Герман: мать. Сергей: радиоуправляемый луноход, с которым никому не разрешали играть. Потому что если бы его кто-нибудь сломал, то нечего было бы демонстрировать областной комиссии в доказательство того, что детский дом процветает. Когда ты осознал, что вы с братом не такие, как другие дети? Г.: когда узнал, что мать отказалась от меня. С.: когда другие дети начали нас дразнить. Назови положительные стороны того, что у тебя есть соединённый с тобой брат-близнец Г.: всегда есть, с кем поговорить. С.: таковых не замечено (зачёркнуто). Как бы там ни было, это единственный родной и близкий человек, который у меня есть. …и отрицательные стороны Г.: отсутствие личного пространства. Каждый из нас невольно в курсе того, что говорит и делает другой, и это невыносимо. С.: невозможно спать на боку. Что бы ты сделал, если бы вам с братом предложили операцию по разделению? Г.: согласился бы. С.: очень гуманный вопрос. Единственное, что можно предпринять для нашего разделения – это отрезать одному из нас голову. Я бы отказался. …а после того, как такая операция была успешно проведена? Г.: заводил бы новые знакомства, общался с людьми, путешествовал, занимался спортом. Попробовал бы алкоголь и лёгкие наркотики. С.: спал бы на боку. Кто, по твоему мнению, оказал наибольшее влияние на формирование твоей личности? Г.: главный герой киноэпопеи «Звёздные войны». С.: мой брат. * * * Новые соседи уходили, когда близнецы ещё спали, а возвращались, когда близнецы уже спали. Везде были их вещи, будто красные флажки, за которые не стоило заходить, но их самих не было. Иногда Сергей слышал их в соседней комнате, но не успевал настигнуть. А ему этого очень хотелось. Хотя бы для того, чтобы убедиться – он не выдумал их от одиночества и тревоги. Итак, Сергея с братом вырвали из привычной среды обитания, как какой-нибудь припятский овощ, и привезли к таким же уродам предположительно затем, чтобы ввергнуть в сомнительный бар. При этом с близнецами обращались хорошо, кормили вкусно, купили им фирменные джинсы, и Сергей не понимал, как себя вести. Надо было договориться об этом с Германом. Но брат ушёл в себя, бросил Серёжу. Когда он пытался понять, что сейчас чувствует Герман, перед глазами отчего-то вставал сюрреалистический космос с картины в прихожей. Через неделю, устав от неопределённости, Сергей разобрал вещи и повесил в шкаф десяток самодельных футболок с двумя горловинами, положил на полку карты и зеркало – их с братом немногие личные вещи. Их сразу захотелось оттуда убрать. Почти пустая полка представляла собой жалкое зрелище. И тут Серёжа вспомнил, что у него есть кое-что ещё. Он нетерпеливо вернулся к рюкзаку и достал пластиковую шкатулку со швейными принадлежностями. Из неё на Сергея уставились крупные круглые пуговицы в форме глазных яблок, насаженные на шпажки для канапе вперемешку с простроченными джинсовыми кусками. У всех над кроватями было что-то вышито, спорото и залатано крест-накрест, а у Гены – нарисована маркером конструкция из бутылок, предназначенная, насколько Серёжа знал, для курения марихуаны через воду. Это странным образом противоречило тому, что говорил Свечин, и подчёркивало особое положение Гены в доме Грёз. Сергей тоже решил пришить пуговицы прямо к стене. Результат превзошёл ожидания. Стена будто бы покрылась паразитической формой жизни, внимательно взиравшей на мягкую спальню. Серёжа израсходовал почти все пуговицы, как одна вдруг выскочила из рук. Он наклонился за ней, и в глазах потемнело. Близнецам всегда было тяжело наклоняться, но они не придавали этому значения, пока Свечин не рассказал про двойную нагрузку на их органы. Теперь настроение испортилось. – Привет. Не помешаю? – услышал Сергей и выпрямился так резко, что на миг темнота в глазах опасно сгустилась. В спальню прошёл Косоглазый и опустился на кровать, из-под которой подмигивала утраченная пуговица. Ползать у него под ногами совсем не хотелось, поэтому Серёжа сел на пол, оборонительно скрестив руки на коленях, и спросил: – Что сказал доктор? – Жить будете, сказал. – Что, и всё? – Для начала и это неплохо, мне кажется. Вы совсем не загорели, парни. Выглядите… нездоровыми. Что не так? – Плохо спим. Кошмары, знаешь ли. – Да? А такое пугалище смастерил, будто ты бесстрашный. – Косоглазый кивнул на изголовье кровати. – Если не присматриваться, то похоже на множество маленьких отверстий. – Страшно? – Неприятно, я бы сказал. – Я нашёл в Интернете книги автора, о котором ты говорил, – заявил Сергей. – Не писал он ни про какую сову. Он про орла писал. – Ну значит, я ошибся. – Как у тебя всё просто! Интересно, про нас с такой же лёгкостью будешь говорить? Что было ошибкой привезти нас сюда. Косоглазый поднял брови. – А это было ошибкой? Сергей ничего не ответил. Его вдруг накрыл страх того, что попечитель объявит: «Ну раз так, то собирайтесь, повезу вас назад» и вернёт их в детский дом, где близнецов уж точно ничего интересного не ждёт. Пауза затягивалась, и Серёжа панически прикидывал, как перевести тему, но тут, к его огромному облегчению, Грёз обратил внимание, что они наконец-то разобрали вещи. Он подошёл к полке, взял в руки колоду карт. – Я посмотрю? – Пожалуйста, – быстро ответил Сергей. – Надеюсь, это не запрещено? В детдоме не разрешали играть в азартные игры. Мужчина шикарным жестом пустил колоду карт из ладони в ладонь. Серёжа невольно залюбовался. – Но вы же играли, когда мы впервые встретились. – Мы бы не играли друг с другом вообще, если бы могли договориться по-другому. – Интересно, – протянул Грёз, положил карты и взял в руки зеркало. – А это… – …чтобы друг друга видеть, – закончил Серёжа. Грёз повернул зеркало так, чтобы видеть близнецов. Герман отразился в нём безучастный, будто покрытое инеем стекло, с пустым перегоревшим взглядом, и Сергей почему-то вспомнил загадку о зеркальной комнате. – Вы бы не играли друг с другом вообще, – повторил мужчина и задумался. – Как же вы поступаете, когда один из вас хочет побыть один? Сергей почувствовал себя так, будто ему влепили пощёчину. – Как, по-вашему, мы можем поступить? – резко ответил он. – Должен быть какой-то способ. – Может быть, но я этого не представляю. – А я представляю, – сказал Косоглазый. Он снял пожелтевшие от времени и никотина наушники и бросил их на кровать. Наушники свернулись на покрывале, как змея. Змея с двумя головами. – Вы не можете взглянуть друг на друга без зеркала. Что, если один из вас не только не увидит другого, но и не услышит? – Что это изменит? – вдруг произнёс Герман. Сергей рад был слышать брата. Но то, что он сказал, Серёже не понравилось. – Он ведь никуда не денется. Он всё равно будет чувствовать всё то же, что и я, знать обо всём, что я делаю. Я не смогу побыть один. Никогда. – Но вы столько всего придумали, чтобы друг друга видеть и, что важно – слышать. Неужели не придумаете, как сделать наоборот? И вы можете пользоваться руками независимо друг от друга, заниматься каждый своим делом. Герман намотал провод наушника на палец. – Ну разве что я смогу поговорить с кем-то по телефону. – Голос брата смягчился. – Вообще поговорить с кем-то… другим, если Сергей будет в это время слушать музыку. – О чём я и говорю, – поддакнул Косоглазый.