В тот день он этого не заметил, но сейчас разглядел неуловимые эмоции, блеснувшие в глазах мамы. Только теперь он не мог утешить её. – Все знают, как выглядят драконы, – весело ответила она, но Зак расслышал в словах боль. – У тебя замечательно получается, мой хороший. Осталось немного. Она поцеловала его в макушку, и воспоминание сменилось ещё одним. Они с Лу, мамой и папой за ужином смеялись над давно забытой шуткой. И снова – мама сидела у его постели в больнице и рассказывала свои бесконечные истории о Диколесье. И снова – в этом воспоминании Зак плакал, совсем ещё маленький. В тот день Лу в первый раз пошла в школу. Она бежала к автобусу, совсем позабыв про него, но мама прижимала Зака к себе, и даже сквозь рыдания он понимал: всё будет хорошо. Перед глазами мелькнуло последнее воспоминание, и как только он увидел носки в зелёную полоску, в которых шёл по коридору, сердце сжалось. Он не хотел вспоминать – но было поздно. В отличие от поместья с его пыльными коридорами и отклеивающимися обоями в их доме было безупречно чисто. Мама всегда следила за порядком – не хотела, чтобы Зак заболел. Тогда он не ценил этого. Никогда не благодарил. Хотелось закрыть глаза; он шёл в сторону кухни, зная, что там увидит, но не мог остановиться. Он знал, что будет вспоминать этот момент снова и снова – всю жизнь, и никогда не забудет. Сначала он увидел её ноги; тёмно-фиолетовый лак на ногтях. Потом джинсы, край футболки – и её саму, лежащую на полу кухни, её закрытые глаза и неподвижную грудь. – Пожалуйста, – дрожащим голосом шепнул он фениксу. – Я не хочу смотреть. Не хочу вспоминать. Феникс издал клич, и воспоминание растворилось. Зак снова оказался под раскидистым деревом. В глазах стояли слёзы; он заморгал, и они потекли по щекам. – Почему ты так хотел это увидеть? – спросил он, хотя в горле встал ком. – Не верил, что она умерла? Феникс опустил голову, и Зака охватила всепоглощающая печаль. Инстинктивно он понял, что она принадлежит не ему, а фениксу. Он тоже потерял друга. Может, так он скорбел. Может, хотел проститься. Если бы Зак не увидел её собственными глазами, он бы тоже не поверил, что мамы нет. Как? Она ведь всегда была рядом. И вот, всего минуту назад она с ним, а вдруг… уходит из этого мира. Разве такое возможно? Он прислонился головой к дереву, опустошённый, и разрыдался. Феникс не отходил от него – наоборот, положил голову на колени. Но прошлого было не изменить. Им обоим оставалось лишь жить с этим. – Мне нравится общаться с ней через твои воспоминания, – наконец несколько минут спустя сказал Зак. – Сразу кажется, что она до сих пор с нами. Феникс прижался к его колену, и Зак скользнул пальцами по перьями. Солнечный свет, пробивающийся сквозь листву, окутывал поваленные деревья и мшистые проплешины. Странное чувство покоя охватило его. Неудивительно, что мама так любила это место. – Чем вы с мамой занимались? – спросил он. – Тоже сидели, разговаривали и… гуляли? Как друзья? Феникс приподнял голову, глядя на Зака тёмными глазами. И вдруг он безо всяких слов ощутил, насколько феникс любил его маму. Она была его единственным другом – единственным человеком на свете, который искренне волновался о нём. – Давай будем друзьями? – предложил Зак. – Можем весь день проводить вместе. Главное, чтобы Ровена не узнала. Феникс встрепенулся, приподнимая гребень. Зак с трудом улыбнулся. – Значит, согласен? Только скажи Гермесу, чтобы он больше не бросал меня одного, а так… – Он замолчал и покосился на феникса. – Ты же знаешь, да? Про запрет Ровены. Поэтому ты попросил Гермеса привести меня сюда? Феникс нахохлился, не соглашаясь, но и не отрицая, и Зак усмехнулся. – Можно тебя нарисовать? – спросил он. На всякий случай он захватил с собой цветные карандаши, и пока доставал их из рюкзака, феникс отошёл, немного косолапя – на земле он был совсем не таким грациозным, как в небе. Сердце Зака упало – он решил, что феникс сейчас улетит, но тот просто остановился и повернулся к нему, приняв эффектную позу. – Да у тебя талант, – рассмеялся Зак, взял блокнот и любимый карандаш и принялся за работу. Он просидел так несколько часов, кропотливо вырисовывая детали. Перья давались ему сложнее всего, и он потратил на них куда больше времени, чем ожидал, но феникс не возражал. И чем дольше Зак рисовал, тем отчётливее понимал: это самая лучшая его работа. Где-то после полудня феникс разом напрягся, всматриваясь в даль. Зак обернулся. – Гермес вернулся? – спросил он. – Уже поздно. Мне пора домой. Но вместо топота копыт до него донеслись голоса. Поначалу неразборчивые, они приближались, и вскоре Зак расслышал собственное имя. – Зак! Где ты? Зак! Он поднялся на ноги, разминая затёкшие мышцы. – Я здесь! – закричал он, размахивая руками. – Пенелопа? Я здесь! Но навстречу ему выбежала не Пенелопа, а родная сестра, вся покрасневшая и заплаканная. – Зак! – крикнула Лу и обняла его так крепко, что стало сложно дышать. – Пенелопа сказала… сказала, что единорог убежал, и… и мы не могли тебя найти… мы всё обыскали… нашли ингалятор… а мантикора… я думала… думала… Она разрыдалась, прижимаясь к нему. Зак растерянно обнял её в ответ, не зная, что и сказать. – Я в порядке, – заверил он. – Это феникс попросил Гермеса привести меня сюда. – Феникс? – переспросила она, шмыгнув носом, и подняла голову. – Где? – Да вон же… – Зак обернулся, но феникс пропал. Он нахмурился. – Почему он сбежал от тебя? Ответ пришёл мгновение спустя в виде Оливера, пробравшегося сквозь подлесок. – Неужели, – фыркнул он. – Пойдём, до арки ещё топать и топать, а мне работать нужно. – Вижу, ты очень за меня волновался, – вскинул бровь Зак. Лу отпустила его, и он поспешно закрыл блокнот, пока Оливер не заметил рисунок. – Меня волнует мой остывший ужин, потому что домой я явно вернусь не скоро, – ответил двоюродный брат. – Пойдёмте уже, пока нас не нашла мантикора. Оливер пошёл в обратную сторону, а Лу снова обняла Зака. – Всё точно в порядке? – со слезами на глазах спросила она. Зак кивнул, неуверенно оглядывая сестру. В её лице он видел знакомый страх: Зак испытывал его, когда думал, что с папой что-то случилось. – Точно, – заверил он. – Я рисовал. – Ты мог умереть без ингалятора, – сказала Лу. – А если бы тебя нашла мантикора… – Меня бы защитил феникс, – сказал Зак. Лу замолчала, а когда он поднял рюкзак – взяла его за руку и помогла пробраться по неровной земле. Сам он не сомневался, что ему ничего не угрожало, но Лу этого не знала. Неудивительно, что она испугалась. – Прости, – наконец сказал он. – Я правда не мог вернуться. – Знаю, – пробормотала она, не сводя взгляда с земли. А потом добавила: – Может, Ровена была права. Не стоит тебе общаться с фениксом. Он просто птица. Он не понимает, что тебе нужен ингалятор и ты не можешь долго ходить. И если он… каждый раз будет такое устраивать, когда захочет с тобой повидаться… – Ему одиноко, – возразил Зак. – Ему нужен друг. – Но ты мог умереть, – дрогнувшим голосом сказала Лу. – Просто передай ему, что если он так хочет с тобой дружить, пусть не забирает тебя далеко. Иначе мне придётся встать на сторону Ровены, а кому это нужно? – Да уж, тогда наступит апокалипсис, – сказал Зак, и Лу выдавила улыбку. Они пошли прочь, но Зак чувствовал, что феникс наблюдает за ним, спрятавшись где-то среди деревьев, и понимал: что бы ни говорила Лу, их дружба только начинается. 18 Лу Утренняя паника, в которой Лу металась по лесу в поисках брата, выпила из неё все силы. С самого их приезда в Англию она только и делала, что бросалась Заку на помощь: то он начинал задыхаться, то на него нападали русалки, то он терялся в огромном лесу с разгуливающими на свободе драконами и мантикорами. Это было так утомительно. Лу не представляла, как с ним справлялась мама. На её месте мама бы, наверное, умерла от волнения. При мысли об этом тело сковало льдом. Мама умерла из-за аневризмы – не из-за Зака. Не из-за бесконечных тревог. Лу даже не знала, что такое аневризма, она никогда с ними не сталкивалась – но мысль о том, что жизнь дорогих ей людей могла оборваться из-за чего-то, о чём она даже не подозревала, приводила её… – Хочешь посмотреть мои рисунки? – спросил Зак с противоположного конца спальни. Время клонилось к вечеру. Когда они рассказали Ровене о событиях прошедшего дня, она побагровела пуще прежнего, но наказать Зака не могла – в конце концов, это единорог унёс его в лес и сбежал. Поэтому она просто отчитала Пенелопу и отправила Зака и Лу ужинать в комнату, строго наказав не мешать взрослым. – Давай, – вяло отозвалась Лу. Зак достал скетчбук и показал ей несколько набросков феникса, пару из которых он даже раскрасил. – Мне нравится этот, – сказал он, указывая на единственный законченный рисунок. На нём феникс оглядывался через крыло, демонстрируя рыжее оперение. – Неужели он так долго тебе позировал? Даже не верится, – сказала Лу, покачав головой. – Кстати, ты видел что-нибудь… новенькое? Какие-нибудь видения? Зак замялся и отложил скетчбук. – Ничего особенного, – пробормотал он.