– Точно? – спросила Лу, и он кивнул. Она ему не поверила – брат явно что-то скрывал, – но не успела ничего сказать, как за дверью скрипнула половица. – Не смей, – раздался резкий, практически неслышный шёпот. Что-то ударилось о стену, и Лу, нахмурившись, поднялась с кровати и подкралась к двери. – Отпусти, Оливер, – раздался шёпот Пенелопы. – Нужно им всё рассказать! – Ровена нам запретила, – прошипел он. – Она… – Но мы же одна семья, – возразила она. – Ты бы на их месте не хотел во всём разобраться? – Я и так разобрался, и ничего хорошего из этого не вышло, – сказал Оливер. – Ты сделаешь только хуже! – По-твоему, лучше вообще ничего им не говорить? Не хочешь – не лезь, но и мне не мешай. Раздался ещё один глухой удар, и вдруг в дверь постучали. Лу, приникшая к ней ухом, едва успела отскочить и взобраться на кровать, когда в комнату сунулась Пенелопа. – Есть минутка? – спросила она с непривычной серьёзностью. – Э… ну да, – сказала Лу, потягиваясь, будто только встала. Зак поглядел на неё и закатил глаза. – Что такое? Пенелопа скользнула в комнату и плотно закрыла за собой дверь. – Взрослые сейчас о вас разговаривают, – сказала она. – Кажется, они испугались. За Зака. – Со мной бы ничего не случилось, – сказал тот, не отрываясь от рисунков. – Я же был не один… – А с фениксом. Знаю, – сказала Пенелопа. – Его-то они и боятся. – Почему? – нахмурилась Лу. – Он спас Заку жизнь. – Ну, да, но… – Пенелопа закусила губу, и Лу похлопала по постели. Пенелопа нехотя присела на край кровати, как птица, готовая вот-вот упорхнуть. – Феникс опасен. – Все так говорят, но никто не удосужился объяснить почему, – раздражённо сказал Зак. – Ну, создал он Диколесье. Ну, владеет он магией. Дальше-то что? Пенелопа опустила взгляд на ладонь и скользнула пальцами по отметке. – Вы не расстроились, когда получили метку? – Расстроились? – переспросила Лу, бросая взгляд на букву «Ф». – Нет, ну, будет сложно объяснить папе, откуда она взялась. Но это же просто отметка. Пенелопа помотала головой. – Нет. Это клеймо. Клеймо феникса, оставленное нам в наказание. – В наказание? – спросила Лу. – За что? Мы же ничего не сделали. – Да, но… – Пенелопа сцепила пальцы в замок, скрывая метку. – Мы получили её из-за предков. – Из-за предков? – Лу захлопала глазами. – А они здесь при чём? Какое-то время Пенелопа молчала. Лу решила, что она вообще не ответит, но потом она всё же сказала: – Много веков назад наш предок, Томас Уайльд, был величайшим охотником в мире. Только он убивал не волков и медведей, – добавила она, – а мифических существ. Магических. Тех, в существование которых верили очень и очень немногие. – Тех, которые живут в Диколесье, – медленно произнесла Лу, и Пенелопа кивнула. – В какой-то момент он прославился. Покупатели со всего мира приезжали к нему за доспехами из драконьей чешуи, пыльцой фей и… и за кровью феникса. Лу смотрела на Пенелопу с открытым ртом, растеряв все слова. Зак, напротив, оторвался от рисунка и окинул её мрачным взглядом. – Наш предок убивал фениксов? – спросил он с отвращением. – Какая гадость. – Да, – согласилась Пенелопа. – Он творил гадкие вещи. Но короли приходили к нему за черепами единорогов и божественной силой, которая якобы заключена в их рогах. Моряки думали, что кости русалок, привязанные к борту корабля, защитят их от морских чудищ. Все они платили хорошие деньги. Деньги, на которые был построен этот дом, – пробормотала она, обводя взглядом комнату, будто это она была во всём виновата. Лу поёжилась. Перед глазами мелькнули трофеи из сна, и всё вдруг встало на свои места. – Но как охотники стали… смотрителями? – спросила она. – Томас Уайльд был единственным человеком в мире, который умел охотиться на фениксов и убивать их, – мрачно сказала Пенелопа. – Обычно они бессмертны – магия, текущая в их крови, позволяет заживлять раны. Но Томас Уайльд научился… ловить их и обескровливать. Зак побелел. – Обескровливать? То есть… – Полностью сцеживать кровь, – подтвердила Пенелопа. – Благодаря особой технике она сохраняла магические свойства. Сейчас эта техника утеряна – её тайна умерла вместе с Томасом Уайльдом. Хотя мы бы всё равно ею не пользовались. Мы защищаем животных Диколесья, а не убиваем ради денег, – жарко сказала она. – Но за годы жизни Томас Уайльд практически полностью истребил фениксов. Продавал их кровь тому, кто больше заплатит, пока их не осталось лишь двое. – Мой феникс? – предположил Зак. – И его подруга, – кивнула Пенелопа. – Когда Томас Уайльд осознал, что натворил, он перестал на них охотиться. В конце концов, у него и так было целое состояние, так зачем рисковать? Но потом его дочь заболела, и никто не мог её исцелить. – И он пошёл за последними фениксами? – тихо спросила Лу. Пенелопа поджала губы, сверля взглядом руки. – Он поймал самку. И убил её ради крови. Долгое время некоторые члены семьи оправдывали его – говорили, что у него не было выбора, ведь его дочь умирала. – Но выбор был, – возразил Зак. – Да, – сказала Пенелопа. – И он сделал его задолго до рождения дочери. Семейная легенда гласит, что последний феникс – твой феникс – сошёл с ума. Охваченный горем, он создал убежище и созвал всех оставшихся волшебных существ. Именно тогда на землях, окружающих поместье Уайльда, появились магические проходы, – добавила она. – А потом феникс воззвал к дочери Томаса Уайльда. Как только она прошла под пологом арки, на её ладони появилась отметка. Лу потрясённо молчала, лишившись дара речи, и просто скользила пальцами по собственной метке. – Но она же не виновата, – наконец выдавила она. – Это всё Томас Уайльд. Что с ним случилось? – Феникс проклял и его тоже, – тихо ответила Пенелопа. – Всю оставшуюся жизнь – как минимум двадцать лет – ему казалось, что он сгорает заживо. Днём и ночью агония не отпускала его. Легенда гласит, что он не поднимался с кровати, только лежал и кричал. – Могло быть и хуже, – мрачно сказал Зак. – Надо было его обескровить. – Зак! – с укором воскликнула Лу. – Жуть какая. – Он был ужасным человеком, – с яростью во взгляде заявил брат. – Ты сама это понимаешь. – Да, но… Пенелопа откашлялась. – Все прекрасно знают, что он поступил ужасно, – сказала она. – Никто его не оправдывает, для всей семьи он – пример дикого, безобразного поведения. Мы любим животных. Такова уж наша природа. В прямом смысле слова, – добавила она. – Дочь Томаса Уайльда – наша прапра… э-э, не знаю, сколько пра, раз двадцать, наверное? В общем, прабабушка. Оправившись от болезни, она вышла замуж и родила семерых детей. Они всю жизнь помогали ей заботиться о Диколесье. Как и их дети, и дети их детей. – А теперь мы, – сказала Лу, вновь коснувшись ладони. – И неужели никто не сбежал? – У них не было выбора, – ответила Пенелопа, не решаясь встретиться с Лу взглядом. – Метка всегда появлялась на тринадцатый день рождения. На мгновение в комнате воцарилась тяжёлая, удушающая тишина. – Что? – наконец дрогнувшим голосом спросила Лу. – В смысле у них «не было выбора»? Внезапно со стороны лестничной площадки донёсся голос Конрада: – Пенелопа? Та сокрушённо встала. – Если они узнают, что я вам всё рассказала… – В смысле «не было выбора»? – повторила Лу. – Раз уж ты начала, объясни до конца… – Простите, – расстроенно сказала Пенелопа, спеша к двери. – Поэтому никто и не хотел рассказывать вам про Диколесье. Вы должны были сидеть с тётей Мерле. Хотим мы этого или нет, но в тринадцать все получают отметку. Но Ровена думала… она думала, что раз тётя Джози уехала, то проклятие обойдёт вас стороной – главное, чтобы вы держались подальше от леса. Но клеймо появилось, и теперь… – Что? – спросила Лу, охваченная страхом. – Что теперь, Пенелопа? Та схватилась за ручку двери и наконец-то подняла взгляд на них с Заком. – Метка не просто позволяет входить в Диколесье. Она связывает вас с ним. И если вы уедете… – Она стёрла слёзы. – Простите. – То что? – в панике спросила Лу. – Что случится, когда мы улетим домой? – Пенелопа? – окликнул Конрад неподалёку. Она приоткрыла дверь и выглянула в коридор. – Вы не сможете уехать, – прошептала она. – Никогда. Вы связаны с Диколесьем. Если захотите сбежать… – Она судорожно вздохнула. – Простите. Если вы уедете и не вернётесь… если мы уедем и не вернёмся… то мы умрём.