Ожидая, пока навигатор и мастер-наставник закончит думать думу, я прошелся по каюте, осматривая картины. В одной из них, достаточно небрежно выглядящей, неожиданно узнал автопортрет Ван Гога, под названием «Художник по дороге в Тераскон». Не фанат живописи, но историю этой своеобразной картины я знал. Причем передо мной сейчас утерянный в моем мире оригинал - не думаю, что здесь копия висит. Не тот уровень. Рассматривая картину, даже подошел ближе, утверждаясь что это именно Ван Гог и не совсем понимая ее важность в глазах ценителей и знатоков искусства. Раздумья о веяниях и критериях оценки живописи помогли скрасить время ожидания, которое закончил Николаев, окликнув меня. - Артур. - Здесь, - повернулся я к полковнику, еще раз мазнув взглядом по мазне Ван Гога. Да пусть простят меня искусствоведы и сам мсье Винсент. Или не мсье, а мэнеер Винсент, как будет правильно его уважительно называть если он не валлон, а фламандец - я к его принадлежности к землям Нидерландов не в курсе. - Ольга, - повернулся между тем к девушке Николаев. - Я тоже здесь, - едва улыбнулась Ольга, открывая глаза и выпрямляясь в кресле. Я же, глядя на нее, заметил, что она все чаще и чаще выглядит вполне обычным человеком, а не тем холодным безукоризненным совершенством, которое я привык в ней видеть в первую очередь. - Вы приняли решение. - Да. - Вы оба понимаете, чем вам это теперь грозит. - Да. - Но решение участвовать на балу вы не меняете. - Да, - коротко посмотрела на меня Ольга. - Да, - чуть кивнув, произнес я и перевел взгляд на Николаева. - Еще раз. В свете последних событий, степень опасности для себя вы, думаю, прекрасно понимаете. - Прекрасно понимаем, - еще раз кивнула Ольга. - Уточню на всякий случай. Вы оба прекрасно понимаете, что попыткой сохранить жизнь цесаревичу вывели себя, причем очень ярко и громко, из чужого фарватера чужой игры на чистую воду самостоятельного плавания. И сейчас вы оба уже являетесь самостоятельными фигурами, не постесняюсь этих слов - буквально сверхновыми звездами на небосклоне политической жизни. - Мы это понимаем. - За это наказывают. - Мы это тоже понимаем, - мягко сказала Ольга. - Но мы сами можем наказать кого угодно. Николаев в ответ лишь грустно усмехнулся. - И отступать вы не намерены. - Не намерены. - И мой совет затаиться и переждать, чтобы сохранить себе жизнь, вы конечно же не послушаете. - В этом случае нам будет сложно, даже невозможно, вернуться на, как вы выразились, чистую воду самостоятельной игры. - Понимаю. Но момент для этого вы, конечно, выбрали крайне неудачный. - Ничем не лучше, но и не хуже других, - пожала плечами Ольга. - С Артуром понятно, у него выбора нет. Но ты могла подождать пару десятков лет. - Смысл? - глядя на Николаева, чуть склонила голову девушка. - Если мать все же решит убрать меня, то также она уберет меня и через пару десятков лет. - Через пару десятков лет ты станешь много сильнее. - Она тоже. - У меня есть подозрения, что уже в самое ближайшее время она может поставить на карту все. - У меня тоже, - улыбнулась Ольга. - Но так получилось, что мы, как вы выразились, уже вышли в самостоятельное плавание. И если мы покинем акваторию игры и спрячемся сейчас, обратно нас никто не пустит. - Понимаю, - кивнул Николаев. - И я готов вас поддержать. Вот только сейчас я вам помочь ничем не смогу. Ни по политическим причинам, ни по личным. - Это печально, - с удивительно точно воссозданной интонацией часто используемого мною выражения произнесла Ольга. При этом внимательно глядя на Николаева. Потому что он, когда договаривал про причины «личные», бросил на меня красноречивый взгляд. Я знал, что это за личные причины: филактерий Елизаветы, который он собирался забрать в Петербурге. Где ее филактерий и как он собирается его забирать, Николаев меня в известность не ставил. Но намерения его были предельно серьезными. И, судя по всему, ради этого он был готов горы свернуть и рискнуть всем - также, как и Ольга сейчас. Только Ольга рисковала всем ради того, чтобы остаться в числе реальных претенденток на трон Российской Империи, а он ради спасения Елизаветы рисковал уже гарантированным местом президента Российской Конфедерации. - По политическим причинам я прекрасно все понимаю. И принимаю, - произнесла Ольга, которая не была в курсе известных мне намерений Николаева. - Вопрос насчет личных. Я должна узнать что-то важное? - Никаких тайн, - покачал головой Николаев. - Артур в курсе событий, и после того, как у меня получится, или не получится задуманное, обязательно поставит тебя в известность. Не сомневайся, это произойдет в самое ближайшее время, еще до бала. Сейчас же… я просто не хочу сглазить. «Хочешь рассмешить бога - расскажи ему о своих планах», - мысленно усмехнулся я, второй раз за короткий период вспоминая знаменитую присказку. Я, конечно, не верю во все эти материи, несмотря на живое общение с самой настоящей богиней, но некоторые ритуалы суеверий лучше все же соблюдать. Ольга, кстати, с такой постановкой вопроса была, судя по реакции, совершенно согласна. И просто кивнула, подтверждая, что вполне удовлетворится информацией о личном интересе Николаева постфактум. Он же, увидев ее согласный кивок принятия, заговорил. - Нам нужно сейчас, в том числе для моего спокойствия, определиться с порядком ваших действий. И понять, насколько реален вариант силового решения возникших в связи с вашими действиями проблем. В том числе для того, чтобы я чувствовал себя спокойно и не был готов ежесекундно к тому, что мне придется выбирать - спасать вас, или бросать… свои дела и планы. Поменяв позу - возвращаясь в полностью рабочее состояние и мироощущение, Ольга подалась вперед в кресле, положив локти на колени. - Вариант попытки нашего физического устранения, конечно, есть. Но при всей важности момента он малореален. Даже без учета того, что учитывая наши с Артуром возможности и силы, с подобной попытки ликвидаторы, как говорит Артур, «утомятся пыль глотать». Если о нашем сговоре с цесаревичем стало известно, то я уверена, что если лидеры из определяющих политических курс России партий решат нас устранить, это будет сделано более цивилизованными методами. «Лидеры из определяющих политический курс России партий» - отметил я, как обошла Ольга прямое упоминание своей матери как прямой соперницы. - …меня даже вероятно не лишат званий и привилегий, а сделано все будет много тише, - закончила Ольга. - Поеду куда-нибудь в Абиссинию в посольство, по указу государя. Шанс стать мишенью для физического устранения есть, но для меня он малореален. Но все же есть, не скрою. Артур, ты готов рискнуть? - Важный момент, - кивнул я Ольге, сам зеркально принимая такую же как у нее позу, подавшись вперед. - Дело в том, что я в любой момент, будучи в одиночестве, могу спрятаться в отражении мира, или даже уйти в Инферно. Но. Если все же рядом с нами появятся ликвидаторы, которые захотят нас физически уконтрапунктить, то я не смогу тихо скрыться и бросить тебя. И мне при этом определенно придется разнести в хлам немало будок. - Артур, - между тем укоризненно вздохнула Ольга. - Да? - У тебя есть чувство слова. Ты прекрасно владеешь и русским, и английским языком. Но ты делаешь мне эстетически больно некоторыми своими выражениями. - Ради тебя я сокращу количество подобных выражений. Прости пожалуйста, я когда переживаю, не замечаю, как так получается. - Спасибо тебе большое и искреннее. В том числе и за заботу, - улыбнулась Ольга. - Но насчет меня можешь не переживать. Сказав это, она расстегнула ворот мундира и достала небольшой амулет. И чуть-чуть приоткрыла, показывая нам с Николаевым камень внутри. Который был наполнен чистой силой, пульсацию которой я - едва створки амулета открылись, прекрасно почувствовал. - Это мобильный портал, - пояснила Ольга. - Я не умею входить в скольжение, как ты, и не могу пересекать границы миров. Но в случае серьезной опасности я просто уйду в Лиинахамари, оставив тебя разбираться с ликвидаторами, или же самому скрываться в отражении мира. «Лиинахамари». Скорее всего именно то место, где в скалах возведен целый город на берегу северного моря. Там, где в тропическом саду, разбитом прямо под куполом в теле береговых скал, мы в ловушке сознания встречались с Ольгой, а после с Ольгой и Алексеем. - Портал ведет тебя в реальный Лиинахамари, - уточнил я. - Да. Там находится мое Место Силы. Николаев в это время очень тщательно смотрел в сторону. Эмоции свои он контролировал безукоризненно, но я понял, в чем дело. Догадался, что в Лиинахамари инициацию проходила и Елизавета. И именно оттуда, с Места Силы, Николаев определенно собирается с помощью филактерия возвращать Елизавету в реальный мир. После того как Ольга убрала амулет, мы втроем уже обсудили чисто технические вопросы. По итогу решили, что далеко от воды и от яхты уходить все же не будем. «Эскалада» оставалась в Петербурге, на случай если нам придется его покидать. А суверенитет транснационального клана защита иногда много лучше, чем самые крепкие стихийные щиты. Оставшееся до бала время мы решили выждать в расположенном совсем неподалеку Белом замке на берегу залива - бывшей усадьбе Стенбок-Фермора. Совсем немного времени Ольге потребовалось, чтобы уладить вопрос с нашим размещением - усадьба принадлежала Мекленбургам, как и большинство земель Лахтинской мызы. Когда «Эскалада» пришвартовалась в яхт-клубе, Николаев сошел на берег первым, оставив нас с Ольгой наедине. Не считая, конечно, незаметной команды яхты, которая - как я подозреваю, состояла в большинстве из неасапиантов и штампов. Ольга, по моей просьбе, «подержала меня за руку», пока я сходил в Изнанку. Работу с астральной проекцией я еще не осваивал, как-то не до этого было. И самостоятельно в Изнанку выходил лишь в случаях максимального психоэмоционального напряжения, или в моменты смертельной опасности. Так что сейчас помощь Ольги пришлась как нельзя кстати. И едва поле зрения заполонила серая мглистая пелена тумана, как я почувствовал тепло присутствия за спиной. Елизавета. Которая очень быстро меня почувствовала и нашла. Говорить здесь, в Изнанке мира, не получалось, но в этом не было и нужды. Я просто передал Елизавете мыслеобразами картинку береговой линии Лахты, яхт-клуба и Белой Крепости, куда мы сейчас собирались отправиться. В ответ меня мягко и тепло мазнуло по щеке, и ощущение присутствия пропало - Елизавета сразу ушла. Оставив после себя уверенность, что территория Белой Крепости безопасна. Неудивительно, место удобное, к тому же яхт-клуб национальной Академии расположен удобнее чем Императорский - нет нужды заходить в город через устье Невы. Что, для отражения города в теневом мире, преимущество. Так что думаю, что эта территория уже давно занята и освещена штампами Елизаветы. Но несмотря на подтверждение возможности моего бегства при необходимости, сходить на берег мы не торопились. Пользуясь последними моментами безмятежного спокойствия, отужинали в капитанской каюте с панорамной стеной, через которую можно было наблюдать панораму города. Зимой темнеет рано, город уже погрузился в темноту, и сейчас Петербург вернул себе цвет, подсвеченный многочисленными огнями иллюминации. Свет, который разогнал темноту, но скрыл серость бесснежной мокрой зимы, вновь вернув городу привлекательность ярких красок.