веру. Перед ней теперь или легкомысленную истеричку надо строить, которая от какой-то мелкой обиды все вообразила, или посвящать окончательно. А по поводу ее судьбы, если подобное всплывет, у меня сомнений не возникало. Мы, все такие законопослушные, сотрудничающие с прокуратурой и составляющие единую команду, все еще убиваем лишних свидетелей – просто так, чтобы под ногами не путались. На следующий день, когда Вера везла меня на тренировку, я определилась с планом – и плевать, что буду выглядеть идиоткой. Сама ее заторможенность беспокоила – телохранительница на себя похожа не была. И не выдержала – свернула к обочине, чтобы все же проговорить нужное. Но вышла из машины, последовала за ней и я. Разумеется, начала я, пока она не задала прямой вопрос: – Вера, я вчера тебе наплела кое-что. А все потому, что Ваня в Испанию меня с собой не взял… Я продолжала нести какую-то чушь о взбрыках избалованной барышни, несмотря на то, что Вера всем телом развернулась ко мне и с непонятным выражением лица слушала. И затем перебила – сухо и едва слышно: – Я верю вам, Лиза. – Что? – у меня тон тоже изменился, появились нотки страха. – Ты о чем? И она повторила – так же тихо, но отрывисто, вкладывая смысл в каждое слово: – Я верю вам, Лиза. Тому, что вы сказали вчера, а не про Испанию. – Она еще минуту рассматривала мое лицо, но я не нашлась, что сказать, ждала более внятного объяснения. И Вера продолжила: – Вчера вы несли полный абсурд, и скажу прямо – первой моей мыслью было то, что честный и любящий муж отказал глупой красавице в какой-нибудь цацке. Такая мысль меня полностью устроила бы. Мой голос тоже сразу стал суше – без вящего дребезжания легкомысленных признаний: – И что же произошло? – Ничего, – удивила она. – Ничего особенного. Руслан вечером вызвал меня на встречу – еще раз похвалил за бдительность, но подчеркнул, что встреча членов семьи Морозовых с сотрудниками правоохранительных органов не является причиной для паники. – И? – я не могла понять ее выражение глаз. Коша вроде бы правильно закрыл вопрос, учитывая последующую договоренность. – И как вытеснилась Испания? – Сам его вызов был лишним – подобное он и по телефону мог заявить, если вообще была необходимость еще что-то заявлять. Нет, он вызвал меня, привел в приличный бар, растягивал время, мы хорошенько накидались – как раз до такого состояния, когда я выкладываю ему всю свою жизнь, а он задумчиво кивает. В этом тоже нет ничего странного, мы с Русланом давно в подобных приятельских отношениях… если бы он в разных контекстах не интересовался, а как вы сами мне объяснили визит прокурора в учебный центр. У меня взмок затылок. Коша проверял, сказала ли я правду! И проверял не просто так – ему надо точно знать, что теперь делать с Верой: уволить или сначала вывезти на болота, а уже там уволить пулей. Он вытащил меня из проблемы, но собирался не допустить сопутствующих проблем. – И что ты отвечала? – меня все-таки подвел голос. – Одно и то же: вы мне ничего не объясняли. Кто я такая, чтобы мне что-то объяснять? Сразу потребовали звонить ему, а я стояла и лупала глазами, ничего не понимая. И хорошо, что подняла панику на ровном месте – лучше перебдеть и лишний раз продемонстрировать ответственность, чем недобдеть при настоящей угрозе вашей жизни. – Ты… ты молодец, – выдохнула я, чуть успокоившись. – Вот, – она пальцем указала мне на грудь. – И эта реакция – лишнее подтверждение. Мне сам этот интерес показался необычным. Ну чего было мусолить, если реально такие встречи – обычное дело? Пришла домой и на всякий случай обыскала всю одежду на предмет жучков – не обнаружила, но не удивилась бы, найдя такой в кармане. Видимо, Руслан считает меня все-таки профессионалом, не стал рисковать, что найду. Теперь и в машине говорить боюсь – не знаю, что там может быть установлено. Я внутренне возликовала. Коша – спец и зубы заговаривать умеет, но столкнулся он со спецом своего уровня, и Вера не подвела! У него кошачья интуиция, а у Веры – собачий нюх, нашла коса на камень! Вот если бы Саша был таким же осторожным! Хотя иначе – вот если бы я с Сашей была такой же откровенной, чтобы сделать его максимально осторожным. Я не сдержалась и коснулась пальцами ее локтя, не в силах выразить благодарность – не за себя, мне теперь Коша в этом вопросе не угрожает, а за саму Веру, за то, что действительно умно и ответственно подошла к собственному спасению! И отрицать дальше произошедшее не было смысла: – Вера, ты просто поразительна! Да, я вчера правду сказала и далеко не всю правду, но теперь уже пустое. С Русланом я договорилась, он мою революцию смог прикрыть, но ты под угрозой. В общем, я предлагаю устроить какой-нибудь скандал – прямо при нем или любом другом человеке мужа. Даже не знаю… попроси повышения зарплаты! Нагло попроси – а я разойдусь и уволю тебя, обзову нахалкой. Подойдет, как думаешь? – В каком смысле? – она слегка нахмурилась. – Хотите меня уволить? – Понятное дело! Я ж сама тебя этими признаниями подставила, я уйти не могу, но ты сделала все, чтобы остаться вне подозрений – сейчас тебя отпустят на все четыре стороны. Вер, ты же умная – ты сейчас показала, что в тысячу раз умнее меня! Коша… в смысле, Руслан… к тебе теперь будет всегда присматриваться и не дай бог заподозрит, что ты знаешь больше, чем должна знать. Уволишься после скандала и отойдешь в сторону. Можем недельку-другую выждать, чтобы связи не прослеживалось! – Я не уволюсь, – решительно заявила эта бетонированная женщина. Видимо, она не до конца все поняла. Я качнула головой и невольно отвела взгляд, вспоминая: – Вер, моего предыдущего телохранителя убили на моих же глазах… по приказу мужа. Это на случай, если ты решила, что я опасность преувеличиваю. – Да нет, теперь я уже уверена, что вы ее уменьшаете. Потому и останусь. Я еще ни разу не отказывалась от трудной работы, не портите мою репутацию. И рядом с вами должен быть хоть один человек, который просто молчаливо остается на вашей стороне. Я рассматривала ее в изумлении – как же они с Сашей похожи… Сильно сомневаюсь, что все телохранители именно такие, а у меня оба раза абсолютное попадание в одинаковый психологический типаж! Говорят, люди сами к себе притягивают определенных личностей, но разве я их притянула? Усмехнулась новой мысли – оба раза охранника мне тщательно подбирал не кто иной, как Коша, Руслан-мать-его-Владимирович. И он искал прицельно, обдумывал каждую кандидатуру, не соглашался на полумеры – это не я, это Коша притягивал ко мне именно самых лучших из этой героической породы, вряд ли осознанно. Но какая-то подоплека в этом есть – вот бы с ним обсудить, но он опять отгородится и изобразит непонимание, а мне будет смешно выцеплять в нем то самое ядро, которое выбирает именно таких людей. – Хорошо, – я тоже успокоилась, заразившись ее монолитностью. – Только при условиях, Вера. Ты будешь очень осторожна, а рисковать собой ради меня – лишь в тех случаях, которые прописаны в договоре. И еще – ничего не говори своему жениху. Ты рассказывала, что он служит, но нельзя его посвящать, даже если понадобятся его связи. У Ивана связи все равно окажутся больше. Она серьезно кивнула. На тренировку мы опоздали, но всю дорогу я ощущала прилив сил. Ничего не изменилось: Вера останется в своей должности, Вера не будет лезть на рожон и ничем мне помочь не может, в последних обстоятельствах ее помощь и не требуется, но сам факт ее присутствия рядом, вот именно такого, одобрительного и поддерживающего присутствия, делал с сознанием невероятное – как, оказывается, приятно быть не совсем одной в своих метаниях. Коша не в счет – Коша, мой самый главный враг и самый частый защитник, как раз в метаниях не соучастник. * * * Первая встреча с Нимовским по нашим правилам произошла только через две недели – и все это время мы репетировали. Работал со мной Коша, но Иван нередко наблюдал за процессом. Коша усаживался прямо передо мной и заваливал, заваливал вопросами, постоянно чеканя мои ошибки. – В глаза мне смотрите, Елизавета Андреевна! – рявкнул в очередной раз. – Вам есть что скрывать? – Мне? – я при нем все же не так волновалась, как будет на предстоящей встрече. – Коша, я отвожу взгляд не из-за скрытности, а чтобы не сбиться! – Тогда тем более смотрите. Есть способ успокоиться – со временем прокачивается: надо мысленно обратиться к себе по имени. Что-то типа «Спокойно, Лиза, ща все решим». Попробуйте. Но без больших пауз перед ответами, в какой формулировке вопросы бы ни прозвучали. Итак, тупая размалеванная выскочка, какого хуя ты решила сливать не своего мужа, а какого-то там Алаева?! Да не моргайте вы так обиженно и взгляд не отводите! – А ты к себе как обращаешься мысленно – Кошей или Русланом? – Я к себе обращаюсь «мой супергерой, ты способен на большее, но Иван Алексеевич постоянно ставит перед тобой самые нудные задачи». Какого хрена вы улыбнулись? Мы тут смешное обсуждаем? – Нет, извини, отвлеклась. Давай заново. Зато Иван расхохотался и, видя, что мы занимаемся делом, покинул кабинет, тихо прикрыв за собой дверь. Я сосредоточилась – мне потянуть эту задачу было еще важнее, чем Коше меня научить. Глаза слезились от постоянного напряжения, но я пялилась в его зрачки все увереннее. И он все увереннее увеличивал нажим: – Мне вот что интересно, Елизавета Андреевна, а куда пропал Александр Примаков? По моим данным последним местом его трудоустройства был именно дом Морозова! – Примаков? – голос чуть сдал, зато взгляд остался на месте. – Незнаком такой? Показать фото? – Сомневаюсь, что у тебя есть фото Саши. – На вопрос отвечайте. И без этой мутности в выражении лица! Коша специально перемешивал простые и легкие вопросы с тем, что мне позвоночник пережимало накидывающимися эмоциями. И не успокаивался, пока я не переставала на эти перепады внешне и тоном реагировать: – Телохранитель, что ли? Он поработал у нас примерно месяц, затем был уволен. – Не подошел вам? – Не подошел моему мужу – был слишком молод и хорош собой. – Неплохо, Елизавета Андреевна. Какой у вас размер одежды? – А это здесь при чем? Он сам на миг устало опустил глаза, потом вновь вскинул: – Елизавета Андреевна, никогда на допросе не отвечайте вопросами, никогда. Вас в самом лучшем случае осекут, а в худшем заподозрят попытку юлить. – Сорок четвертый. Кош, отодвинься немного. Он даже не шелохнулся, зато заорал уже в непосредственной близи: – А у меня?! – Понятия не имею! – Предположите! – Не имею привычки строить догадки, Константин Аркадьевич! – Прекрасно, – похвалил другим тоном. – Елизавета Андреевна, теперь иногда показывайте немного страха – но только там, где на вас всерьез давят. – Поняла. Может, передышку хоть на пять минут? – Зачем вам пять минут?! – В туалет хочу! Но от такого крика могу и в штаны! – А вот агрессии не надо, – он и не подумал воспринять мои слова всерьез. – Максимум – легкое раздражение, но только когда оно по умолчанию предполагается. Ни в коем случае не пропускайте в себя лишние эмоции, Елизавета Андреевна, они сбивают сильнее всего остального.