Глава 9 Артур 19–93. Проводив взглядом своих товарищей, секутор остался в одиночестве. «Мак испытает его снова, в этом можно быть уверенным. Хотя бы из-за недоверия к нашим методам. Пусть так, я уверен Пат выдержит, – подумал Артур. – В базе данных он останется ссыльным, или без вести пропавшим, если совсем повезëт. Остался только мой вопрос». Дверь допросной распахнулась, впуская внутрь фабрикатора Маркуса. – Мастер Артур, за неподобающее поведение и нарушение закона, вы приговариваетесь к неделе стимула, – с этими словами он коснулся лба Артура, активируя стимул, которого не было. Секутор начал корчиться, симулируя боль. Нерадивому мастеру была бы обеспечена недельная мигрень. – А также переводом в рабы, до тех пор, пока не покажете свою полезность. Это понятно? – Да, господин фабрикант, сэр, – прохрипел Артур, имитируя жестокие страдания. – Тогда теперь вы подчиняетесь мастеру Филипу, он сопроводит вас на новое место службы, – Маркус развернулся, покидая помещение, в которое тут же вошëл Филип. Огромного роста и тощий как палка мастер мог служить визуализацией образа жнеца. Он кутался в балахон, а на лицо был плотно натянута маска–противогаз. Из–под стëкол глядели печальные глаза, обещающие недоброе. – Раб Артур. Ты идëшь со мной, – его голос хрипел, будто он почти не умел пользоваться своими голосовыми связками, однако, оказывал пугающий эффект. – Я понял, – кивнул Артур. – «Я понял» что? – Филип прикоснулся к голове секутора, активируя стимул, заставив актëрский талант последнего вновь выйти на сцену. – Я понял, сэр! – завопил Артур. – Отлично, – улыбнулся под маской мастер. – Шагай. Выйдя из цеха, секутор пошëл направо, так как к отделу утилизации опасных отходов Филипа правый путь был короче. – Куда? Нам налево, – снова активировал стимул мастер. «Вот садист! Если бы у меня был контролёр, то я бы уже сдох от боли, значит слухи были правдивы». Отдел Филипа считался образцовым, потому что ни одного раба он не отбраковал и поддерживал стальную дисциплину, выполняя указания начальства. На бумаге доклада, который он отправлял в срок сдачи отчëта, это выглядело идеально. Фактически, отдел утилизации опасных отходов был филиалом ада на земле, а мастер был воплощением Сатаны. Рабочие прозвали подразделение мастера конвейером. Удушливая атмосфера ядовитых испарений мешала разглядеть что–либо в двух метрах от себя, если бы не выжгла глаза вплоть до зрительного нерва. Последний погрузчик рабы видели в тот день, когда Филип стал их мастером. Тогда он отдал его фабрике, чтобы она распорядилась им «более рационально», так что рабы гнули спины под тяжëлыми контейнерами с опасными веществами, грозя нарушить их целостность, убив всë вокруг. Сливные трубы источали зловоние, грозившее сжечь слизистую оболочку лëгких. Именно туда и нужно было попасть Артуру. – Слишком медленно, – рыкнул мастер, вновь активируя стимул, понукая секутора идти быстрее. Отбраковка отсутствовала в отделе утилизации только по одной причине: Филип не утилизировал рабов. Если кто–то не выполнял норму, он заставлял работать усерднее с помощью электрического тока, распространяемого стимулом по мозгам своих служащих. Даже если это не помогало решить ситуацию с отдельно взятым индивидом, это не останавливало Филипа от попыток. Он бил рабов током до тех пор, пока они не начинали работать или умирать. – Слишком быстро, – улыбнулся Филип, коснувшись головы застонавшего Артура. Чаще всего, инстинкт самосохранения срабатывал, заставляя рабов взяться за дело. Точнее сделать вид, что берутся за дело. Лишь когда мастер отходил на достаточное расстояние, инстинкт пропадал, оставляя безысходность. Рабы осознавали, в каком положении оказались. Они бросались в чаны с кислотой, прыгали в трубы, по которым отходы сливались в море, пили негашёную щёлочь и отработанную СОЖ[1], всë, чтобы избежать одного человека. Филипа. Помимо постоянного контингента, в отдел утилизации направляли в качестве наказания за особые проступки, но обратно редко возвращались такими же, какими вошли. Если вообще возвращались. Так конвейер заслужил репутацию лучшего отдела всего Белфаста, и страшным сном любого мастера и раба. – Пришли, – это не было замечанием, но Филип всë равно приложился к отсутствующему стимулу Артура. Исчерпав свои запасы изображения страдальческих мук, он упал на четвереньки, и посмотрел на здание отдела. Небольшой цех, собранный из пеноблоков, венчала огромная труба, чадящая в небеса густым и жирным дымом, осадок которого устилал землю вокруг отдела чёрными хлопьями токсичных отходов. Окон в здании видно не было, так как весь фасад был заставлен контейнерами со знаком химической и радиационной опасности. Над единственным входом кто–то от руки нацарапал: «зачем куда–то бежать, если всё хорошо и здесь?[2]». Надпись явно обновляли ежедневно, что наталкивало на мысль о том, что это была идея самого Филипа. – Добро пожаловать, раб, – он поднял Артура и толкнул внутрь здания. Большая часть рабочего пространства находилась под землëй. Лестница была непомерно длинной, что только усиливало эффект погружения в древнюю преисподнюю. «Протокол герметизации. Опасность химического, биологического и радиационного класса», – послал Артур команду процессору, дабы избежать неприятных последствий пребывания в вотчине Филипа. «Слухи были правдивы. Правда, я не уверен, что словами можно передать это, – спустившись в самый низ, Артур окинул взглядом отдел утилизации опасных отходов и порадовался своей предусмотрительности, – как они тут вообще дышат?» Показатели наружных датчиков и газоанализаторы зашкаливали, а работа шла своим чередом. Рабы таскали бочки, переливали их содержимое в чаны, которые потом сливали в трубоотводы. Стоя там, где стоял Артур, а именно в самой верхней точке отдела, можно было разглядеть лишь силуэты в тумане испарений, но зрение секутора было на порядок лучше обычного. Сняв кожу лица, Артур спрятал еë в отделении на бедре, оставив лишь безразличную, череполикую маску. «Включить запись», – скомандовал он, активируя диски памяти. – Сегодня работаешь на разгрузке бочек, – рыкнул Филип из–под противогаза. – Но я хочу к трубам. Можно? – Я твоего мнения спрашивал? Здесь не исполняются желания, здесь исполняют приказы. В ином случае… – мастер прикоснулся к голове Артура, но ничего не произошло. Под стёклами противогаза округлились глаза, выражая удивление и страх. «О, да. Такой взгляд от этого ублюдка мне нравится куда больше». Из всë ещë не закрытого отсека на бедре, секутор достал припасëнную гранату. – Но я очень хочу к трубам. И ты меня туда отведëшь. Шевелись, – подтолкнув поднявшего руки мастера, Артур вошëл в туман. «Чëрт, как бы тут всë на воздух не взлетело из–за моей гранаты, – думал секутор, проходя по отделу утилизации. – Людей умрëт слишком много». – Эй, ты. Где тут аварийная сигнализация? – спросил Артур у мастера, указавшего на рубильник на ближайшем столбе. «Хоть о безопасности подумали, и на том спасибо», – подумал секутор, дëргая рубильник. Сирена мгновенно оповестила персонал об эвакуации, и людская река хлынула в сторону выхода. Дойдя до труб, Артур остановился. – Теперь подождëм немного, ты не против? – Филип не ответил, трясясь от страха. – Знаешь, я думаю, что эта штука на лице тебе мешает. Давай–ка снимем еë ненадолго. – сдëрнув фильтрующий воздух прибор с лица мастера, секутор молча слушал крики, наблюдая как плоть лица Филипа пожирает токсичная атмосфера. – Кто дëрнул рубильник? Что здесь происходит? Мастер Филип, где вы? – из тумана раздался требовательный голос. «А вот и Маркус. Время шоу!» – улыбнулся Артур. – Я дëрнул. Бывший мастер Артур 19–93. У меня тут Филип и граната, которую я намерен взорвать. Сэр. – Эй, подожди! Не делай этого, тут всë взлетит на воздух! «Учитывая концентрацию паров метана, я с тобой соглашусь». – Вы хотите предложить какой–то другой исход этой ситуации? – Я могу восстановить тебя в должности! Или даже повысить! Артур сделал вид, что задумался. – Никаких компромиссов, никаких альтернатив. Только свобода или смерть! – рявкнул он, выдирая чеку из гранаты и ныряя в трубоотвод с токсичными отходами. Взрыв был мощным. Он в клочья разнëс всë в отделе утилизации опасных отходов, заставив трубу на крыше исторгнуть из себя пламя вместо дыма. Эвакуировавшиеся рабы смотрели на огонь, как на факел надежды. Выплыв на поверхность моря, куда сбрасывались отходы, Артур отправился в убежище железопоклонников. «О да, Маку точно понравится моë заявление об увольнении», – ухмыльнулся Артур, натянув лицо на положенное ему место. Патрик 15–89. Запись памяти Магнума О'Хары. Мы сидели на бетонном полу. За окном была ночь, которую было сложно отличить ото дня, но хорошим ориентиром служили выключенные лампы освещения. Все дети в нашем корпусе уже спали, только мне и Артуру не спалось. Наши головы пылали от очередного наказания. На уроке мы спросили: «что плохого в отношениях с женщинами?», за что получили удивлëнные нашей глупости взгляды всей группы и по разряду в стимул. – Ну Питер и козëл! Простой же вопрос! К тому же на него не отвечают даже намëками! Просто «нельзя». Чушь какая–то, – бушевал юный Арти. – Тише! – шикнул я. – Вдруг он услышит? Нам ещë достанется! К тому же, им лучше знать, чего можно, а чего нельзя. – Услышит! Да мне всë равно! Может меня в задницу поцеловать! Он и его сестра!