- А это и не шутка. Говори уже. - Артур. Я не трус. Но я боюсь. В ответ на это я только легко улыбнулся. Валера невероятно быстро подхватывал большинство моих выражений, и если ему доведется в будущем встретить соотечественника, кого-то вроде меня или Андре, то ему будет сложно доказать, что он не гость из иного мира. - Не знаю, что ему будет нужно доказать, но не факт, что мы до этого доживем, - произнесла вдруг Эльвира. Царевна мысли мои не улавливала, но настроение и эмоциональную ауру вполне читала. Тем более что общались мы сейчас мыслеречью, взявшись за руки. - Если доживем, - кивнул я. - Артур. - Да говори наконец, Валер, я давно готов тебя слушать. - Отец велел мне возвращаться в Нахичевань. - Когда? - В принципе, я уже опаздываю. - Как так? - Я должен был отправиться домой сразу после того, как закончился финальный матч. - А ты ждал меня. Пока я закончу беседу с Ольгой и Анастасией. - Да, именно так… - Мы ждали тебя, - перебила его Эльвира. - Мать велела мне возвращаться в Кузнецкий острог. «Я знаю - город будет, я знаю - саду цвесть, когда такие люди в стране Советской есть», - возникли у меня в памяти строки Маяковского о Новокузнецке, который в этом мире остался Кузнецком, став частью большой Кузнецкой агломерации. И частью которой также был и закрытый город-крепость «Кузнецкий острог», где обучались и тренировались боевые одаренные сибирских князей. - Тоже сегодня? - Да. - И ты тоже опаздываешь? - Я всегда была… самостоятельной, так скажем. Это Валеру накажут и в угол поставят за то, что посмел отца ослушаться, мне же многое прощается. Валера после слов Эльвиры только глаза закатил с утомленным выражением на лице. Не держались бы мы все друг за друга, он бы и руки на груди скрестил. Но на реакцию Валеры я уделил внимания лишь краткое мгновенье. Потому что задумался. И Эльвира, и Валера по воле своих семей должны были вернуться в защищенные родовые гнезда, где можно переждать бурю. Которая, определенно, надвигалась. Просто так отзывать ни Валеру, ни Эльвиру домой бы не стали. Тем более что Эльвира, в сопровождении Валеры, должна была идти на Бал Дебютанток - без серьезной причины подобные мероприятия не пропускают. Потому что Бал Дебютанток проводит сама Императрица. Но видимо в их семьях решили, что лучше найти повод отложить посещение, чем рисковать жизнью своих одаренных отпрысков. А это еще одно подтверждение того, что именно в ближайшие дни в Петербурге наверняка случится что-то. Что-то, что уже давно висит в воздухе. И это не люстра. - И у нас с Валерой к тебе вопрос, - прерывая мои раздумья, произнесла Эльвира. - Мы уезжаем, или мы остаемся? Я в ответ только спокойно улыбнулся. Потому что недавнее утреннее предчувствие близкого расставания ни меня, ни Валеру, ни Эльвиру не обмануло. - Вы уезжаете. - Мы готовы остаться, ты же знаешь. - Эльвира. Валера, - поочередно осмотрел я обоих. - Война - дело молодых, а старики этим пользуются. Мы будем умнее, и на войну не придем. Не потому, что мы боимся, - посмотрел выразительно я на Валеру, - а потому что пока не столь сильны, чтобы быть фигурами, а не пешками. - Ты сам? - Мне указывать некому, расположение семьи я потерять не могу… потому что ее нет, - улыбнулся я, вспомнив майора Пейна. - Артур. - Валер? - ответил я, и встретился с укоризненным взглядом Валеры. - Мы твоя семья, - вместо него произнесла Эльвира. - Очень приятно слышать, не скрою. Но я остаюсь. У меня нет выбора, но есть варианты, за меня не переживайте. Один я всегда смогу уйти. Но если останетесь вы, я могу потерять вас. Все вопросы и ответы потом, когда мы снова встретимся. - Если встретимся. - А мы встретимся? - Валера, мы обязательно встретимся! Да, и есть еще очень важный момент, который вы должны знать, - перебил я обоих. - Учтите, что слепок сохранения души может быть ловушкой. На меня слепок накладывал фон Колер, и при этом был принесен в жертву некто под именем Сергей Готфрид, который в анамнезе Спящий и сильный менталист. В случае моей смерти Готфрид должен был занять мое место. Быстро обменявшись взглядами, я увидел, как Валера и Эльвира отрицательно покачали головами. Им слепок души накладывал не фон Колер, а члены семьи. - Все равно, постарайтесь не умирать. Это может быть опасно. В нашей ситуации ни в чем нельзя быть уверенным. Тем более что у меня появилась проверенная информация о том, что безвозвратная одержимость - в большинстве случаев влияние отнюдь не Тьмы. Тьма — это всего лишь инструмент, как молоток. Которым можно забивать гвозди или ломать кости, на выбор. Просто инструмент более опасный и сложный. Даже более того, думаю что все случаи безвозвратной одержимости - результаты конфликта осколков душ со слепка. Так что погуглите на тему, только… - Что сделать? - Поищите информацию. Только предельно осторожно, потому что чувствую, это знание стоит жизни. Берегите себя. - Ты тоже береги себя. Оставаться здесь тебе может быть не менее опасно, - вернула мне интонацию Эльвира. - Ладно. Без долгих прощаний обойдемся… - Подожди, - остановил меня Валера. - Подожди, - одновременно с ним произнесла Эльвира. - Будь готов, сейчас тебя немного подкачаем. Расцепив со мной руки, Эльвира достала заранее приготовленный кинжал. Зажав лезвие в руке, она выдернула нож, глубоко взрезав себе ладонь. После, старясь не терять кровь, перехватила рукоять и таким же образом порезала себе ладонь другой руки. Валькирия, самая настоящая - смотрел я на скуластое лицо царевны. Сам я по-прежнему не переношу ощущения взрезаемой сталью кожи, а у нее ни один мускул на лице не дрогнул. Пока я едва заметно морщился в неприятном предвкушении, Валера также сделал себе два надреза, передавая ритуальный кинжал мне. Быстро взрезав ладони, я отпустил ритуальный кинжал, и он завис в воздухе, удерживаемый силой разбуженной Магии Крови. - Я сама все сделаю, просто не мешайте, - сказала Эльвира, глаза которой уже сияли красным отсветом. Несколько минут потребовалось на то, чтобы оба они избавились от остатков энергии, полученной в ходе ритуала нашего кровавого союза. Отдав в ходе ритуала все до последней капли мне. Все до последнего, и даже чуть больше - Валера осунулся, как будто не ел и не спал неделю, и под глазами у него залегли глубокие темные мешки. Эльвира выглядела чуть лучше, но и ее скулы заострились, а губы высохли настолько, что появилось несколько сочащихся сукровицей трещин. Сила Крови, которую они вдвоем отдали мне без остатка, была нечто большим, чем стихийная энергия. Сила Крови существовала в модели тела параллельно с энергетическим каркасом. При этом именно эта, полученная от них сила, вдруг приглушила неприятные чувства от холодящей ауры Анастасии, которую я так пока и не снял. Прощание, без которого мы договорились обойтись, так и так поучилось скомканным. В том числе потому, что Валера и Эльвира оба с трудом держались на ногах, обессилев после ритуала. Настолько, что мне пришлось их отводить до трапа, где уже ожидали присланные за ними катера. Без прощаний, кстати, все равно не обошлось. Постепенно теряющую силы Эльвиру я передал Модесту, с которым на прощание обнялся, а Валеру попыталась поддержать под локоть Наденька. Ее попытки он, правда, сразу пресек. С Надеждой я не просто обнялся. Прижавшись, Наденька вдруг крепко обхватила меня и крепко поцеловала в губы. Совершенно по-взрослому, удивился я, чувствуя ее требовательный язык. Удивлялся недолго - Наденька резко развернулась, и не глядя на меня больше пошла к трапу, все же подхватывая Валеру под руку. Он, кстати, в этот раз больше не сопротивлялся. Мелькнули в последний раз ее дерзкие хвосты, и она исчезла, спустившись в каюту отходящего от яхты катера. А я недоуменно смотрел Наденьке вслед, все еще чувствуя ее губы и недоумевая, что это вообще было. - Временами ты совершенно непробиваем, - сообщила мне подошедшая Ольга, которая встала рядом, опершись на перила. - Да я… в общем-то, догадливый, и все ловлю на лету. Просто иногда делаю это немного потом, - кивнул я, проводив взглядом катера и осматривая береговую линию. «Эскалада» стояла сейчас напротив Лахтинской Национальной академии парусного спорта, береговые постройки которой в этом мире серого января выглядели как несколько приземлившихся инопланетных кораблей. А без привычной зеркальной кукурузы небоскреба картина лахтинского берега выглядела еще более интересной и незнакомой. - Артур. - Да-да, пойдем, - бросил я прощальный взгляд вслед катерам, которые уже приближались к пирсам яхт-клуба, расходясь по сторонам. Теперь из состава команды на яхте остались только мы втроем. Я, Ольга, и наш тренер, мастер-наставник и навигатор в деле освоения темных искусств Сергей Александрович Николаев. Его, пока я общался с Валерой и Эльвирой, Ольга ввела в курс последних событий. По-нашему с ней уговору рассказав о случившемся абсолютно все. И о нашем разговоре с цесаревичем, и об обмене памятью с Анастасией. Тайной осталась лишь история моего сотрудничества с Астеротом. Когда я зашел в кают-компанию, Николаев ждал меня с бокалом коньяка, задумчиво глядя на картину на стене. На мое появление полковник внимания не обратил, находясь явно в глубокой задумчивости. Я же налил себе имбирного лимонада, взглядом предложил Ольге. Она отказалась. Присела напротив Николаева, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Полковник только сейчас отвлекся на наше появление, и взглядом показал, что… показал, что он, так скажем, удивлен услышанным. Выразив без слов все, что о нас думает, Николаев снова вернулся к размышлениям.