— Да, — кивнули мы. — Вам девочки про него рассказывали? — Какие там рассказы! — замахала руками Катерина Николаевна. — Я сама своими глазами его видела. И чуть со страху не померла. Это же надо такое чудище и свободно по улицам бродит. Ему бы в зоопарке сидеть. — А где вы его встретили? — Так в том-то и дело, что нос к носу возле нашего парадного столкнулась! — воскликнула Катерина Николаевна. — Он в дом попасть пытался. А как меня увидел, так в сторону отошел и наблюдал, как я код набираю. Я набрала, а он за мной шасть! Только не учел, что у нас консьержка сидит. Баба Тоня. Она раньше в женском общежитии прядильной фабрики работала. Так ей никакие мужики не страшны. Она как смекнула, что дело неладное, сразу ко мне на выручку кинулась. Вдвоем мы этого типа из дома и выставили. — А что он сказал? — спросила я. — Он вам объяснил, к кому он идет? — В том-то и дело, что нет! — расстроенно ответила Катерина Николаевна. — Он вообще ни единого словечка не проронил. Словно немой. И знаете, так мне страшно от его молчания сделалось, что прямо жуть. Мне баба Тоня уж потом призналась, что и на нее этот тощий мужик страху нагнал. Глазищи у него огромные и черные, словно провалы. А сам бледный. Будто бы больной. Жуть! Так это он, выходит, к нашим девочкам прорваться пытался! Господи, страх какой! — Но вы с ним справились, вы молодцы! — похвалила я ее. — Да как сказать, — с сомнением проронила Катерина Николаевна. — Конечно, можно считать, что мы его выгнали. Только, по правде сказать, это не мы его выгнали, а он сам повернулся и ушел. Когда баба Тоня шум такой подняла, что из других квартир жильцы выглядывать начали, он и ушел. — А больше вы его не видели? — Нет, — покачала головой женщина. — И вообще я об этом случае забыла. Потом у нас девочки и Михаил пропали, так что нам со Светой не до психов в плащах стало. — А когда вы его встретили? — спросила я. Катерина Николаевна на некоторое время задумалась. — Это был какой-то выходной, — сказала она. — Только не помню, суббота или воскресенье. Кажется, воскресенье. Потому что я еще прикидывала, что мне завтра с утра лучше будет сделать, постирать или влажную уборку в доме сделать. — А сестры пропали когда? — Значит, в воскресенье явился этот мрачный худой тип в плаще, а в понедельник исчезли девочки и Михаил, — сказала домработница. — То есть, вы видели этого незнакомца практически накануне исчезновения девушек? — спросила я. — А кому-нибудь вы об этом рассказывали? Я имею в виду кому-нибудь из своих близких? Михаилу, например. — Да, когда я домой примчалась, то тут все были. Я эту историю и выложила. — И Михаил был? — Был, — кивнула Катерина Николаевна. — А как он отреагировал? — Как? Обычно. Расспрашивать стал, что за человек, да на кого похож. Да что ему было нужно. — Значит, проявил интерес и только? — Да нет, — задумчиво сказала Катерина Николаевна. — Интерес-то интересом, а капли свои сердечные он пить помчался. Я тогда это одно с другим не связала, а теперь вот думаю, что мой рассказ Михаила здорово напугал. Вы думаете, что Миша увез девочек, потому что опасался этого худого типа в плаще? — Не знаем, — сказали мы. После этого мы прошли в комнату девочек. Там и в самом деле все было на местах. Казалось, что девушки только недавно покинули дом. — Значит, теплые вещи они с собой не взяли? — спросила я у Катерины Николаевны, тоже появившейся в дверях. — Нет, — покачала головой домработница. — Только те, что на них были надеты. — А документы? — Паспорта они, конечно, взяли, — кивнула домработница. — И российские, и загранпаспорта взяли. — А Михаил? — Он взял только документы, некоторые носильные вещи и предметы личной гигиены: бритву, зубную щетку, носовые платки. — А летние вещи он взял? — Нет, — покачала головой Катерина Николаевна. — Он взял свитера, брюки, костюм, две пары ботинок и все. — А пропавшие девочки случайно не вели дневников? — спросила я. — Вели! — всплеснула руками Катерина Николаевна. — А как же! С восьмого класса вели! Но не успели мы с Маришей обрадоваться, как она добавила: — Но дневники девочки тоже забрали с собой. Больше мы не знали, о чем расспросить Катерину Николаевну. И поэтому полезли в ящики компьютерного столика. То есть я полезла в ящики, а Мариша включила компьютер. Катерина Николаевна нам не мешала. Она присела на краешек дивана и задумалась о чем-то своем, время от времени вытирая слезинки в углу глаз. В ящиках я не обнаружила ровным счетом ничего интересного. Обычные канцелярские принадлежности, ровные стопки чистых тетрадей и аккуратные пачки бумаги для принтера. Либо пропавшие девочки были феноменально аккуратны, либо кто-то после их исчезновения прошелся по ящикам их стола и вымел весь мусор, который мог бы указать, где искать сестер. — А милиция обыскивала эту комнату? — спросила я. Очнувшаяся от своих мыслей Катерина Николаевна помотала головой. — Нет, — сказала она. — Их интересовали только Светины вещи. К этому столу они не притрагивались. Мариша тем временем пыталась включить компьютер. Он упорно не желал включаться. В конце концов терпение подруги лопнуло, и она, даже не выдернув вилку из сети, принялась вывинчивать винтики из блока процессора. — Что ты делаешь? — удивилась я. — Хочу понять, почему он не работает, — сказала Мариша. — Не работает? — тоже удивилась Катерина Николаевна. — Странно. В тот последний вечер, который девочки провели дома, с компьютером было все в порядке. Но, должно быть, воспоминания о тех счастливых временах были слишком тяжелы для нее, потому что она зарыдала в голос и выскочила из комнаты. Мариша закончила распаковывать компьютер, заглянула внутрь и удивленно присвистнула. — Что? Что такое? — бросилась я к ней. — Неудивительно, что компьютер не хотел работать, — сказала Мариша. — Посмотри сюда. Я посмотрела. На мой взгляд, внутри все было в порядке. Какие-то испещренные металлическими блямбочками платы и куча разноцветных проводов и проводочков. — Тут нет жесткого диска, — сказала Мариша. — Кто-то вынул его. Мы с ней переглянулись. Даже я знала, что без информации, хранящейся на жестком диске, компьютер бесполезен. Мы оставили компьютер в покое и пошли к Катерине Николаевне. Она сидела на краешке ванны и лила слезы под аккомпанемент льющейся из крана воды. — Мы понимаем, что вам тяжело, — начала Мариша. — Но попытайтесь вспомнить по минутам утро того дня, когда исчезли девочки. Что делал каждый из вас? — Что? — посмотрела на нас Катерина Николаевна. — Сейчас попытаюсь вспомнить. Она выключила воду, высморкалась в мокрый носовой платок и отвела нас на кухню. Там она снова налила себе чашку успокоительного чая и, немного подумав, добавила туда солидную порцию валокордина. Проглотив получившуюся смесь, она сказала: — Первыми, как всегда, ушли девочки и Миша. С некоторых пор у него появилась привычка отвозить девочек в институт и встречать их после лекций. Про эту привычку мы уже знали и потому молча кивнули. — Потом ушла Света, она собиралась в этот день купить мне подарок ко дню рождения. Конечно, она об этом мне не говорила, но я и так поняла, потому что обычно мы по всем магазинам ездим вместе. Так веселей. А в этот раз Светлана ушла одна. — А вы остались дома? — Нет, — покачала головой Катерина Николаевна. — Мне нужно было в сберкассу. Пришел счет за квартиру. А потом мне еще что-то нужно было в аптеке и в продуктовом магазине. Сберкасса, аптека и магазины находятся в разных концах. А погода была хорошая, и я решила не брать машину и немного прогуляться. Так что вернулась я только часа через три. И дома еще никого не было. В час дня я начала готовить обед, чтобы накормить Свету, девочек и Михаила, когда они вернутся домой. Но в тот вечер пришла одна только Света. Ни девочек, ни Михаила мы так больше и не видели. — А как вы думаете, за ваше отсутствие Михаил или Светлана могли вернуться, а потом снова уйти? — Да, — решительно кивнула Катерина Николаевна. — Я точно знаю, что Миша возвращался. — Откуда? — Потому что хотя тем утром погода и стояла хорошая, но ночью прошел дождь. И повсюду были лужи. Когда я уходила, то протерла пол в прихожей. А когда вернулась, на нем были следы Мишиных ботинок, — объяснила нам домработница. — Вы точно знаете, что это были его следы? — А чьи же еще? — удивилась домработница. — Конечно, его. У нас в доме ни у кого больше нету обуви сорок третьего размера. И к тому же у Миши на ботинках такой характерный рисунок в виде крестиков и кружочков. Похоже на игру в крестики-нолики. Так что это он наследил в прихожей. А значит, это он и возвращался домой. — Спасибо, — поблагодарили мы Катерину Николаевну. — Вы очень помогли нам. И, заметив, что женщина снова приготовилась зарыдать, я поспешно добавила: — И не плачьте больше. Сейчас вы, как никогда раньше, нужны вашей подруге. Ей может понадобиться адвокат, и кто-то должен нанять его. Потом кто-то должен будет носить Светлане Игоревне передачи, пока она сидит в тюрьме. А если вы расклеитесь, то кто станет всем этим заниматься? Кажется, мои слова произвели впечатление на женщину. Во всяком случае, ее мысли попали в конкретное русло, а это всегда легче, чем бессмысленные терзания, когда ничего не можешь делать.