2. Сергею снились звуки ссоры. Откуда-то он знал, что ссорятся насчёт них с братом, и хотел сбежать, и сбежал – ещё глубже в забытье, туда, где уже нет снов, только тающая на коже темнота южной ночи. Он проснулся оттого, что солнце разожгло пожар на внутренней стороне век, и заморгал сухими ресницами. Перед глазами вставали стены, обитые мягким материалом, как в палате психбольницы. К стенам были пришиты тканевые постеры: Пирамидоголовый из Silent Hill и изображённый в японском стиле Чебурашка. На подоконнике, читая книгу, сидел парень, ровесник близнецов. Между его худыми плечами горной грядой возвышался горб. В первый раз Серёжа увидел уродство со стороны и с щемящим чувством отметил его патологическую притягательность. «Вот, значит, каково это», – думал он и пялился. Почувствовав взгляд, горбун оторвался от чтения. – О, ты уже проснулся! Доброе утро, – воскликнул он, проворно слезая с подоконника, и протянул Сергею ладонь. Книгу горбун сунул под мышку. «Фантастические твари и где они обитают», – называлась она. Не отрывая локоть от постели, чтобы не разбудить Германа, Сергей пожал горбуну руку и представился. – Очень приятно, – ответил тот. – А я Казик. Это полностью значит Казимир. Как доехали? Ты вообще откуда? И почему ты шепчешь? – Брат спит. Тут в комнату ворвался пацан лет семи, а за ним – двое парней постарше. Хохоча, они пинали друг другу полосатый мяч. Он треснулся об кровать близнецов и лопнул. Густо запахло арбузом. Герман проснулся и рывком сел. Пользуясь открывшимся обзором, Серёжа как следует рассмотрел новых соседей. У одного из них была неестественно большая голова, подобная шляпке чудовищного гриба. Во втором, добродушном детине, Сергей не заметил ничего особенного, но когда парень повернулся спиной, оказалось, что сзади у него злое личико, похожее на него, как отражение в кривом зеркале. Ну а третий оказался не ребёнком, а карликом. – Это Карл, – представил его Казик. – Вот Ян Лерман, мы зовём его Ленорман. И Гена Водянников. Его мы зовём… – Я сам решу, как новенькому меня называть, – дребезжащим голосом перебил гидроцефал. – Знакомьтесь, ребята, это Сергей. И его брат… Казик замешкался и посмотрел на близнецов. – Герман, – сказал Герман, и в его голосе прозвучало превосходство. – Так меня назвала мать. Стало так тихо, что слышно было, как кричат чайки. Детина с двумя лицами беззлобно скалился. – Пойдём отсюда, парни, – ответил Гена. – Мы новенькому не чета. У него вон мать есть. Они забрали арбуз и ушли. Казик последовал за ними. На пороге он обернулся и пожал плечами, подбросив горб выше головы. Близнецы остались одни, и Сергей в сердцах заявил: – Познакомились, называется! Я всё понимаю, но эти парни не при чём. Что они о нас подумают? Говоря это, он нашарил на полу рюкзак и достал оттуда зеркальце, но посмотреть в него не успел. Сергея передёрнуло, и он уронил зеркало. – Что ты делаешь?! Оно же могло разбиться! Герман обнял колени руками. – Мне наплевать, слышишь? Наплевать, что обо мне подумают! Мне здесь не нравится! – Герман, – растерялся Серёжа, – но ты сам этого хотел… Так было нечестно. Брат хотел совсем не этого. От ссоры их спасло лишь то, что в спальню заглянула женщина со светлыми волосами и позвала близнецов завтракать. Если она и заметила, что они друг на друга сердятся, то не подала вида. Сергей начал догадываться, что тут так принято. – Чем заправить салат – сметаной или маслом? – спросила женщина, усадив близнецов за стол на светлой просторной кухне. – Сметаной, – ответил Герман. – Маслом, – ответил Сергей одновременно с ним. Она нарезала овощи в разные тарелки, в одну добавила сметану, в другую – масло, и перед каждым из близнецов поставила именно то, чего он просил: запомнила. Наверное, эта женщина была здешним психологом. – Нет, я логопед, – улыбнулась она. – Меня зовут Елена Георгиевна. – Когда я был маленький, то «ре» не выговаривал. Сейчас уже нормально, – сказал Герман и продемонстрировал: – Елена Геор-р-ргиевна. Она похвалила его прекрасный «р» и, бросив взгляд на мигнувший экран мобильника, вышла. Герман сразу перестал жевать и уставился на улицу. Его понурое отражение в окне напоминало вопросительный знак. Волны облизывали берег, невнятно бормоча, а редкие пятна полотенец делали его похожим на латаное одеяло. – «Эр», – сказал Сергей. – Что? – рассеянно спросил брат. – Буква, которую ты не выговаривал, называется «эр». А «ре», да будет тебе известно – это такая нота. – Ясно… Слушай, эта Елена Георгиевна мне кого-то напоминает. – Ну хватит уже! Без обид, но твои фантазии о матери нам и так сегодня дорого стоили. Герман вызывающе расправил плечи. – Не вижу смысла называть матерью женщину, которая от нас отказалась… – Сразу бы так! – …и я сейчас не о ней. А о девушке, которую мы видели ночью, Марине. Это ведь дочь Косоглазого? Раз так, то Елена Георгиевна приходилась Косоглазому женой. Тут было над чем задуматься. Она была хороша собой. Он был страшный и занимался бизнесом, который Сергей полагал аморальным. Брать уродов к себе в дом! Демонстрировать их за деньги! Вернувшись, Елена Георгиевна принесла какие-то анкеты и простые карандаши, заточенные так остро, что близнецы могли заколоть ими друг друга. Серёжа быстро заполнил свою и от скуки разрисовал обратную сторону анкеты карикатурами на новых соседей. Он как раз прикидывал, не изобразить ли рядом себя и брата, как в кухню вошёл Косоглазый и широко улыбнулся. Солнце отразилось от его зубов и брызнуло в разные стороны, разбиваясь об салатницы и об имитированную хрустальную люстру, которая обильно свисала с потолка. Блики ослепили Сергея. На минуту он забыл, что видел вчера. Но только на минуту. – Вы теперь всегда будете садиться сзади? Оттуда же ничего не видно. – По-моему, тут не на что смотреть, – сказал Серёжа. – Зря ты так. Всё-таки, почти курортный город… – Хорошо. Давай остановимся и сходим куда-нибудь. – Он посмотрел в зеркало заднего вида, но взгляд Косоглазого поймать не смог. – Мы никогда не были в кино. – Я знаю хороший автокинотеатр. Заедем на обратном пути? – Я передумал. Хочу в кафе. В летнее кафе возле моря, – поспешил добавить Сергей, пока Косоглазый не предложил им купить фастфуд на вынос. – Закажи доставку. Я всё оплачу. – Тогда просто погуляем. Хотя дай подумать… так тоже нельзя? Тебе ведь прохожие за просмотр ничего не заплатят! По спине вдруг пополз холодок. Сергей понял, что несмотря на кажущееся безразличие, Герман прислушивается к разговору, и сбавил обороты. – Просто не надо прикидываться добреньким, – подытожил он. – Вам действительно лучше пока не появляться на людях, – примирительно сказал Косоглазый. – Но не из-за того, о чём ты думаешь. Машина подъехала к частной клинике, филиалу медицинской сети, информацию о которой близнецам часто подсовывал в Интернете алгоритм выдачи контекстной рекламы. Сергея удивляли и расстраивали эти инсинуации со стороны Google Ads, а география отмеченных красными точками клиник напоминала ему забрызганную кровью карту страны. На входе висело объявление: «Санитарный день». Припарковавшись во дворе, Грёз постучал в заднюю дверь. Ему открыл человек в белом халате и отступил назад, пропуская их внутрь. Он выглядел куда лучше Косоглазого и, по идее, должен был внушать доверие своей профессией, но впредь Серёжа не встречал менее располагающего человека, чем этот доктор, хотя жизнь сталкивала близнецов с поистине выдающимися образцами людской подлости и безумия.