– Андрей! У вас тут ценный свидетель, – я зову Кривина, который только выходит из квартиры. Старушка не хочет участвовать в уголовном процессе, рассчитывая просто повздыхать на лестничной площадке, а затем вернуться к своей размеренной жизни. – Но… – начинает она, однако Кривин ее тут же перебивает и отводит в сторону. * * * Тела мальчиков забрали в морг. Я сажусь на скамейку у подъезда, чемодан ставлю перед собой. Вскоре выходит Кривин. – Будешь? – он садится рядом и протягивает мне пачку сигарет «Клауд». Я отрицательно мотаю головой. Курю я не часто, но предпочитаю обычные сигареты. Следователь пожимает плечами, чиркает спичкой и закуривает. В воздухе пахнет эвкалиптом. Сильнее и сильнее. Отрыжка коалы. – Знаешь, – он выпускает светло-зеленый дым, – а ведь этого могло и не случиться. Соседи сказали, что вызывали и участкового, и в органы опеки пытались достучаться, но толку никакого. Мелких постоянно били, причем, говорят, что оба родителя. Отчим до потери сознания напивался, а мать с головой совсем не дружила. – Да, я слышал, старушка сказала о побоях… – говорю я. – Нина Васильевна. – Нина Васильевна, – я киваю. Кривин закашливается и тушит сигарету об асфальт. Окурок летит в мусорную урну. Безвредные сигареты будущего. В них очищение, в них истина. – Не могу че-то я их курить в последнее время. Прям поперек горла дым проклятый… – он глубоко вдохнул. – Короче, разбирательств будет… Тьма. А ведь среагируй участковый нормально или органы опеки… Кривин достает обычную сигарету. Чиркает спичкой. Горит табак. Табак сгорает… Синильная кислота. Сероводород. Пиридиновые основания. Никотин. Аммиак. Оксид углерода… На теле второго мальчика оказалось семнадцать колото-резаных ран. Семнадцать… Кем надо быть, чтобы такое сделать? – Ну что, ты едешь? – Кривин хлопает меня по плечу. – Да, конечно, – отгоняю дурные мысли. Он опять закашливается и бросает в урну недокуренную сигарету. Новое портится, а старое не становится лучше. Следователь сплевывает на асфальт – серо-зеленая мокрота расплющивается по его поверхности. Кашель курильщика – бронхит курильщика. Эмфизема легких. Рак. Смерть. – Ты бы к врачу сходил, – говорю я, наблюдая за его тяжелым дыханием. – К врачу… К врачам. Был я у них. Гоняли туда-сюда, писали что-то… Нельзя мне на больничный – деньги нужны… – Кривин грустно улыбается, встает и идет к машине. Рак. Смерть. Я иду следом. Надо мной висит чувство стыда от несдержанности ранее… – Обращайся, если нужна будет помощь. Кривин не оборачивается. Но кивает. Мы все устали, мы все хотим домой. А дежурство как раз заканчивается… * * * Я закрываю дверь на три замка: два поворота, три поворота, два поворота. Наконец-то дом. Тишина и покой. В абсолютной темноте квартиры бродит ненавязчивый запах хвои – ароматические палочки жгутся в моей обители ежедневно. Новая неделя – новый аромат. До этого был «Лес после дождя». А потом будет «Жасмин». В следующем месяце, возможно, попробую что-нибудь цитрусовое. Мне нравится переступать порог и чувствовать смену обстановки, это помогает отвлекаться от того, что происходит вне этих стен, и быстрее выключать режим «работа». Без запаха смерти все гораздо проще. Я скидываю туфли, ключи вешаю на маленький крючок над тумбочкой и заглядываю в комнату. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивается розовый свет от заката и тонкой полоской ложится на модель человеческого скелета в дальнем углу. Стоит безмолвно, как обычно. – Привет, Варь. Радостный оскал в ответ. – Извини, я в душ и спать. Завтра поболтаем, – сегодня мне хочется только одного – сна. Долгого и крепкого. Молчание. – Не обижайся… Сегодня двое мальчишек. Ты же понимаешь… Глазницы наполняются грустью.