– Считал это своим Божьим предназначением. В каком-то роде так оно и было. Я просто не совсем верно истолковал его зов. Бог призвал меня в церковь не для того, чтобы я там остался, а для того, чтобы я через нее прошел. Он провел меня через ее тлен, опустил так низко, как никогда еще в жизни, чтобы показать лучший путь и чтобы я, в свою очередь, показал его другим. – Насколько низко ты пал? Лев в раздумьях останавливается передо мной. – Когда я переступил порог церкви в первый раз мальчишкой, она вся была пропитана Божьей любовью. А я никогда не знал любви. Познав Его любовь, я перестал знать страх, потому что совершенная любовь Бога вытесняет все страхи. Ты боишься, Ло? – Чего именно? – Чего угодно. – Я не отвечаю, и Лев всматривается в мое лицо. – Почувствовав любовь Бога, я перестал бояться, но, поступив в семинарию, перестал чувствовать Его любовь. Я чувствовал себя еще более одиноким и боялся сильнее, чем когда-либо. Это была проверка. – Поясни. – Бог лишил меня свой любви, чтобы посмотреть, достоин ли я ее возвращения. Я оставил семинарию и вернулся в Индиану, к матери. Ее ярость ничуть не угасла. Я снова ощущал себя ребенком, а она вымещала на мне свою ненависть. Я сглатываю, боясь спрашивать, что ему пришлось вынести, какой из шрамов на его животе оставлен в этот период его жизни. – И что ты сделал? – Выстрадал свое возвращение. – Как? – На коленях молился Господу тридцать часов. – О чем ты… – Горло перехватывает, и голос срывается. – О чем ты молился? – О матери, – говорит Лев, и это последнее, что я ожидала услышать. – Я молил Бога благословить ее и хранить. Обещал служить Ему за ее прощение. И Бог понял, что может вверить мне Проект. Он возродил меня. И сделал Своим искупителем. – Что делает тебя таким особенным? – спрашиваю я. – Я не особенный. Во мне нет ничего особенного. А может… – Лев делает шаг ко мне, подходя очень близко, вплотную. – Может, мы все – особенные, поскольку избраны Богом. Он всех призывает к Себе. – Даже меня? – Даже тебя. – На его лице появляется легкая насмешливая улыбка. – По-твоему, это заслуживает пренебрежения? – Если Бог призывает меня, почему я ничего не слышу? Лев почти касается губами моего уха: – Потому что не слушаешь. – А может, Его зов слишком тих? – Но как ты можешь услышать Его, не веря в Него? Ты вся – сплошное неверие. Ты веришь лишь в свою ярость, свою нужду и свою боль. Твое одиночество обусловлено всем тем, что ты отвергаешь. Но знай: если мы отвергаем Бога, Он тоже отвергает нас. Я отстраняюсь от него. – Тебя столько всего ждет за твоей нуждой, твоей болью и твоим одиночеством, Ло! – Под взглядом Льва, скользящим по моему телу, я чувствую себя маленькой и беззащитной. Он словно видит сквозь плоть и кровь мою душу. – Неужели ты не устала отвергать себя? Я наблюдаю за возвращающимся в дом Львом через лобовое стекло машины. На улице темно, немного дождит, как обычно перед мокрым снегом. Мне успеть бы вернуться до того, как он пойдет. Я завожу машину, и урчание двигателя вибрацией проходится по телу. Встряхиваю руки и несколько раз прочищаю горло, будто могу откашлять сдавившую грудь тяжесть. Затем отъезжаю от дома и выруливаю на длинный отрезок дороги, ведущий к шоссе. Нервно жуя губу, слышу в голове голос Льва и пытаюсь не представлять, как прямо сейчас Бог зовет меня к себе и единственное, что мне мешает его услышать… Я сама. Звонит мобильный, лежащий на приборной доске. Бросив на него короткий взгляд – незнакомый номер, снова смотрю на дорогу. Я подъезжаю к перекрестку одновременно с фурой. Меня бросает в холодный пот. Мобильный продолжает звонить, и я с дури жму на газ, но тут же даю по тормозам. Ничего не происходит. – Боже! Снова жму на тормоз, и снова ничего. Резко кручу руль в сторону. Дорога уходит из-под колес, и всего через миг происходит внезапная остановка. Но в этот миг я слышу. 2013 До этого времени еще ни один человек не покидал Проект. * * * Лев созывает собрание в чапмэнском доме, в комнате для гостей. Пока все прибывают и устраиваются, по гостиной плавает тихий гул замешательства. Только Лев, Би и Кейси знают, по какому поводу этот сбор. Би покорно сидит у ног Льва, Атара – рядом с ней. Лев возвышается, стоя к ним лицом. Кейси возле него внимательно наблюдает за собравшимися. Лев хочет позже услышать от нее, какую реакцию вызвало известие. Би находит взглядом Фостера, сидящего в дальнем конце комнаты, и он вопросительно смотрит на нее. Она едва уловимо качает головой. Не ей отвечать на его вопросы. В конце концов Лев вскидывает руки, молча призывая всех к порядку. В комнате воцаряется тишина, и Лев выделяет взглядом каждого из присутствующих. Что он видит в них? Так же уверен в них, как и раньше, или отмечает теперь лишь возможность нового предательства? Со своего места Би ясно читает затаенную в его глазах боль. Так много отдать и получить отданным по лицу! – Я хочу поговорить с вами о рае, – произносит Лев. Би прикрывает глаза. – Рай, – продолжает он, и его голос омывает ее, – не место, куда вы попадете. Это место, которое я ношу в себе. Бог вверил мне этот дар. И пока вы рядом со мной, пока вы живете в вере, вы все владеете ключами от Царства Небесного. Его стены защитят вас. Но эти стены укрепит ваша вера. Би распахивает веки. – Предательство этой веры, – говорит Лев, медленно обходя их, – ослабляет эти стены. Мир за Проектом «Единство» прогнил. Ты с этим согласен, Фостер? – Да, – отзывается тот. – Мир снаружи настолько погряз в грехах, что в нас уже при рождении больше грешности, нежели благодати Божьей. Но вам – всем вам – она возвращена. Вы приняли дар искупления. – Лев распахивает руки. – Вы были наставлены на истинный путь. – Аминь, – выдыхает Би. – Аминь, – вторят ей остальные. – Мы предлагаем спасение тем храбрецам, кто ищет его, – продолжает Лев. – Когда никто больше не изъявит желания обрести свое место рядом с нами, мы закроем наши двери. Не забывайте свой обет: мир падет вокруг нас, но мы уцелеем, ибо не случится зла под моими крылами. И когда мир рухнет, когда неверующие сгорят, останется лишь наш рай. Это мой обет вам. Порой Би кажется, что она уже в раю, но, когда Лев говорит так, она понимает, что ошибается. Если сегодня она счастлива, то завтра будет блаженствовать. И Лев приведет их в это завтра. – Но можно встать на путь искупления, а можно и свернуть с него, – замечает Лев. – И то, что вы сейчас здесь, в Проекте, не означает, что вы невосприимчивы к греховным страстям и порокам: вещизму, гордыне, зависти, жадности и сомнениям. Вы должны быть – обязаны быть – сильнее их, поскольку ваша слабость станет нашей слабостью и ваша порочность затронет нас и подвергнет наш рай опасности. Я этого не допущу! Я делаю все возможное и невозможное, чтобы взять вас с собой. И я должен вам кое-что сказать: Роб Эллис оказался слаб, и его слабость вредила нам. Я разглядел ее в нем, увидел угрозу нашей работе и нашему совместному будущему и попросил его уйти. Он более не член Проекта «Единство». И вы все снова в полной безопасности. Известие шокирующей волной проходится по собравшимся. Роб ушел. Одним своим присутствием он подрывал их работу. Как близки они были к тому, чтобы потерять все построенное? Би рассматривает потрясенные лица, отражающие одинаковые чувства. Где-то в самой глубине – мысли о предательстве. На поверхности – ярость. И ощутимое чувство облегчения. – Спасибо, – благодарит Фостер с другого конца комнаты. Би тут же эхом вторит ему, а остальные – ей, и вскоре гостиная заполняется благодарственной песней. Лев сглатывает, явно тронутый их сплоченностью. – Я должен вам кое в чем признаться, – произносит он, как только все затихают. – Мне не верилось, что я могу потерять веру в наших стенах. Мне казалось: раз Бог наставил вас на этот путь, то вы уже не сойдете с него. Я наивно полагал, что поставленная передо мной задача проста. Мы здесь по собственной воле и потому в любой момент можем утратить виˆдение своей судьбы. Я верую, что Бог послал Роба, чтобы я не расслаблялся. Он напомнил мне о бдительности. И я больше никогда ее не потеряю. Я никогда и ни за что не потеряю даже одного из вас. Если могу спасти вас, то всегда выберу ваше спасение. Лев надолго прикрывает веки. Открыв глаза, просит встать. Часть 3