— Я никак не возьму в толк, почему Сара не может приходить домой вовремя, — покачала головой Хелен. — В этом она вся — такая несобранность! — Вообще-то, если честно, в этот раз у нее была уважительная причина: ей стекло в машине разбили. — Вот! — сказала Хелен, наставительно подняв палец. — Почему ей разбили стекло? Уже второй раз за месяц! Это, по-твоему, нормально? Не иначе опять влезла в какую-нибудь историю. — Она сделала глоток вина. — Вот увидишь, Джону Квигли счастья не видать, пока он не отправит ее на кладбище! — Хелен… — Что? В прошлом году в нее стреляли. Теперь разбили машину. Ты хочешь сказать, это нормально? Вот если бы она в магазине работала, стали бы в нее стрелять? — Нет, но… — То-то и оно! Только не говори мне, что ты за нее совсем не волнуешься. — Конечно волнуюсь, но… — Да, она у нас такой живчик… Хоть бы успокоилась поскорее. — Хелен, Сара — взрослая женщина и сама знает, как и что ей делать. Не стоит забывать об этом. — Как и что делать, да? И когда же это она что-нибудь решала за всю свою жизнь? Из одной неприятности выберется — в другую вляпается. Мы не знаем и о половине всех ее авантюр. Она же у нас скрытная. Джеки поставила стакан на стол и помешала соус. Хелен потерла глаза. Она смертельно устала, а телефонной звонок взбешенной Белинды не добавил ей хорошего настроения. — Она же старается, Хелен, правда, старается. Ей тоже нелегко. И потом, она отлично ладит с мамой. — Я знаю, — вздохнула Хелен, — и люблю ее за это старание. Но видит бог, иногда она доводит меня до белого каления. И мы ведь обе знаем, что она просто оттягивает неизбежное. В смысле, мама не может… — Чего не может? Хелен замерла. — Чего мама не может? — повторила Дейрдра Кенни. — Мама, я… — Где она? — Белинда? — Да. — Ее рабочий день закончился, она ушла домой. Дейрдра кивнула: — Правильно. Так о чем ты говоришь, Хелен? Хелен улыбнулась: — Ни о чем особенном, мам. — Что-то мне так не показалось. — Дейрдра пристально посмотрела на старшую дочь. — У тебя усталый вид, милая. Спишь мало? Волнуешься, конечно. Ты всегда волновалась. Она пошла из кухни, но остановилась в дверях и сказала: — Джеки, вкусно пахнет твоя стряпня. — Вот и хорошо. — Джеки отхлебнула еще вина. — Скоро будем есть. — Жуть берет, правда? — тихо произнесла Хелен, когда мать ушла. — Сейчас вроде нормальная, совсем как раньше. — Врач говорит, что это проблески сознания. Но такие проблески случались все реже и реже. В любую минуту мать могла войти снова и уже не вспомнить, что она здесь делала, или, еще хуже, спросить Джеки, в котором часу их отец, уже покойный, обещал вернуться домой. — Знаешь, Хелен, а мама права. У тебя и правда усталый вид, — нерешительно произнесла Джеки. — У тебя все в порядке? Хелен провела пальцем по ободку стакана: — Все в порядке. Работа и Пол, больше ничего. — Он не хочет проконсультироваться? — Великому хирургу консультации ни к чему. Вот еще! — горько усмехнулась Хелен. — Ему кажется, что видеть жену двадцать минут в день — это совершенно в порядке вещей. — Все образуется, дорогая. Вот увидишь! — Оптимизма у тебя, Джеки, хоть отбавляй. Твой стакан всегда наполовину полный. Джеки налила себе еще вина. — Не пей больше, — сказала Хелен. — Тебе же потом маму везти домой. Джеки тоскливо посмотрела на свой стакан и вылила вино обратно в бутылку. Вечер обещал быть долгим. 14 Полет подтвердил худшие опасения Джона. Почти не болтало, но все равно его тошнило и было страшно в замкнутом пространстве лайнера. К тому же его место оказалось рядом с единственной пассажиркой, которая еще больше, чем он, боялась летать. Каждый раз, когда самолет чуть-чуть наклонялся, соседка хватала его за руку и причитала: «Господи Иисусе». Когда наконец они приземлились в Гатвике, голова у Джона жутко раскалывалась и он был весь мокрый от пота. Он вышел из здания аэропорта — как всегда, людская сутолока поначалу ошеломляла, — сел в электричку до вокзала «Виктория», потом взял такси до Кенсингтона. Добравшись до отеля, он уже порядком устал и проголодался. Получив ключи от номера, Джон быстро принял душ и позвонил Саре на мобильник. — Ну все, я добрался. — Как номер? — Так себе. В ванной нет мыла, пульта от телика тоже не видно, и если меня убьют сегодня ночью, это будет дело рук местных постояльцев. — Как долетел? — сдержанно поинтересовалась она. — Неплохо. Как там Сумо? — Еще не освоился, но ничего, у него все впереди. Мы с ним долго гуляли — до самого берега, а сейчас он вот тут, лежит рядом. Хочешь с ним поговорить? — Нет, ему вполне хватит тебя. Сейчас собираюсь выйти перекусить. Позвоню тебе завтра, когда поговорю с Торнтоном. — Спокойной ночи, Джон. «Что бы еще такого сказать? Я нравлюсь тебе так же, как ты мне?» — думал Джон. — Спокойной ночи, — тихо повторила Сара и повесила трубку. Джон выругался, закрыл телефон и выглянул из окна номера. Почему-то ему вдруг стало неуютно — как рыбе, выброшенной из воды. Сэм Джонс оплатил всю поездку, и, в принципе, идти можно было куда угодно, но именно сейчас он отдал бы кругленькую сумму из денег Сэма, чтобы оказаться рядом с Сарой Кенни. Он провел пальцем по губам, вспомнил вкус ее губ. Она его не оттолкнула. Он улыбнулся. Вот уж об этом он не мог и мечтать. Шанс есть. Странно возбужденный, но довольный собой, он взял ключ от комнаты и вышел поискать какую-нибудь забегаловку. На следующее утро он проснулся ни свет ни заря, выпил кофе с круассаном в кафе напротив и спустился в метро. Доехав до Западного Кенсингтона, он вышел на улицу. Несмотря на ранний час, было уже людно. Он прошел мимо дизайнерских магазинов, старательно обогнул нищего, игравшего на губной гармошке, и минут через десять остановился у дверей довольно старомодного магазина. «Торнтон и сын, элитная одежда», — гласила медная табличка. Джон позвонил в звонок. Ему открыл лысый человек с крючковатым носом и тяжелыми веками — боксер по виду и по манере двигаться, он немного напоминал актера Телли Саваласа. На нем был хорошо сшитый серый костюм в полоску и светло-вишневая рубашка. Джон подумал, что ему лет сорок пять, хотя, может, и меньше. — Доброе утро, сэр, — произнес тот низким голосом с таким остро выраженным акцентом, что им можно было бы резать стекло. — Здравствуйте. — Мы можем вам чем-то помочь? — Меня зовут Джон Квигли. Я…