Лера взглянула на него, разомкнув губы, на которых высыхали слова, которых она так и не произнесла. Её глаза стали пустыми-пустыми… и за ними пошёл снег. – Но мы не встречались раньше, Серёжа… – На тебе была дорогая белая рубашка, – голос брата ожесточился, – и шарф цвета пожара. Память Германа занялась от этого шарфа. Теперь он тоже вспомнил единственную посетительницу бара: шпильки, янтарь, очерченные тёмной помадой губы. «Кто это девушка? – Сумасшедшая». Но Герман промолчал, потому что посмотрел на Леру и испугался. Она так дрожала. Лучше бы Сергей её обозвал. Лучше бы он её ударил. Отшатнувшись от близнецов, Лера выпуталась из рукавов толстовки, швырнула её на пол и сбежала. – Ты понимаешь, что это значит? – сказал Герман тихо. – Понимаю, конечно, – задумчиво отозвался брат, собирая одежду с пола заброшенного здания. – Врёт она всё, что не знает Андрея. Эй, ну ты чего? Германа всего трясло. – Я тебе про Андрея и говорю. Это что, получается… ты был прав? Он нас взял к себе не просто так, а потому что догадался… догадался про идентификационный химеризм. Ты что, ничего не слышал?! – А что я слышал, кроме Лериных домыслов? – Какие домыслы?! Я тебя не узнаю! Да таких совпадений не бывает! Герман вспомнил про Кукольный театр, и к горлу подкатила тошнота. Сергей, видимо, подумал о том же, потому что сказал, изменив тон: – Знаешь, если тебе жалко денег… – Плевал я на сраные деньги! Пусть подавится! – закричал Герман в голос. Память услужливо подсовывала картинки: Грёз забирает близнецов из детского дома, Грёз вытаскивает их из воды, Грёз приезжает за ними в Кукольный театр… Герман бросился бежать. Пересёк пустырь, увязая в мусоре, споткнулся об колючую проволоку, разорвал джинсы, поранился, упал. Дыхание рвало грудь, его не хватало на двоих. Герман дёрнулся, вскрикнул от боли и заплакал. Сквозь слёзы он слышал, как брат деловито разговаривает с Елисеевым по телефону: – Возьми такси и забери нас. Я скину геометку. – Мне сейчас не совсем удобно… – Удобно, Шура, – ответил Сергей, и в экране отразилась его улыбка – холодная, как отблеск на лезвии ножа. – Тебе удобно. Потому что я нашёл для нас помещение. * * * Всё было серым и чёрным – небо, перемешанный с грязным снегом мусор, настроение Германа. А Елисеев, напротив, сиял. – Хорошо-то как, мамочки! – восклицал он, придерживая штаны, порванные на заднице об колючую проволоку. – Совсем как в детстве, когда я сбежал от папашиного гувернёра на стройку. Правда ведь здорово, Даша? А вы что скажете, парни? Герман, ты чего такой кислый? – У него личная трагедия, – сказал Сергей сквозь зубы. – Неразделённая любовь? – Неразделённая ненависть. Брат не поверил в то, что близнецы понадобились Грёзу затем, чтобы вовлечь их в незаконную деятельность. А Герман вспоминал его рубашку, сшитую швами наружу, и то, как он советовал им посмотреть на руки, чтобы почувствовать себя в безопасности во сне – и всё становилось на единственно возможные места, будто фрагменты кубика Рубика. Наверное, Герман смог бы со временем смириться. Но то, что они сделали для Грёза, напоминало о себе каждое утро. И если раньше после того, как окончательно проснуться, Герман испытывал облегчение, то сейчас это больше напоминало удар: всё было зря, всё – ради человека, который с самого начала хотел их только использовать. – Тут потрясающе! Тут всё так, как я представлял! И ничьё! – объявил Елисеев, когда они поднялись, и воссиял ярче прежнего. – Ничего ничьего не бывает, Шура, – веско сказала Даша. – Разумеется, здание кому-то принадлежит. Как и земля под ним. На ходу она делала фотографии, как и Лера когда-то. Герман не видел Леру уже две недели, но продолжал смутно на что-то надеяться, хотя и знал, что назад дороги нет. «Его нашли в заброшенном доме. Глаза выколоты, а на лбу вырезана буква «фи», – услышал он Лерин голос так отчётливо, будто она стояла за спиной. Герман нервно обернулся, но увидел только Елисеева, который надулся, как маленький. – Всё равно денег на ремонт нет, – подвёл итог Серёжа. – А вот это как раз не проблема. Объединимся с кем-нибудь из аутсайдеров отечественной фэшн-индустрии. От нас помещение под шоу-рум, от них – финансирование. Плюс взаимный пиар. Оказывается, Даша уже и с кандидатурами определилась. Большие надежды она возлагала на стареющую содержанку известного депутата. Депутат, разумеется, был женат, и содержанка в минуты душевного смятения искала, куда себя применить. Кроме того, она не теряла надежды доказать, что чего-то стоит как личность, рассчитывая, что после этого в отношениях с депутатом наступит определённость. Так, в последние два года эта женщина, личность, пыталась шить и продавать вечерние платья. Даша показала на смартфоне несколько иллюстраций… – Да я ж её знаю! – обрадовался Шура и сразу погрустнел: – Только она всё равно со мной не разговаривает после того, что я сделал. – Шура, есть ли хоть что-то, чего ты не сделал?! – вспылила Даша. Герман знал, что она оставила пост в компании Елисеева-старшего, чтобы отправиться вслед за Шурой в изгнание. – У меня от этих платьев сахарный диабет наступит, – вмешался Сергей. – Кроме того, этот её депутат – он ведь из столицы, да? А Шура, насколько я помню, успел снискать прохладное отношение за то же самое. – Есть ещё Юра Рыльцев, дизайнер обуви. Правда, с его именем связан неприятный скандал. Свою обувь он изготавливал из человеческой кожи. Предназначенной для трансплантации, разумеется, никаких кровавых подробностей – это было бы слишком даже для Юры. Его судили. Не отправили за решётку лишь потому, что… э-э-э… сырьё имело зарубежное происхождение, а законодательство некоторых азиатских стран содержит лазейки, делающие куплю-продажу донорских органов возможной. – Скандал может сыграть нам на руку, – сказал Сергей. – Представим всё так, будто он выступал за права животных. И у нас типа тоже «зелёная» коллекция – ни кожи… – Ни рожи! – встрял Шура и расплылся в улыбке. – Ни меха, – закончил брат. – На бирках ведь не будет написано, что это от того, что у нас денег нет. А у Рыльцева-то они есть? – Даже не сомневайся. Его семейка тесно связана с чёрным рынком органов, – просветил Шура. – Откуда, ты думаешь, взялась та кожа? – Проблема в том, что после назначенного судом принудительного лечения Юра навряд ли сможет запомнить твою легенду, Серёжа, – рассудила Даша. Но она была не из тех, кто легко сдаётся: – Вот у Антонины Павловны – платки, шали этнических мотивов – денег нет, зато хорошая кредитная история… 14. На чердаке скрипела лебёдка, сматывая силиконовые щупальца. В утреннем свете они напоминали подветренный мармелад. По залу, подволакивая ноги, разбредались участники танцевального ансамбля, что давал в клубе программу «Зомби-апокалипсис». Один из танцоров спросил близнецов: – Это правда, что вы в рабстве были? – Ага, – как ни в чём не бывало, ответил Сергей. – В сексуальном. У твоей мамаши! Ещё вопросы есть? Какие могли быть вопросы у парня, который выглядел так, словно его оживляли электричеством. – Смотри, как улепётывает, – со смехом сказал брат ему вслед. – И не скажешь, что калечный. Герман поморщился. – С каких пор ты такой грубый? – С тех самых, как каждая собака пытается развести нас на совместное селфи. К счастью, это запрещалось. «Если любой сможет просто посмотреть на вас в Инстаграме, то кто завтра придёт к нам?», – распекала коллектив Марго и то и дело обновляла на сайте предупреждение о запрете на фото- и видеосъёмку под страхом отлучения от клуба. Смена уже подходила к концу, когда близнецы впервые увидели этого человека. Свежий, будто его вытащили из ведёрка со льдом, он сидел в углу и смотрел через весь зал прямо на них. А поскольку рядом больше никого не было, пришлось подойти. Герман выдал заученную речь: – Рады приветствовать вас в крупнейшем заведении тератоиндустрии на северо-западе страны – в «Сне Ктулху». «Сон Ктулху»: несбыточные грёзы и отвратительные видения. По четвергам у нас проходят публичные БДСМ-сессии, а по субботам – бои насекомых-гигантов. – Составить вам компанию? – добавил брат: посетителям нравилось, когда разговаривали оба близнеца. Гость не сводил с них цепенящего взгляда. От такого взгляда хотелось спрятаться под одеялом, как в детстве. – Если обещаете больше не пересказывать рекламный буклет, то присаживайтесь. Сыграем в карты? – Колоду карт, пожалуйста, – объявил Сергей официантке, которая шла мимо с гружёным фужерами подносом.