Джон ничего не понял: — Меня прислала ваша сестра. Она дала мне адрес. — Иоланда? — недоверчиво спросил он. Джон вынул из кармана листок с написанным на нем адресом и протянул его Дрейку, тот прочитал. — Да, это ее почерк. — Можно войти? А то у меня скоро мозги в ледышку превратятся. — А да, конечно… — Дрейк выглянул через плечо Джона на улицу и вдруг неожиданно сгреб его за ворот куртки, втащил в холл и захлопнул дверь. — Ничего себе! — Джон никак не ожидал такого рукоприкладства. — Друг, с тобой все в порядке? — Да, конечно, — повторил Дрейк, глядя в замочную скважину. — Излишняя любезность вредит, знаете ли. — Любезность? Это о чем? — О людях, — бросил Дрейк. — Вы что, не знаете? — Пожалуй, — ответил Джон и подумал, что в голове у этого типа намешано всякой всячины больше, чем в батончике «Натс». Неудивительно, что его сестра так не хотела давать его телефон. В холле стояла старомодная мебель, от которой пахло затхлостью, и висели безвкусные картины маслом. Грязный кафельный пол во многих местах покрывали трещины. У одной стены стояла батарея резиновых сапог, некоторые из них в паутине. В доме было почти так же холодно, как на улице. — Вы нашли Кэти? — Дрейк мотнул головой вглубь дома, показывая, куда нужно идти. — Как она? Скоро вернется? — Вряд ли, — медленно произнес Джон. — Боюсь, она в коме. — Как? В коме? Очень плохо. — И он дважды хлопнул в ладоши, так что Джон чуть не подпрыгнул от неожиданности. — Очень плохая новость. — Да, плохая. — Джон никак не мог понять, придуривается его собеседник или говорит серьезно. Может, он под наркотой? — Так как по-вашему? Она же поправится? — Не знаю. Надеюсь. — Я тоже. Пойдемте. Дрейк провел его по короткой лестнице в просторную кухню, разделенную длинной, заставленной посудой стойкой, вроде барной. Там было тепло — половину стены занимала огромная печь, в которой пылали дрова. В самом освещенном месте стоял мольберт, вокруг валялись листы бумаги, рядом притулился видавший виды диван с неубранной постелью. Повсюду лежали книги. Джон догадался, что в этой комнате Дрейк проводит много времени. — Садитесь. Кофе будете? — Буду, — ответил Джон и потер, согревая, руки. Усевшись на высокий табурет у стойки, он принялся наблюдать, как Дрейк растерянно чешет в затылке и в явном смущении поглядывает по сторонам. Непонятный все-таки тип… Джон принюхался, но ни травой, ни гашишем не пахло, да и Дрейк вроде не был под кайфом. — Ну, можно не кофе, что есть. — Я просто не знаю, есть ли у нас кофе. Я его не пью, это Иоланда… — Он открыл дверцу и с надеждой заглянул в шкаф. — Так… ну, не знаю, где он… ага, вот… нет… — Ну и ладно, — сказал Джон. — Вода тоже сойдет. — Подождите… Наблюдать за ним было почти мучительно. Только минут через пять яростного почесывания головы и хлопанья дверцами Дрейк признал свое поражение. — Может, чаю? — осведомился он наконец. Джон согласно кивнул: — А вы знаете, где у вас чай? Дрейк ответил неожиданно обезоруживающей улыбкой: — Чаю могу сделать. И он сделал чай. Через пять минут Джон держал в руках чашку горячего и удивительно хорошего чая. — Получается, старушка Кэти в коме. — Дрейк, Кэти Тодд — ваша подруга. Что вы о ней знаете? — Много чего. Она любит желтый цвет и природу. Любит кошек. Я собираюсь подарить ей на свадьбу кошку. Скорее всего, бирманскую. Говорят, они умные. — Она выходит замуж? — Ну да. — За кого? — За меня. Джон отставил чашку и удивленно выдохнул: — Дрейк, вы хотите сказать, что обручились с Кэти Тодд? — Ну да, месяц назад. Очень романтично! — Ваша сестра мне ничего не говорила про это. Только что вы просто друзья. — Ну, так то ж Иоланда! Джон отпил чаю и попробовал все обдумать. Почему Иоланда не сказала про обручение? Правда это или просто плод не в меру буйной фантазии чудака Дрейка? Так или иначе, все запутывалось больше и больше. — Дрейк, не знаю даже, как вам и сказать, но, в общем… ваша невеста не совсем та, за кого вы ее принимаете. Ее настоящее имя — Кэти Джонс. — Правда? — Ее украли, точнее, похитили, когда она была еще совсем маленькой. Поэтому она не та, за кого сама себя принимает. Вы понимаете? Дрейк поставил чашку и улыбнулся, глядя в потолок: — Забавно! — Вы правда так считаете? — Ага, очень похоже. Кэти, Кэти… Да, я понимаю. И все сходится. Кэти всегда говорила, что никуда не вписывается, а это все объясняет. Легко понять, когда опираешься на факты, но ведь это общее правило, так? — Ладно. Вы знали об этом? Кэти говорила вам, какая у нее фамилия? — Нет, — нахмурился Дрейк. — Да какая разница? Поймите же, мы скоро поженимся, поэтому, насколько я понимаю, фамилия у нее все равно изменится, правильно? «Дрейк, конечно, не совсем в здравом уме и твердой памяти, — размышлял Джон, — но насколько он оторван от реальности, так сразу-то и не поймешь. Говорит он, в общем, вполне разумно». — По большому счету, правильно. Важно то, что родная семья Кэти хочет знать, почему она стала Кэти Тодд. Ваша сестра, Иоланда, сказала, что у нее есть отец. — Отцы у всех есть, так ведь? Джону пришлось согласиться, что да, так. — Знаете, мой отец умер. Мать тоже. Кэти своего не любит — я бы сказал, он неприятный человек. — Кто? — Ее отец. Мать умерла. Поэтому она все понимает, улавливаете? Одинаковый жизненный опыт — это важно. — Согласен. Но почему вы так решили? В смысле, что она не любит своего отца? — Почему? — Дрейк пожал костлявыми плечами. — Ну, хоть потому, что она не хочет, чтобы он был на нашей свадьбе. — Не хочет? — Нет. И не только его: из ее семьи вообще никто не приглашен. — У нее есть братья, сестры? — Брат. — И они тоже не ладят? — Я бы сказал, нет. Он моложе, и я с ним не знаком.