– Мой хороший друг, – отрекомендовал его Косоглазый. Доктор протянул близнецам руку и представился. Его рукопожатие оказалось безжизненным, а малозначительное имя моментально растворилось в памяти. На бейдже значилось: «Свечин В. А., невролог». Кабинет, куда провёл близнецов доктор, напоминал декорации к боди-хоррору – мертвенно-белый и ощетинившийся иглами. На холодильнике для медикаментов стоял стеклянный ящик. Серёжа принял его за аквариум, но, подойдя ближе, увидел внутри змею и отшатнулся – от неожиданности, не от страха. – Моё хобби, – отрывисто пояснил доктор. Это прозвучало, как хрустнувшая под ногами ветка. – А разве так можно? Я имею в виду, держать змею в процедурной – это ведь, ну… негигиенично? Свечин ничего не ответил, только посмотрел пристально. Его взгляд был как прожектор, выхватывающий уродство близнецов из сумерек мира. – Приступим, – сказал доктор. Он брал у них кровь и делал склизкое УЗИ. Взлетали и обрушивались пики кардиограммы. По команде доктора близнецы по очереди дотрагивались до носа с закрытыми глазами, приседали и прыгали на одной ноге. Наконец, когда Сергей, потный и задыхающийся, уже не отвечал на вопросы, а огрызался в ответ, Свечин вручил близнецам пластиковую банку и лично проводил куда положено – видимо, чтобы они не сбежали из-под его изнурительной опеки. – Послушайте… – начал Серёжа. Доктор перебил его: – Ты снова щуришься. Плохо видишь? Почему не носишь очки? – Вы уверены, что всё это необходимо? – продолжил Сергей, стараясь говорить решительно и твёрдо. – Нас никогда так тщательно не обследовали. Я думал, вы проверите нас на глисты там, и всё. Просто чтобы убедиться, что мы не заразные. – Хорошо что невоспитанность – это не заразно, – ответил доктор, – иначе пришлось бы вас изолировать. Давно мне никто не указывал, как мне делать мою работу. – Мы только весной проходили медосмотр. Всё должно быть в карточке. – Ты когда-нибудь видел, на какие ухищрения идут детдома, чтобы скрыть от потенциальных усыновителей проблемы со здоровьем у подопечных? А я видел. Сергей не сдавался: – Но вы смотрели карточку? – Послушай, – сказал Свечин, теряя терпение, – раз тебе что-то не нравится, есть и другой путь. Положить вас в краевую больницу на обследование. Недели на две. А лучше на месяц. Хочешь в больницу? – Нет, – ответил Серёжа сквозь зубы. – Вот и славно. Туалет прямо перед тобой. – Надеюсь, вы хоть туда с нами не пойдёте? Свечин посмотрел на него поверх очков, и Серёжа понял, кого доктор ему напоминает. Змею. – Это для теста на наркотики. Стандартная процедура, – пояснил доктор после того, как близнецы пописали в баночку. Его лицо омрачилось, как будто он вспомнил о чём-то плохом. – Кстати, на будущее. Ваше сердце и внутренние органы – всё выдерживает двойную нагрузку. Вам нельзя даже пробовать наркотики, они вас сразу убьют. – А вы попробуйте, запретите нам, – вызывающе сказал Герман, который всё это время молчал. – Не собираюсь я ничего запрещать, – ответил Свечин, не пытаясь скрыть раздражение. – Если я что-то узнаю, то просто скажу Андрею, и он вас вышвырнет. У него с этим строго. Не говорите потом, что я не предупреждал. На обратном пути Сергей чувствовал огромное облегчение. Он даже сел поближе к окну и какое-то время разглядывал город. Отовсюду выпрыгивали написанные от руки вывески, похожие на плохой перевод с китайского: «ПИЦЦА РАКИ КУКУРУЗА ПИВО СУШИ» или «СДАМ КОМНАТУ НЕДОРОГО ХОЗЯЙКА». Погода была прекрасная, хоть близнецам и нельзя было выйти погулять. По сравнению с холоднокровным доктором Грёз казался милым человеком. Сергей начинал к нему привыкать. * * * В квартире-студии было двое: Андрей Грёз и его приятель, детский невролог. Андрей не доверял ему, но посвящал во все свои дела. Так сложилось. – Герман лучше владеет телом – например, у него получается отжаться от пола. Я связываю это с тем, что он проявлял больше активности, когда они были детьми. Он познавал мир через движение. Сергею досталось наблюдать. Кстати, он одинаково хорошо пользуется обеими руками, а Герман – правша. – Разве они не контролируют каждый свою половину тела, – спросил Андрей, – как те женщины из Миннесоты? – Это и есть самое интересное – они оба распоряжаются телом, и оба всё чувствуют. Вернее, Герман чувствует всё то же, что и брат. А Сергей так глубоко уходит в себя, что испытывает только что-то вроде покалывания в онемевшей конечности. Думаю, ему просто пришлось приспособиться. Если бы один из близнецов не уступил другому ведущую роль, то они не смогли бы полноценно развиваться. Они бы даже не дожили до таких лет. Ты видел когда-нибудь двухголовую змею? – Чего я только не видел, – сказал Андрей и рассмеялся. Это был невесёлый смех и быстро потух, будто свеча, задутая гуляющим по скудно обставленной квартире сквозняком. – Я серьёзно. Например, ужи часто появляются на свет с двумя головами. Правда, редко выживают. Но описаны случаи наблюдения жизнеспособных змей. Поначалу головы конкурируют между собой за добычу. Это приводит к тому, что одна из голов занимает доминирующую роль Хотя контроль за телом могут брать обе. Между мужчинами стояла бутылка дорогого алкоголя с утопленным в ней насекомым. Они оба потянулись к ней, но доктор оказался первым. – Люди не змеи, – резко сказал Андрей. – Отдай бутылку. Ты нужен мне здравом уме. – И в доброй памяти, – добавил доктор. – Но разве это не должно относиться к тебе? Тогда бы и моё присутствие не понадобилось. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга. Их лица окаменели. Доктор очнулся от оцепенения первым, растерянно заморгал и отвёл взгляд. Грёз вылил бутылку в раковину, а насекомое подцепил и рассмотрел с брезгливым интересом. Это оказался крупный рыжеватый муравей. Задержав дыхание, мужчина положил муравья в рот и прожевал, а потом долго полоскал рот, чтобы избавиться от кислого привкуса. – Их топят живыми, – безэмоционально заметил доктор. – Гормоны стресса, выбрасываемые в организм перед смертью, многократно увеличивают концентрацию галлюциногенов. Их действие сильное и наступает быстро. То что нужно. Андрей не сразу понял, что речь о муравьях. Он хотел усмехнуться, но вместо этого из горла вырвался хрип. – Ну и гадость! Что это такое? – Генномодифицированный североамериканский муравей-жнец. Студию перегораживало массивное оборудование, накрытое невесомым светонепроницаемым чехлом. Грёз сел рядом на корточки, провёл ладонью по чехлу, напоминающему разлитую ртуть. Заметались лихорадочные блики, белые и горячие. Кредит за это оборудование предстояло выплачивать ещё пятнадцать лет. Из-за него студия была оборудована шторами затемнения, как в кабинете физики. Из-за него Андрей жрал разную гадость. Сегодня вот муравья. – Гена называет их «Правый» и «Левый». По-моему, это очень показательно. Ты же знаешь Гену. – Не обязательно слушать Гену, чтобы понять, какие они разные. – Они не просто разные, как я и ты, например. Они – как… Подожди-ка… Андрей достал из кармана монету и щелчком пальцев подбросил её в воздух. Она приземлилась на ладонь гербом вверх. – Орёл. Подбросил ещё раз. – А вот… Гм, снова орёл. – Я понял твою мысль, – остановил Свечин. – Разные, как стороны одной и той же монеты. У них вообще много… одного и того же. Общий позвоночник ниже шейного отдела, и внутренние органы не дублированы. А главное – их нервные системы большей частью перекрещиваются. Это значит, что близнецы, с высокой вероятностью, эйфосовместимы. Монета утонула у Грёза в ладони. – Мне повезло, – сказал он. Эта мысль переплыла котлован сознания, над которым стоял зеленоватый туман. Не случалось ещё так, чтобы Грёзу везло, и он не верил тем, кто говорил: так легли карты или встали звёзды… И все рояли в кустах он прятал сам. – Повезло, – согласился доктор. И добавил в сторону, так, чтобы не быть услышанным: – В отличие от них. 3. Вот что написали близнецы в анкетах: Назови своё первое воспоминание