— Что же твоя «Прекрасная Саррия» не под аллирийским флагом, у тебя же капитан аллириец? — Не хочу я втёмную дела вести, случись что — за меня вступиться некому, род мой в Империи давно уж не близко к трону стоит. — Так бывший комес Агуиры родня тебе — ведь он был близок к трону? — Да мы не близки к нему. Его прабабка была сестрой нашей прабабки. Он про родство и не вспомнит, ежели что. У Доранта из высшей знати в роду был только покойный архипастырь Уорский. Ближе сержанта компаниды личной охраны Её величества, дядюшки Доранта со стороны матери, к трону и не подходил никто. Во дворце бывали, и покойному Императору лично службы разные оказывали, но крепких связей на самом верху не было у дома из Регны после смерти деда Доранта, и к вельможам ближние родственники его не относились. — Ну тогда скажи мне, сколько все-таки кораблей может выставить Марка? Дорант задумался. — Полагаю, Йорре, что если прямо сейчас, из тех, которые в портах Акебара и ближайших к нему, — не меньше полусотни кораблей от восьмипушечного и выше. Только собирать их придётся с месяц. И начать с того, чтобы запретить выход из портов. А то половина разбежится, владельцам для боя корабли отдавать невыгодно. — Так нам не нужны гальвийские корабли? — Отчего же? Как раз нужны, причем именно сейчас. Потом свои подоспеют, а пока, — тут Дорант замялся. — Говори, я вижу, что у тебя на языке что-то неприятное. — Ваше Величество пока ещё не показало, что обладает силой, достаточной для того, чтобы вернуть себе законную корону. Победа при Сайтелере — это мелочь, проба сил на слабом противнике. Поэтому владельцы кораблей будут тянуть сколько смогут, под любыми предлогами. А на любом корабле можно много найти причин, чтобы нельзя было выйти в море. Или, по крайней мере, чтобы нельзя было выйти в море быстро. — И что нам с ними делать? — А что с ними можно сделать? Способов три всего: либо купить, либо принудить, либо убедить. Йорре помолчал. Доранту можно было не продолжать: Император знал и состояние казны, и состояние войска: они исключали первые два способа. Третий… Примером третьего был как раз Дорант. — Ну что ж… Пока у нас под рукой только гальвийцы да твои корабли. Скажи, нам хватит этого, чтобы взять Акебар? Дорант задумчиво ответил: — Если будет так, как написал мне один человек оттуда, то может и хватить. И если мы не наделаем глупостей до того, и если дом Аттоу, напротив, их наделает… Глава 16. Интерлюдия пятая 1 Гильдмайстер Флоан Ронде, скривившись, листал страницы большой и толстой книги, которая лежала перед ним на привычном громадном рабочем столе. Если бы кто-то знал, что гильдмайстер тащит его из Кармона в обозе, его бы, возможно, не одобрили. Дорант из Регны, ныне комес Агуиры, скорее всего, заставил бы стол выкинуть. Но Флоан Ронде знал, что делает. В стол были встроены «штиоцы» — разновидность привычного всем абака, изобретённая где-то на Востоке и привезённая в Империю предприимчивыми гальвийцами. Сами они, что характерно, по обычному своему презрению ко всем, кто не гальвийской крови, пользовались все тем же абаком, пренебрегая удобствами, которые давали штиоцы: простотой выполнения обычных операций сложения и вычитания, а ещё — возможностью быстро и просто вычислять десятые и сотые доли, тем самым получая мгновенные данные о прибылях и убытках. Так что здесь, в шикарном, но грязноватом номере лучшей таверны в Фианго, на две трети занятой людьми гильдмайстера (а на остальную предоставленной новому Императору) — посреди комнаты стоял любимый стол, у которого каждый ноготь пространства был знаком и привычен. И ещё было две вещи, которые гильдмайстер Флоан Ронде всегда оборудовал прежде чем в первый раз ложился спать на новом месте, но об этом позже. Так вот, гильдмайстер листал книгу приходов и расходов, и то, что он там видел, ему сильно не нравилось. На желтоватом и негладком листочке бумаги в осьмушку он делал выписки свинцовым карандашом. И с каждой выпиской — фыркал, морщился и расстраивался. Денег не хватало, денег было всё меньше, денег не было откуда взять. Тут створка двойной двери со скрипом, перекосившим лицо гильдмайстера ещё сильнее, приоткрылась, и в неё просочился ближний слуга Киртано: — Ваша милость, тут человек до вас просится. — Что за человек? — Спросил Флоан Ронде с раздражением. Он никого не ожидал и никого не хотел бы принимать, не исключая и Его Императорское Величество: для него не готовы были сведения, которые он мог бы захотеть от гильдмайстера (так и не воспринимавшего себя министром торговли и финансов — ждал-то он большего). — Они не сказамшись, — ответствовал Киртано, — вот только вот что дали. И он протянул гильдмайстеру золотой медальон на золотой цепи толщиной в два пальца взрослого мужчины. Флоан Ронде тяжело вздохнул и спросил слугу: — Сколько людей при нём? — Так это, ваша милость: здесь десяток, и два десятка конных во дворе. Ещё не заселились, да и некуда. Орут, ругаются, но не дерутся пока. — Вот что, — сказал гильдмайстер после небольшой паузы, — этих, что в таверне — окружить и держать под прицелом. Ежели дам сигнал, ты знаешь, что делать. Тех, которые во дворе — тоже под прицел. Мне они живыми не нужны, но могут Его Императорскому Величеству пригодиться, так что — сначала потребуете, чтобы сдались. Всё понял? — Так точно, ваша милость, — ответствовал Киртано и бесшумно прикрыл за собою дверь. Она тут же распахнулась, обеими створками, с такой силой, что створки хлопнули об стены. В комнату решительно восшествовал человек невысокий, умопомрачительно толстый, высокомерный и очень дорого одетый. Кто сказал, что в Гильдии нет дворян? Ну да, конечно. Важные отделения возглавляют председатели. А они — как раз из дворянства, причём высшего. Вот и этот. Главный в Гильдии во всей Марке. Маркотриас Айали, третий сын маркомеса Айали, лицо крайне значительное и совершенно бесполезное для Гильдии. Флоан Ронде сделал самое почтительное лицо и приветствовал гостя, встав с кресла: — Ваше высочество! Какая неожиданная честь для меня лицезреть вас в таком необычном месте! Это был шестой раз, когда Флоан видел маркотриаса. Предыдущие пять остались в его памяти как предельно унизительные и неприятные. Маркотриас терпеть не мог людей, не имеющих дворянского звания, и каждому из них давал это понять подробно и недвусмысленно. Невзирая на объективные или субъективные заслуги. Не было в Марке гильдмайстеров, которые не ненавидели бы маркотриаса Айали лютой, личной и бескомпромиссной ненавистью. Ибо гильдмайстеры как раз не могли быть дворянами, по правилам Гильдии. — Флоан, ты что себе думаешь? — Спросил маркотриас, не снисходя до приветствия. — Что ты делаешь здесь, среди мятежников? А вот интересно, подумал гильдмайстер, как он вообще сюда попал? Наверное, те, кто его встретили, просто впали в ступор, когда он назвался. Все-таки маркомес — вторая ступень после Императора, а маркотриас, хоть и не наследный, отсвечивает его сиянием… — Что вы имеете в виду, Ваше Высочество? — Задал Флоан глупейший вопрос, чтобы потянуть время. — Ты совсем нюх потерял, Флоан? — Ответил маркотриас. — Ты здесь в рядах этого мальчишки, и мне доложили, что ты ему помогаешь. Не страшно? Ты что, думаешь, у мальчишки что-то может получиться? Ты сам сообрази: у него ни людей, ни денег. Сейчас вице-король его прижмёт, и что он будет делать? И что ты будешь делать? Гильдмайстер имел на сей счет собственное мнение, основанное на его контактах с Гальвией, но лицо сохранил самое почтительное, и придал ему вопросительное выражение: — Ваше высочество, а вдруг Его Императорское Величество победят? — Идиот, — констатировал маркотриас Айали, вытащил из правого рукава тончайший батистовый платок и утёр вспотевший от жары лоб, — куда ему победить? Мальчишке? Без войска? Без флота? Его разобьют самое большее через две недели. Вице-король и дука Местрос уже флот собрали. Это было ново и интересно. — Большой ли флот? Тут тоже примес Йорре корабли собирает. — Тьфу, что у него за корабли! Флот придёт и разобьёт их вдребезги, — ответил маркотриас, не выдав, однако, точной цифры. — Помилуйте, Ваше высочество! Я человек маленький, всего-то гильдмайстер, что могу я против примеса? — Вот то-то, Флоан, ты забыл, что ты всего лишь гильдмайстер, и всего лишь один из шести гильдмайстеров Марки! — Подбородок маркотриаса задрался едва ли не к потолку, его презрение к собеседнику бросалось в глаза не только через позу и выражение лица, но и через интонацию. — Ты бы сейчас бегом бежал в Гильдию, со всеми деньгами, и всех людей своих заставил бы мальчишке палки в колёса вставлять! А ты ему помогаешь! Понимал бы хоть, что и ты, и семья твоя под богами ходите — вице-король вас малым пальцем своим раздавит! «Для чего же ты тогда, маркотриас, лично примчался сюда, в Фианго, мне угрожать? Ведь здесь опаснее для тебя, чем для меня», — подумал Флоан. Он тяжело и искренне ненавидел председателя Гильдии после первой же встречи, когда тот морально втоптал Флоана Ронде в землю, несмотря на то, что тот в этот год принёс гильдии две трети её годового дохода от Марки — и рассчитывал на поощрение, или хотя бы на похвалу. Ему большого труда стоило не скривить рот в презрительной усмешке: председатель Гильдии явно не понимал, где находится и с какими рисками лично для него это связано. Более того, он не понимал, чего требует, и гильдмайстер попытался в последний раз добиться чего-то реалистичного от маркотриаса Айали — в расчете на то, что его хоть как-то можно будет использовать: — Ваше высочество, простите меня, скудоумного, но что будет с Гильдией и её руководством, — (ага, прямой намёк) — если победит все-таки Его Императорское Величество? — Да ты сдурел, Флоан! — Председатель Гильдии вовсе перестал стесняться в выражениях. — Куда мальчишке побеждать? Он же мальчишка! Тупой, необученный мальчишка! Если он кого и победил до сих пор, так только тех, кто ещё тупее! С этим Флоан не мог не согласиться: все, с кем до сих пор пришлось воевать, были беспредельно тупы, — и кивнул: — Ваше высочество, вы меня практически убедили. Осталось только договориться о деталях.