– Пат, а? – хохотнул полуэльф, не пытаясь, тем не менее, предпринимать решительных действий. Орать он, впрочем, тоже пока не хотел – поднятый шум не только будил спящих, но и снимал ограничения с русских. А после того, как они поймут, что на скрытности можно поставить крест, Лисицын отперфорирует его вместе со столом. – Всего лишь на… – Кобрин посмотрел на часы и усмехнулся, – десять секунд. – А… И в этот миг темнота за окном взорвалась. Сэмуэль Бартон, для друзей Сэм, для подчиненных сержант или сэр, не пытался изображать героя. Пока русские активно развлекались, он занимался тем, чему его всю жизнь учили – и неплохо учили – в Корпусе морской пехоты США, элитном роде войск[15] их пусть и сдавшей за последние десятилетия позиции, но все еще могучей державы. Хорошо еще, что второй русский (вот ведь пройдоха, кто б догадался!) успел его перехватить до того, как он начал активные действия. Поэтому, аккуратно и бесшумно сняв часовых, Сэм забрался в бронетранспортер, осмотрелся в знакомом, но все же изрядно подзабытом, непривычном и, чего уж, тесноватом нутре русской машины, проверил вооружение, быстро прокрутил в голове последовательность действий и стал ждать. Секундная стрелка (он предпочитал такие вот, старомодные часы любым новомодным гаджетам) аккуратно отсчитала положенное число кругов. Все, данная русским фора закончилась, пора было работать. Мотор взревел почти сразу – видимо, обслуживали его все же люди, а не местные кадры. Впрочем, им такой агрегат и не доверят. Конечно, это не совсем по инструкции, но Сэм не стал ждать, пока он прогреется, сразу же перебравшись на место стрелка. И, не дожидаясь, пока разбуженные звуком работающего двигателя обитатели дома начнут выяснять, что же здесь среди ночи происходит, всадил длинную очередь в ближайшую стену. Благо очки, подаренные Лисицыным, позволяли хоть и смутно, но видеть происходящее за тонким слоем бетона и определить, что народу там изрядно. Когда работает автоматическая тридцатимиллиметровая пушка, находиться под броней неуютно. Даже найденные здесь же и предусмотрительно надетые наушники до конца не спасают от грохота. Ощущение, будто сидишь в гигантской пустой бочке. Но тем, кто попал под удар этой самой тридцатимиллиметровки, приходилось еще страшнее. Даже крупнокалиберный пулемет способен насквозь пробить не слишком толстую стену. Пушка же или дробила бетон в клочья, или просто выносила целые блоки. Что творилось с находившимися внутри – оставалось только догадываться, но шансы выжить у них были невелики. А когда разрушения стали больше, дом, кряхтя, подобно смертельно уставшему человеку, осел, погребая под развалинами тех, кто не успел убежать. Может, кто-то и уцелел, но обстоятельный Сэм тут же, не теряя времени, выбрался из бронетранспортера и обошел руины по кругу, швыряя в каждую подходящую щель по гранате. Этого добра у него хватало, в бронетранспортере нашелся целый ящик. Французы обстоятельно подготовились к операции, что сейчас выходило им боком. Во флигеле же все развивалось предсказуемо. Сообразив, что происходит, Лисицын принялся гвоздить из пистолета, стараясь, чтобы дырки получались как можно выше, прижимая француза к полу, но не причиняя реального вреда. Кобрин же, пользуясь этим, зашел во фланг и выстрелил один-единственный раз, после чего выволок из-за укрытия зажимающего плечо и отчаянно шипящего от боли полуэльфа. – Вот и все, – устало вздохнул Лисицын, когда они вместе с подоспевшим Сэмом закончили упаковывать пленных. – На сегодня приключений хватит. – Это точно. Руки покажи. Надо же, а Сергей и забыл о браслетах, оставшихся от наручников. Даже боли не чувствовал. Зато стоило Кобрину сказать о них, как сразу и вернулась лишняя тяжесть, и боль накатила. А главное, эту заразу после термических экспериментов изрядно перекосило, так что отцепить их смогли с трудом. Минут десять провозились, не меньше. Вид у рук был, скажем так, неприятный. Запястья – сплошной ожог. Жизни вроде бы не угрожает, однако дискомфорт жуткий. Конечно, Лисицын маг и врач, так что зажить должно быстро, но все равно оптимизма ему ранения не добавляли. Конечно, раны победителей заживают быстро, но дней несколько придется терпеть немалый дискомфорт. Впрочем, плевать, и не с таким справлялся. Хорошо еще ни Кобрин, ни Сэм не пострадали, и теперь с интересом осматривали трофеи. Первым делом, кстати, выудив откуда-то бутылку отличного коньяка. Ее они втроем сразу же и оприходовали, констатировав, что французы знают толк в выпивке. Опьянения, правда, не наступило, все еще бурлящий в крови адреналин пережег спиртное моментально, однако все же стало легче. – Что, отвык? – участливо поинтересовался Сэм у Лисицына, видя, как тот неприязненно косится на покойников. – За годы мирной жизни-то, а? – Я к этому и не привыкал. Веришь – нет, но в плен мне попадать как-то не приходилось. – Все когда-то бывает впервые, – философски заметил американец и, повернувшись к Кобрину, поинтересовался: – А ты, прости, кто такой? Про лопуха, когда-то отслужившего в армии, не рассказывай, все равно не поверю. – И не надо, – дипломат усмехнулся. – Настоящие имя-фамилию раскрывать не имею права, называйте, как раньше. А так… У нашего МИДа тоже есть свои, подконтрольные только ему, структуры. В том числе и для специальных операций. Мы, конечно, не «Альфа» с «Вымпелом, не краповые береты и не спецназ ГРУ, но тоже кое-что могем. Это точно, могет он. Вполне неплохо могет. Обыватель выругался бы на тему «скотина, мог бы и предупредить». Лисицыну же оставалось утешиться, что «служба». Сам виноват, детектив недоделанный. Мог бы и сообразить, что люди вроде Бестужева с Лешко вряд ли привыкли пускать дело на самотек. Сто процентов – пока Лисицын героически «создавал шум», бегая с автоматом наперевес и стреляя во все, что движется, этот кадр работал. И работал хорошо, раз его никто не заподозрил, а сам он оказался в нужное время и в нужном месте. Сделал и самого Лисицына, и американцев с англичанами, и французов. Честь ему и хвала! Хотя, конечно, оставался еще один вопрос, который стоило решить. – Ну и на хрена был нужен этот спектакль? – мрачно поинтересовался Сергей. – Я имею в виду, зачем ты поцапался с Машкой? – Понимаешь, мне надо было, чтобы все думали, будто мы с тобой разругались в хлам. Оперативная необходимость… Вы же с сестрой… В общем, ваши актерские способности меня удручали. Вы прямые, как палки. Вот и пришлось разыграть спектакль одного актера. Кто ж знал, что реакция Марии будет столь экспрессивной. – Тебе повезло, что она мне не проговорилась сразу, иначе моя реакция была бы интереснее. – Да ну? – Грохнул бы и закопал под кустиком, – без улыбки ответил Сергей. – На дикарей списал бы. И я не шучу. – Верю. Уж попытался бы наверняка. Но давайте отложим пока лирические отступления и поговорим с нашими… гостями. Лисицын подумал секунду, кивнул и рывком выдернул из сложившейся в углу кучи малы самого малоценного, сиречь геолога-перебежчика. Толчком усадил его на чудом уцелевший стул. – Ну, скотина, отвечай давай… Правда, сообразить, на какие вопросы должен отвечать насмерть перепуганный орк, он так и не сумел. Вроде бы и так все ясно. Единственным вопросом, который он задал, был: «Зачем ты убил девчонку, скот?» Спрашивал он с надеждой, что все же ошибается, и Глэдис – дело рук этого урода. Честное слово, он бы его даже убивать пока не стал. Однако профессор отчаянно сучил ногами, верещал, что это не он, и, насколько мог судить Лисицын с помощью окончательно вернувшейся к нему магии, говорил правду. Что же, жаль. Кобрин тоже спросил у профессора что-то маловажное, Сэм и вовсе промолчал, так что мучения геолога были закончены очень быстро. Подзатыльник – и лети себе в угол, приходи в себя и думай о своей горькой судьбинушке. А на его место, прямо на мокрый (профессор не смог сдержать позывы мочевого пузыря) стул брякнулся гоблин. Да уж, этот кадр был совсем иной. Зыркал гордо и злобно, периодически шевеля огромным мясистым носом и всячески демонстрируя, что ничего не боится. Наверняка и магию бы применил, но в запасе полуэльфа нашлись еще две пары соответствующих наручников, одни из которых надели на гоблина, а вторыми украсили самого француза. Может, он и не маг. Даже скорее всего не маг, если и в критической ситуации не пытался колдануть. Вот только береженого и Бог бережет, а небереженого конвой стережет. Изрекший этот бессмертный афоризм Кобрин явно гордился своим красноречием и был очень удивлен, когда гоблин не пошел на сотрудничество. Что же, не пошел – значит, не пошел. Два удара по морде – и вопрос решился самым положительным образом, все же гоблины редко отличаются стойкостью в безнадежных ситуациях. Информация пошла, но вот ее ценность… Георги Шеварднадзе, дальний родственник когда-то министра иностранных дел СССР, а потом и президента независимой Грузии. Впрочем, это маловажно, поскольку данного конкретного индивидуума в пять лет увезли во Францию, где он и остался. Возвращаться в родные горы для него в силу происхождения было опасно, да и вообще, там периодически начиналась такая буза, что в Европе, несмотря на все заморочки последних десятилетий, было куда спокойнее. Вот только жить как-то надо, а особых капиталов у родителей Георги не было. Их сбережений еще достало на то, чтобы дать образование детям и оставить себе на безбедную старость, но не более того. Вот и пришлось Георги работать по специальности, благо магом он был весьма одаренным. И сюда поехал именно в качестве наемного мага. Все же, как ни крути, работа с риском, но оплачивается хорошо. Конечно, руки вряд ли останутся чистыми, но деньги не пахнут. И вдобавок противниками будут не только американцы, к которым гоблин относился безразлично, но и русские. А вот последних Георги не любил. – За что же вы нас так? – усмехнулся Лисицын. Ответ ему был известен, просто хотелось почувствовать себя очень умным. Ну, у каждого свои слабости. И гоблин не подвел. Ух, как много было сказано про обиды, причиненные их несчастной стране русскими. Абсолютно забывая при этом, что именно русские спасли грузин как нацию, не дав туркам слопать их, подобно спелой груше. И, что характерно, без особых усилий. «…Пену сладких вин на расшитые шальвары сонный льет грузин», великий поэт[16] знал, о чем писал. Нет, среди этого народа хватало храбрецов, да и просто талантов[17], вот только проявить себя они смогли в составе великой империи, а не богом забытого горного княжества. Впрочем, забывать добро – это тоже их традиция. Однако когда гоблин перешел к обидам более современным, удивился Сэм. Если на историю давнюю, еще до его рождения произошедшую, ему было наплевать, то современные конфликты он, как профессиональный военный, знал неплохо. И был очень удивлен, что ответственность за собственное неумение дать отпор этот умник возлагает на кого угодно, кроме как на соотечественников. Откровенно говоря, с точки зрения Сэма все было просто и логично: сильное государство, преследуя собственные интересы, активно строит соседей. Америка этим уже сколько десятилетий занимается. Дело житейское, а взаимное недовольство – то всего лишь пропаганда, и касаются такие разговоры исключительно серьезных игроков. Мелочи же гавкать не положено. Тем не менее сейчас именно это и происходило. И очень удивило американца то, что Америка, оказывается, тоже виновата. В чем именно, он тут же попытался уточнить и получил весьма эмоциональный ответ. – Если бы вы дали нам современное оружие, – процедил Георги, с ненавистью косясь на Лисицына, – мы бы остановили этих варваров, а потом гнали бы их до Москвы. – Да вам давай, не давай, толку все равно нет, – поморщился Сэм. В отличие от Трумэна, его предки политиками не были. Да и сам он был ни разу не политик, а исключительно военный, и рубил правду, не оглядываясь на то, насколько она была неприятна собеседнику. – Ваша беда, – хмыкнул Лисицын, – в том, что вы считаете, будто вам все и всегда должны. Это, впрочем, относится практически ко всем народам. Только кто-то имеет достаточную ресурсную базу, интеллектуальный потенциал и храбрость, чтобы сделать претензии обоснованными, а кто-то нет. Вы – не имеете, в том между нами и разница. – Посмотрел бы я… На что бы он посмотрел, так и осталось загадкой – видимо, и сам не вполне представлял это. Сергей улыбнулся: – Да чего тут смотреть. Козел, получивший по рогам от медведя, может считать себя экспертом в охоте на хищников. Только ружья ему все равно никто не даст. И еще. Даже с пулеметом наперевес козел всегда остается козлом. Подумай об этом. – Ты… Ты… Ругательство, выданное гоблином, Сергею было незнакомо. Впрочем, он и не старался запоминать нецензурные выражения на экзотических языках. Скучно это и неинтересно. Только рукой махнул: – Сейчас он станет вспоминать, как хорошо им жилось, пока не пришли русские. – Да, мы жили хорошо! Без вас! Это было замечательное время! – У тебя, я смотрю, весь негатив тех лет сводится к прикосновению холодного железа к голому телу. – В смысле? – В смысле, горшки в детских садах тогда были исключительно железные. Ответом ему стало очередное ругательство. Лисицын вздохнул: – Я понимаю, что ты по капле выдавливаешь из себя раба. Понимаю, что занимаешься этим всю жизнь. Не понимаю только, почему ты похож на сморщенный тюбик, а раб никак не кончится. Ладно, может, хватит с него? Толком все равно ничего не скажет, а скоро рассвет. Вопрос был серьезный. Как только станет более или менее светло, Трумэн поднимет всех и двинет сюда, им на выручку. Поэтому стоило поторопиться. С этим были согласны все, и допрос решили форсировать. Гоблина отправили отдыхать в компанию к профессору, а сами оказались перед выбором: полуэльф или женщина. Полуэльф наверняка информированнее. С другой стороны, он уже многое сказал, а то, что еще не прозвучало, выцарапывать придется клещами. В буквальном смысле слова. Поэтому решили для начала переговорить с дамой – при нынешних раскладах она выглядела перспективнее. – Ну что, красивая девушка Полина, – Лисицын улыбнулся пленнице своей фирменной улыбкой. Такой он когда-то пугал не в меру молчаливых подследственных, его опера специально приглашали. Точнее, водили к нему молчунов на экскурсии. Заведут, а ты такой в халате, да с инструментами, да стол как раз готов… Остается только улыбнуться. Очень хорошо способствовало развязыванию языков. И сейчас получилось неплохо – девушка рефлекторно дернулась, пытаясь оказаться от него подальше. – Я смотрю, не срослось у вас с лейтенантом… Давайте так. Не срастется разговор с нами – вы срастетесь с грунтом. Как вам этот вариант? – Да пошел ты… – Интеллигентной девушке и слов-то таких знать нельзя, – Сергей выслушал, не перебивая, ее эмоциональную тираду и улыбнулся, на сей раз почти ласково. – Но если вы меня хотите разозлить, то очень зря. Я, понимаете ли, сейчас на работе. А работу и эмоции смешивать не стоит, непрофессионально это. Я вас, случись нужда, на ломтики разрежу без малейших эмоций. И пока вы не расскажете мне, как дошли до жизни такой, от вас не отстану. – Да я, скорее, сдохну… – Это вас не спасет, – Лисицын усмехнулся и, наклонившись к ее уху, признался собеседнице, кто он. Та ощутимо спала с лица и побледнела. Хотя чего тут нервничать? У его магии больше дурной славы, чем реального зла. – Так мы говорить-то будем? Или, может, начнем? Вот что значит хорошая репутация! Он ее и пальцем не тронул, а выложила дамочка все. Хотя чего тут, в сущности, выкладывать-то было? Она просто сделала свою работу, исполнив распоряжение посла, которому совершенно не нравилось, что кто-то из его ведомства имеет контакты и ведет сотрудничество с враждебной страной. Тот факт, что сам он делал то же самое, но с не менее враждебной Францией, выносилось за скобки. В общем, министерство одно, а группировки разные. Украдкой наблюдающий за Кобриным, Сергей понял – в раскладах тот уже разобрался и теперь обдумывает, как бы поставить в известность свое начальство. Хотя чего тут не понять. Вначале посол (а как играл, хрен в чем-то заподозришь!) попытался сорвать работу, просто сдав Лисицына французской агентуре прямо там, в городе. Когда тот оторвал наглецам головы, эвакуировал засветившуюся Полину под крылышко французов. Сентиментальный человек, однако мог ведь и ликвидировать, оно даже надежнее бы вышло. Что сейчас, в общем-то, и подтверждается. А вот сюда она потащилась, конечно, зря. Впрочем, учитывая, что шашни с полуэльфом, главой, кстати, французской разведсети в этих местах, она закрутила моментально, с ее точки зрения логика была. Женская, правда. Поучительная история, хотя по большому счету сейчас мало на что влияющая. Лисицын переглянулся с остальными и вслух задал вопрос, который наверняка мучил каждого из присутствующих, причем с обеих сторон: что с пленными делать дальше? С одной стороны, терять ценные источники информации как-то неохота. С другой, оставлять их в живых – делиться этой информацией с американцами. Учитывая же, что экспедиция, в сущности, под эгидой США и проводится, как бы ни пришлось их вообще отдавать. Дилемма, однако. Но, так уж получилось, от необходимости принимать судьбоносное решение их избавили. – И что это вы здесь делаете? Лисицын повернулся, удивленно поднял брови: – Алекс? – Ну да, все мы здесь, – Трумэн вошел в дверь, окинул взглядом картину «допрос в полевых условиях», понимающе усмехнулся. – Как, многое узнали? – Да, потом расскажу. Или сам расспросишь. – Да мне без разницы. Вон ему интересно будет. Кивок головы обозначил интересующееся лицо. Ну да, Смит, кто б сомневался. За его спиной Джордж, Маша – ну куда ж без нее… Еще маячат на заднем плане оба британца, морпехи… Лисицын удивленно поднял брови: