– Да уж. Полиция сейчас вся на ушах, наверное, – говорю я, падая спиной на кровать. Белый потолок. Одинокая лампочка. – Менты-то? Не особо. Энтузиазма че-то у них совсем нет. Сонные мухи. Плюс один вопрос. Плюс одна странность. – Ладно, Тем, днем созвонимся. Сон зовет. – Только не пропадай. Такая херня творится… – Вас понял. До связи, – я убираю от уха телефон. Экран запотел. Святослав до сих пор не вернулся из туалета. Долговато. Нахожу его на кухне. Сидит на пуфе у открытого окна и смотрит на улицу. – Что делаешь? – я останавливаюсь в дверном проеме. – Ну, так это… Ты по телефону разговаривал. Не хотел мешать. Святослав вызывает смешанные чувства, но отрицательных эмоций к нему я не испытываю. Он похож дедушку, любимого всей семьей, который немного не от мира сего – старость о себе дает знать. Вот только этот «дедушка» старше меня всего на десять лет. – Надо бы ложиться. Могу тебе в комнате постелить, могу здесь, у меня есть отличный матрас. Не против? – Да я пойду… – Куда? Метро закрыто, и ты не особо трезв, – я отрезаю, предполагая, что он либо будет спать на улице, либо не будет спать вообще и где-нибудь шляться. – Проспишься, тогда пойдешь. Спорить он не стал. Выбирает для сна комнату. Места много – всем хватит. * * * Сон забирает меня сразу, но держит в своих объятиях недолго – я просыпаюсь. Несмотря на раннее утро, комнате невыносимо светло. Белые ночи… Я задергиваю давно купленные плотные шторы, не пропускающие ни одного наглого луча света, и ложусь обратно. Святослав спит на матрасе у кровати, никак не реагируя на мои передвижения, а Варя молча наблюдает. Сон не возвращается. Тишина достигает своего апогея. Я просто пялюсь в потолок, и «наслаждаюсь» шумом в ушах, который превращается в звон. Во рту пересыхает. Дергается «мешок» под правым глазом. Раз-раз-раз. Два-два. Раз. Раз-два-раз. Два. Два-раз-раз-два. Я прикладываю к «мешку» два пальца, но он не унимается и продолжает пульсировать под подушечками. Подобные тики напоминают азбуку Морзе. Я ее не знаю – параноить не получится. И вот опять… Точка-точка-точка. Тире-тире. Точка. Точка-тире-точка. Тире. Тире-точка-точка-тире. – Хватит, – шепчу я. Тик проходит. Опьянение проходит. Стараясь не шуметь, я иду на кухню. Осушиваю пару стаканов воды, сажусь на пуф у открытого окна. Часы на запястье – шесть часов утра ровно. Люди идут к метро. Медленно и быстро, вяло и бодро… Кто-то жить не хочет, а кто-то радуется новому дню. Один из критериев, по которым я выбирал квартиру – вид на вход и выход из метро. Наверное, следовало купить аквариум, выложить дно мелкими камушками, может, добавить водорослей и запустить рыбок, чтобы смотреть на них и успокаиваться. Но на меня хаотичное мельтешение этих маленьких созданий не оказывает никакого эффекта. А вот поток идущих в метро и выходящих из него людей – оказывает. Поток туда, поток обратно… Столько людей. Глаза перескакивают с одного на другого. Секунда-две – новый человек. Секунда-две – новый человек. Моя кухня была бы хорошей позицией для «Техасского снайпера»[5]. Пододвинуть стол к окну, поставить винтовку на сошки, настроить оптику. В пределах видимости меньше полусотни человек не бывает, а в час пик – два трущихся потока. Не забыть про беруши. Выстрел – замертво падает один. Выстрел – падает второй. Паника скачет от человека к человеку и множится, распространяясь в геометрической прогрессии. Страх. Сердца бьются все быстрее. Работа на износ. Только мое спокойно. Но как выбрать цели? Особенно первую. Как решить, кого пощадить, а кого лишить жизни? Женщина с голубой коляской, старик с тростью, дети с рюкзаками, парень на самокате лавирует между людьми… Детей не трогать. Мужчина в деловом костюме широко и уверенно шагает, почти бежит, бесцеремонно всех расталкивает. Спешит на работу? Извиняться – не его стиль. На его шее виднеется какая-то татуировка, но с такого расстояния точно не разглядеть. Может и не татуировка вовсе. Слишком далеко. Он толкает плечом девушку, держащую за руку ребенка. Мужчина в Деловом Костюме не считает нужным обернуться и извиниться. Да. Он первый. СВД[6]. В руках я бы держал СВД. Мне бы подошел обыкновенный патрон с пулей со стальным сердечником. Нескольких магазинов с такими патронами вполне бы хватило. Около ста метров. Дистанция увеличивается. Мужчина в Деловом Костюме уходит все дальше… Сто пятьдесят метров. Прицел, расчет. Выдох. Плавно нажимаю на воображаемый спусковой крючок. Все происходит в моей голове. Только в ней. Зацеп тяги поворачивает шептало – курок свободен и бьет по ударнику. Ударник производит накол капсюля. Пороховой заряд воспламеняется. Выстрел. Пуля весом 9,6 грамм несется по каналу ствола. Пока она доберется до цели, то ее скорость упадет с 820 м/с до 700 м/с. Примерно. Очень примерно. Проходит навылет. Вгрызается на какие-то миллисекунды в тело Мужчины в Деловом Костюме и покидает его. Образуется так называемая временная пульсирующая полость, расположенная позади пули. Первоначально полость «схлопывается», но давление в раневом канале сравнивается с давлением окружающей среды и вновь происходит расширение полости. Это пульсация. Их около пяти в секунду. Примерно. Очень примерно. Шок сначала не даст Мужчине в Деловом Костюме почувствовать боль. Если не умрет сразу, то он обязательно ее почувствует. Пуля деформируется и остается лежать в нескольких метрах. Скомканная, неправильной формы и никому больше ненужная. Она выполнила свою миссию. Свою Святую миссию, для которой была создана. Пуля на асфальте, а гильза на полу моей кухни. Горячая и пахнущая порохом. Я знаю это, потому что это знает мой отец. Несбывшаяся мечта – сын, которым можно гордиться. Сын, который пойдет по стопам отца. Сын, который впитает все знания отца. Сын, которого устроят туда, куда надо. Где он сможет себя проявить. А что в итоге? Выбирает свой путь сам… Ужас. Кошмар. Разочарование. Нажимаю на спусковой крючок – контрольный выстрел в Мужчину в Деловом Костюме. Мертв. Вокруг паника, суматоха… Зато он теперь никого не толкнет, не оскорбит, не обидит… В моей голове все так и происходит. Но в реальности Мужчина в Деловом Костюме цепляет плечом какого-то худого подростка и исчезает за дверью в метро. Варя бы осудила за подобные мысли, а что сказал бы Голос?