– Что это значит? – Одно из двух, либо в отставку, либо перевод в армию. – Кстати, а ты откуда это все знаешь? – Так ведь у меня брат служит в желтых кирасирах[40]. К слову, тяжелая кавалерия всегда немного в контрах с лёгкой, а потому они тоже довольны афронту гусар. Никогда бы не подумал, что это глупое происшествие сможет иметь подобные последствия. – Беда за бедой, – крутнул головой Будищев, – купили быка, а он… с бородой…[41] – Всё хорошо, что хорошо кончается. – Притормози, любезный, – крикнул кучеру Дмитрий и, обернувшись к инженеру сказал: – Знаешь, Владимир Степанович, я, пожалуй, лучше пройдусь. Как-то слишком много на меня сегодня навалилось. Да и отсюда нам не больно-то по пути. – Как скажешь. Дальнейший путь Будищев проделал пешком, размышляя о последних событиях, и, вероятно, потому не сразу обратил внимание на непонятно зачем появившийся в их переулке воз с сеном, вокруг которого мялись три подозрительных личности. Один, впрочем, выглядел как простой возчик, но двое других были слишком хорошо одеты, чтобы якшаться с простонародьем, но они, тем не менее, что-то оживленно обсуждали. Однако всё это Дмитрий припомнил позже, а пока он просто равнодушно миновал странную троицу, направляясь к своему двору. Тут за его спиной раздался какой-то шорох, что-то тяжелое стукнуло по голове, и все вокруг погрузилось в темноту. Последнее, что успел сделать бывший унтер, прежде чем потерял сознание, это, резко развернувшись, махнуть тростью, когда-то подаренной ему Гесей. Очнувшись, он некоторое время не шевелился, прислушиваясь к звукам и запаху сена. Похоже, его куда-то везли, присыпав для маскировки сушеной травой. Руки были связаны за спиной, но по ощущениям, не слишком крепко. Видимо, злоумышленники торопились, а может быть, понадеялись на силу удара. Рот тоже не заткнули, но подавать голос было опасно. Если помощь не придет быстро, бандиты тут же исправят свою оплошность, и тогда будет ещё хуже. Кто это может быть? – напряженно размышлял Дмитрий, судорожно напрягая и отпуская руки, пытаясь ослабить путы. – Полиция или жандармы не стали бы прибегать к подобному маскараду. Они действуют просто и грубо. Наряд полиции, объявление об аресте, карета для заключенных, участок или тюремный замок. Грабители? Тоже вряд ли. В их доме для лиц, промышляющих разбоем, куда больше интересных целей, чем простой владелец мастерской. Да и не стали бы они его никуда везти. Просто стукнули бы, сняли шубу, вытащили кошелёк, да и были таковы. Похищения с целью выкупа ещё не вошли в моду. «Может, внедрить?» – зло подумал Будищев, почувствовав, что узел поддается. Шубу с него, кстати, сняли, да и бумажник во внутреннем кармане не ощущался. Зато очень хорошо чувствовался собачий холод, постепенно пробиравший до костей. Революционеры? Может быть. Он им крепко насолил в свое время. Целую ячейку фактически разгромил. Гесю увел. Назимова недавно повесили. Остальные вынуждены прятаться. Правда, эта публика тоже не склонна к похищениям. Они, скорее бы, приготовили ведро «гремучего студня»[42] да и взорвали бы ко всем чертям их дом вместе с правыми и виноватыми. Такая вот публика – никого и ничего им не жалко ради торжества справедливости. Тем временем воз въехал в какой-то двор и остановился. Похоже, дорога подошла к концу и сейчас всё, так или иначе, прояснится. Вплоть до летального исхода. – Что так долго? – спросил совсем рядом простуженный голос. – Долго ждали, пока энтот нагуляется… – Никодим где? – Вон, лежит. Зашиб его купчина своей палочкой. С виду тростинка, а вдарил, будто конь копытом! Да живой он, живой… – Что, по-тихому не смогли? – Да обошлось всё! Просто резвый оказался, гад. – Ничто, – со стоном отозвался тот, которого назвали Никодимом, слезая на землю. – Всю шкуру аспиду спущу с живого. – Годи! – одернул его Простуженный. – Их благородие велел только посечь, да и отпустить с богом. Нам за смертоубийство не плачено. – Ничего, я и за бесплатно готовый… – Не смей, я сказал! Ситуация начала проясняться, хотя и не до конца. Какому такому «благородию» он успел настолько мозоли оттоптать? Додумать эту мысль до конца не получилось, поскольку похитители разворошили сено и выволокли свою добычу на свет божий, или точнее, в вечернюю тьму. – Он у вас случаем не помер? – обеспокоился главарь. – Чего ему сделается! – огрызнулся возчик. – Здоровый чертяка, разве что сомлел маленько. – Ладно, тащите его на конюшню, там разберемся. Два бандита подхватили продолжавшего притворяться бесчувственным Дмитрия, и довольно бесцеремонно потащили его внутрь ближайшего строения, где бросили в углу на охапку прелой соломы, после чего, пнув на прощание, вышли вон. Почувствовав, что остался один, Будищев в последний раз напрягся и, матерясь про себя от боли, освободил-таки руки. Вокруг было темно, пахло конским навозом, сеном и ещё какой-то гадостью. Растирая по очереди запястья, бывший унтер пытался вернуть рукам подвижность и одновременно напряженно вглядывался в темноту, пытаясь найти возможность улизнуть или хоть какое-нибудь оружие. Увы, ни того, ни другого не обнаруживалось, зато послышался шум шагов возвращавшихся похитителей. Пришлось возвращаться на прежнее место и притворяться всё ещё связанным. Злоумышленники принесли с собой горящий факел, неровный свет от которого осветил место будущей трагедии. Помещение и впрямь оказалось конюшней, правда, денники были пусты. Посреди прохода стояла широкая скамья с ременными петлями на ножках, очевидно предназначенных для рук несчастных, подвергаемых истязанию. А ещё совсем недалеко от лежавшего Будищева в копну сена были воткнуты самые настоящие вилы. – Ну что, ваше степенство, – осклабился сиплый, – очухался? Ярема, пхни его в бок, чтобы не придуривался. Возчик с удовольствием исполнил поручение, но, к счастью, на его ногах были валенки, и сильного удара не получилось. Тем не менее Будищев мысленно добавил и этот пункт в накопившийся у него список претензий. – Зарвался ты, купец, – продолжал разглагольствовать атаман. – Хамить начал важным господам… – Помилосердствуйте, – дрожа всем телом, простонал бывший унтер. – Деньги, часы, всё возьмите, только не убивайте! – Ишь как заговорил, – ухмыльнулся Простуженный. – Да были бы у тебя там хучь деньги, а то так. Мелочевка всякая. Красненькая, да два трояка с мелочью. – Да как же это! – возмущенно воскликнул Будищев и даже перестал дрожать, несмотря на холод. – Что я вам, нищеброд какой? Там ещё две «катеньки» было и четвертной! – Скрысятничали? – изумленно воскликнул главарь, недобро посмотрев на подельников, в особенности на Никодима. – Да ты что, Карп! – не на шутку испугался тот. – Да врёт он всё, вот тебе крест! – Там ещё кольцо с бриллиантом, потайном отделении было, – поспешил добавить масла в огонь Дмитрий. – Да что же ты делаешь, окаянный! – даже взвизгнул от явной несправедливости обвинений бандит. – Не было там никакого потайного кольца! – Годи! – властно прервал его Карп и испытующе посмотрел на жертву. – Где, говоришь, потайное отделение? – Так в бумажнике! – И впрямь что-то тяжелое есть, – задумчиво пробормотал атаман, взвешивая добычу на руке. – А ведь чуть не выкинул от греха… – За рычажок потяни, всё и откроется, – жалобно простонал Дмитрий, неуклюже поднимаясь на колени. – А меня отпусти, уж сделай милость. Век буду за тебя Бога… Сиплый тем временем, в чаянии богатой добычи, нетерпеливо потянул за рычажок, внутри щелкнул хитроумный механизм и тут же раздался выстрел. К сожалению, ствол крохотного револьвера, интегрированного в бумажник, смотрел в другую сторону и никто из бандитов не пострадал, не говоря уж о том, что малокалиберная пулька вряд ли сумела бы нанести большой урон одетым в зимнюю одежду злоумышленникам. Но вот отвлечь их внимание от казавшегося совсем неопасным пленника он смог. Услышав выстрел, Будищев резко вскочил и, налетев всем телом на возчика, сбил того с ног. Затем, не теряя ни секунды, бросился к вилам и, подхватив их, строго по уставу изобразил «коротким коли» одному из похитителей. К несчастью, вилы оказались деревянными и сломались в теле негодяя. Впрочем, тому оказалось достаточно, а всё ещё чумевшего от неожиданности Никодима Дмитрий со всей силы огрел по голове оставшимся у него в руках держаком. Тот с треском сломался, но дело свое сделал, и уже и так пострадавший бандит беззвучно свалился на грязный пол. – Хитер! – с почтительный изумлением в голосе отозвался оставшийся один на один с недавней жертвой главарь, после чего неуловимым движением обнажил нож. – Даже жаль будет резать… – Может, облегчишь душу перед смертью, – поинтересовался внимательно наблюдающий за каждым движением противника Будищев, – какое-такое «благородие» меня заказало? Ведь он тебя как последнего лоха подставил! – Как помирать будешь, скажу, – пообещал бандит и сделал выпад. Лезвие пропороло воздух буквально в сантиметре от тела бывшего унтера, а в ответ тот с оттяжкой хлестнул Карпа по лицу, прочертив щепой глубокие царапины. – Ах ты, гад! – взвился тот и, не помня себя от ярости, бросился вперед, страстно желая только одного – вцепиться в горло противника. Это было ошибкой. Удар ноги, обутой в щегольской ботинок, пришелся в коленную чашечку бандита, затем последовала серия ударов кулаками в корпус, потом в челюсть, и поверженный атаман ушел в глубокий нокаут. – Скажешь, – с трудом переведя дух, сказал Дмитрий. – Сейчас ты мне, паскуда, все расскажешь… Впрочем, это был ещё не конец. Сбитый с ног в самом начале схватки возчик быстро пришел в себя и сначала хотел было кинуться на помощь своим подельникам. Однако, увидев, как ловко похищенный управился с теми, решил ретироваться, благо выход был недалеко, и на четвереньках пополз к нему. – Ты куда, сволочь? – искренне удивился купец, фабрикант и изобретатель в одном лице. – Я тебя разве отпускал? Подобрав по пути свой многострадальный бумажник и бандитский нож, Будищев быстро догнал бандита и от души врезал ему ногой под ребра. Тулуп, разумеется, несколько смягчил последствия, но замерзший Дмитрий был рад возможности согреться и пинками загнал того назад. – Помилуйте, ваше степенство, – выл Ярема, содрогаясь от ударов, но ни встать, ни сопротивляться не посмел. – Если жить хочешь, вяжи своих сообщников! – Как прикажете, – угодливо закивал тот. – Сейчас все сделаем в лучшем виде! Сноровисто, будто всю свою прежнюю жизнь только и готовился к этому поручению, возчик сначала раздел, а затем привязал вожжами к столбу Карпа и Никодима, после чего стал рядом с ними, преданно глядя в глаза новому хозяину. – Красавчик! – с непонятным выражением на лице покачал головой Будищев, натягивая на себя полушубок главаря. – Сразу прикажете кнутом, или, может быть, поначалу розгами? – Сначала, друг ситный, ты мне сам всё расскажешь, – остановил его рвение Дмитрий. – Кто вы такие и с какого перепугу на меня напали? – Да что вы, ваше степенство! – искренне изумился тот. – Неужто мы сами бы посмели на такого важного господина руку поднять? – И кто же вас надоумил? – Дык барин мой, – простодушно развел руками тот. – И кто твой барин? – Их благородие, господин гвардии корнет Бриллинг Евгений Иванович. – Кто?!!