Близнецы вошли, и наступила тишина. Смех стих. Колокольчики больше не звенели. Девушки смотрели округлившимися глазами. Бледный фотограф вцепился в камеру, как в спасательный жилет. – Куда вы все подевались? Так нечестно, – мелодично произнесла водящая, остановилась перед близнецами и как следует ощупала их плечи. Потом она сделала то, от чего у Германа чуть не остановилось сердце. Развязала повязку, позволив ей упасть на пол, и встряхнула тёмными блестящими волосами. Без промедления последовал второй удар: девушка оказалась так красива, что Герман отвёл глаза, чтобы не ослепнуть. – Это Серёжа, наш креативный директор, – скомканно представил Шура. – Все вопросы к нему. Ни шоу-румом, ни залом для дефиле пока и не пахло. Очистили и обособили только угол под скатом крыши, куда Елисеев незамедлительно перебросил офис, отказавшись от аренды. Туда Шура и слинял. Все вздрогнули, когда за ним захлопнулась дверь. Все – это Герман, девушки и фотограф. Только что произведённый в креативные директоры Серёжа откашлялся и спросил: – А что за вопросы? Кто-то с перепугу выкрикнул: – Вообще-то, сейчас лето, а нас рядят в коллекцию осень-зима! – Душно, – подхватила модель с седыми волосами, – грим течёт. – Нам нужен кондиционер, – добавила рыженькая. – И зелёный чай! – И обезболивающие от менструации! – И что-нибудь от головы! Герман и сам бы не отказался от чего-нибудь от головы. – Интересно, как бы вы запели, если бы брат заставлял вас круглый год ходить, закутавшись, чтобы никто вдруг не увидел вашего лица, – пробормотал он. Блистательная брюнетка, которая так его смутила, сказала в ответ: – Ну, у меня такой брат, и что дальше? Я не ною. У нас в Пятигорске красивую девушку могут и в машину затолкать посреди бела дня. – Что ты ломаешься тогда? – растерявшись, нагрубил Герман. – Давно бы пофоткались и пошли по домам. Девушка полоснула его обсидиановым взглядом. – А что я, по-твоему, объясняю этим курицам с самого утра? Внимание моделей переключилось на неё. В воздухе запахло электричеством. – Видите эту рожу справа от меня? Это моё отрицательное альтер-эго, – непринуждённо сказал Сергей. – Но я держу его под контролем, так что не обращайте внимания. Кстати, кляпа ни у кого не найдётся? Герман хотел ответить в том духе, что брат может засунуть этот кляп себе в жопу, но, вовремя сообразив, как двусмысленно это прозвучит, сердито промолчал. – А ты затейник. Может, тебе ещё наручники и плётку? Хотя нам тут как раз такой человек и нужен, – ответила сиятельная вице-мисс. Навряд ли кто-то, кроме близнецов, это расслышал, потому что Серёжины слова потонули в дружном смехе. Не то, чтобы модели прямо уж так развеселились. Просто они были шокированы и пытались это скрыть, а ещё – терзались от зависти к высокомерной красавице. Всё это благодаря интуиции выворотня Герман прочёл по их лицам. Как бы там ни было, дело сдвинулось с мёртвой точки. Очень быстро модели перестали обращать внимание на Германа. Через полчаса – действительно о нём забыли. Моделей, кроме темноволосой красавицы, было пятеро – русая, рыжая, седая, бритая налысо и крашенная в ультрамарин; последнюю звали Мальвина, а остальных – Снежана, Илона, Сюзанна и Павлина. Герман так и не разобрался, кто из них есть кто. Солнце уже садилось, когда на территорию фабрики въехала машина цвета ртути. Девушки обступили оконный проём и защебетали – а вдруг это спонсоры, а вдруг это Елисеев-старший, а вдруг это ещё какая-то провинциальная королева красоты, они же с Лисицкой друг другу в волосы вцепятся. На боковом стекле авто, на сенсорном покрытии Герман увидел заплетающиеся лентой Мёбиуса серебристые матрицы. Ему показалось, что стены стали прозрачными, и близнецы находятся на пересечении множества взглядов, направленных из ниоткуда в никуда. Земля ушла из-под ног. Вице-мисс Пятигорск стояла в стороне и в щебетании не участвовала. Внимательно взглянув на близнецов, она взяла их за рукав кончиками пальцев и увела за сдвинутые у стены вешалки, которые служили импровизированной раздевалкой. Под потолком здесь сплели кружево швейные пауки, заострённые твари с нарочно диодными тельцами, чтобы не уколоться в темноте. – Какие-то проблемы? «Не выдавай меня». – хотел сказать Герман, но понял, что девушка подумала, будто он стесняется своего уродства перед незнакомыми, вспыхнул и отвернулся. – Меня Оля зовут. А ты, значит, и есть креативный директор? – обратилась она к Сергею. – Не знаю, что нашло на Елисеева. Я художник-модельер, – смущённо отозвался брат. – А по документам вообще закройщик. Этот подслеповатый дурак не разглядел на машине знаки принадлежности службе безопасности Эйфориума и не представлял, что их идут задерживать и допрашивать, что он будет не художник и не закройщик, никто! Мир сжался до размеров этажа, под кружевные своды которого уже ступили сотрудники службы безопасности. Спросив Елисеева, они прошли в его кабинет, закрылись и пробыли минут сорок. Безопасников не заинтересовали ни девушки, ни, тем более, обветшалый лофт – и напрасно. Именно здесь, среди поплывших на жаре лиц и запахов, умирал от ужаса их самый разыскиваемый нарушитель. * * * – Ну и? Мне поплакать по вашему Елисееву, или что, я не пойму? Лера сидела на подоконнике, курила, зажав сигарету в кулаке и на Германа не смотрела. Девушка никогда не смотрела на него, если сердилась. Елисеева заподозрили в их преступлениях. Всё одно к одному: поспешное и единовременное избавление от кучи эйфов, переезд в город, откуда были родом все потерпевшие. Даже бизнес, который развивался, а не прогорел, вызывал подозрения. – Получается, нас ищут. Что, если они начнут выяснять, где Елисеев проводит время, и выйдут на «Сон Ктулху»? – Ну и дальше что? – дёрнула плечом Лера. – Кто-нибудь тебя вспомнит. – Как и прочих девиц, среди которых я ничем не выделялась. – Ты чуть ли не в лоб предложила Балаклавицу порисовать для тебя! Девушка вскинулась. Заколотые набок неровно обрезанные пряди, обрамлявшие лицо, придавали ей сходство со зверёнышем из аниме, этаким чёрным взъерошенным пикачу. – Балаклавиц ни словом ни о чём не обмолвится, если это будет от него зависеть. А от таких людей, как он, в нашем мире зависит всё. В его интересах замять эту историю, чтобы его имя вдруг не всплыло в связи с фрик-порно. Между нами говоря, если сам Балаклавиц при его возможностях до сих пор до нас не добрался, то серым тем более ловить нечего. – Лера, – умоляюще протянул Герман, – хватит. Мы богатые. Нам бы теперь отсидеться по-тихому, а потом вывести деньги и просто… Просто жить. Вмешался Сергей: – Ты ещё не понял? Ей не нужно просто жить. И деньги её мало интересуют. Ей просто нравится воровать! Пожалуй, он был прав. Столько времени прошло, а Лера так и вела бродячий образ жизни. Ногти у девушки так и остались разной длины, у корней волос проглядывал натуральный русый оттенок, и жила она на вписках у мутных приятелей. Лера с такой силой вдавила окурок в пепельницу, что посыпались искры. – Это не воровство. Нельзя украсть то, чего не существует. – Да что ты! А как насчёт интеллектуальной собственности? Если тебе, конечно, это о чём-нибудь говорит. – Сны и фантазии это никакая не собственность. Тем более, такие, которые предпочитаешь ото всех скрыть. Хочешь сохранить секрет – нечего рассказывать его всем подряд. – Если ты лазишь к людям в головы, это ещё не значит, что они рассказали тебе свои секреты – Раз человек стал свидетелем чужих воспоминаний, то это уже и его воспоминания тоже, – нашлась Лера. – А своими воспоминаниями каждый распоряжается, как вздумается. – Шантаж не лучше, чем воровство. – А может быть, ты хотел бы жить по соседству с мразью, которая мечтает убивать детей или взорвать себя в супермаркете? Не осудил бы его, если бы узнал? – Какое ещё оправдание ты себе придумаешь? Может, ты ещё предлагаешь за мыслепреступления судить? – Перед кем оправдываться, перед тобой, что ли? – рассмеялась Лера. И заговорила по-другому, вкрадчивым голосом: – Взгляните на это с другой стороны. Ничего не закончено до тех пор, пока нарушитель остаётся неизвестным. Всегда остаётся вероятность, что его вычислят и накажут. Не каждому выворотню выпадает такой шанс – перевесить на кого-то все свои косяки. – Я что-то не пойму, – медленно выговорил Сергей. – Ты сейчас предложила подставить Шуру?! – Заметь, это ты сказал. И вообще, раз ты так беспокоишься о своём Шуре, то почему бы тебе не держаться от него подальше? И всё, проблема решена. – А может, это Герману стоит держаться от тебя подальше? И решать ничего не придётся!