Я с трудом выбираюсь из вагона и торопливо шагаю к переходу на «Пушкинскую», где у лестницы собрались работники метрополитена, полицейские и случайные прохожие. Кого-то обильно и беспрерывно рвет. Буквально захлебывается рвотой. Зеваки вокруг озабоченно галдят, постепенно отходя все дальше и дальше от бедолаги. Я проскакиваю мимо и, спустя пару минут, занимаю единственное свободное место в последнем вагоне. – Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Владимирская». * * * С каждой остановкой пассажиров становится все меньше, а простора все больше. Окна открыты, дышится значительно легче. Хихиканье справа. В темном окне я вижу отражения двух смеющихся девиц. Блондинка с кудрями ниже плеч и шатенка с каре. У обеих кофточки с излишне глубоким декольте, вызывающий макияж и приторные духи. Вульгарщина. Объект их веселья – старик, сидящий напротив. От гуляющего по вагону сквозняка страницы газеты, которую он упорно читает в полном развороте, трепыхаются и мешают ему сосредоточиться. Судя по багровеющему лицу и гуляющей из стороны в сторону челюсти, его это весьма злит. Девиц это забавляет. Меня же забавляет их внешний вид. Их безвкусица. Их самомнение. Заметив, что я за ними наблюдаю, они делают серьезные лица и отворачиваются. О чем-то шепчутся и косятся на меня. А я слежу за доставщиком еды – молодого паренька в спортивном костюме с огромной термосумкой в ногах. Курьер. Скрестив руки на груди, он что-то бормочет и непрерывно ерзает, при этом закидывая голову назад. Из-под надвинутой на нос кепки виднеется неестественно бледная кожа и стекающая по подбородку слюна. В конце концов, он нервно хватает сумку, выкрикивает «ХА!» и отправляется к дальним дверям. Опирается на них спиной и сползает на пол. – Для городского сумасшедшего это перебор. – Под кайфом, – равнодушно бормочу я. – А я вот не уверен. Из тоннеля в вагон льется запах сырости. * * * Предпоследняя станция. – Уважаемые пассажиры, во избежание травм, держитесь за поручни. Двери, напротив которых сидит курьер, почти закрылись, но между ними успевает протиснуться женщина лет сорока с потертым пакетом в руках. Торговка. Длинное цветастое платье с коротким рукавом, серые балетки, растрепанные волосы. Лицо осунувшееся, в глазах усталость. Усталость от самой жизни. Беглый взгляд на немногочисленных пассажиров: кто-то читает, кто-то слушает музыку, кто-то дремлет. Выудив из пакета несколько маркеров и какую-то клеенку, она облизывает губы, натягивает вынужденную фальшивую улыбку и начинает: – Добрый день, уважаемые дамы и господа! Предлагаю вашему вниманию уникальный продукт… Предложить ей не удается. Курьер, на которого она не обращает внимания, поднимает голову и с неестественной для человека прытью бросается на нее. Валит на пол. Вибрация от удара их тел проносится по вагону. Маркеры разлетаются в стороны. Клеенка забивается в угол. Скрипы и лязганья ползущего во мраке новенького поезда почти не слышны… В недоумении и растерянности люди врастают в свои места и смотрят на тщетные попытки женщины спастись. Секунды растягиваются в вечность. Вечность стягивается в секунды. Никто не спешит на помощь, никто не шевелится, никто не дышит… К подобному жизнь не готовит. Подобное не вписывается в наши планы. Подобное застает врасплох и парализует. – Слезь с меня, придурок! Помогите! Какой-то мужчина выходит из ступора первым и бежит к торговке – она на спине. За ним еще один – курьер сверху, давит коленом на ее предплечье. И еще один… Они подбираются почти вплотную. Раздается звук, похожий на булькающие хрипы, шипение и стон одновременно, за которым следует хруст и нечеловеческий вопль… Страх, неуверенность, бегство. Этот хруст… Его ни с чем его не спутаешь. За всю жизнь мне довелось несколько раз стать свидетелем перелома руки… Не своей. Звук не самый приятный… – Один из самых неприятных… Курьер ломает женщине лучевую и локтевую кости, которые, разорвав мышцы и кожу предплечья, выходят наружу. – Пакетик с сахаром. Она кричит, бьется в истерике, умоляет… Я вижу торчащие кости, кровь и слезы… Я вижу, но… Но ничего не предпринимаю – парализован. Не страхом, чем-то другим. Кем-то? Курьер закидывает голову назад – слетает кепка, невообразимо широко раскрывает рот – опять булькающий хрип, впивается зубами в шею торговки – крик, насквозь пропитанный болью. Бешеный пес. Люди вскакивают со своих мест и за какое-то мгновение оказываются на противоположной стороне вагона. Одна секунда, две, три – вытягивая сухожилия, он выдирает кусок плоти и с открытым ртом его жует. Кровь из разорванной артерии заливает обмякшее тело торговки, окрашивает ее платье и собирается в лужицу на полу. Плачет ребенок. Визги и ругань. Кто-то толкается. Я сижу. Наблюдаю за каждым действием курьера и чувствую на себе косые взгляды. Кто-то связывается с машинистом.