– За связь с кулачеством и за разбазаривание семенного фонда. Однако же ни разу не гомики. – Думаешь? – Заниматься хренью, путешествуя в компании другого мужчины? Полагаю, они сговорились бы. Ладно, плюнь. Это нам сейчас абсолютно неважно. Костер был вроде небольшой, но горел на редкость ярко, периодически выбрасывая в звездное небо длинные снопы трескучих желтых искр. Демаскировка, конечно, но и пес с ней, кому надо – тот и без подсказок знает, где остановилась на ночевку экспедиция. И есть мнение, что таковых, любопытствующих, чуть более чем до хрена. Но все это пока не касается их напрямую, и есть возможность просто посидеть, вороша палочкой переливающиеся всеми оттенками красного и желтого угли. Почувствовать исходящий от них легкий жар на лице и вспомнить даже не времена юности, когда, одетый в камуфляж, он в компании таких же безбашенных сорвиголов ставил этот континент на уши. Нет, куда более ранние годы. Детство, берег реки, одноклассники, с которыми запросто срывались в поход и на рыбалку… Да, было время. Не самое, может, сытое – тогда страна в очередной раз едва не рухнула в эпоху перемен, – но вспоминающееся сейчас как лучшие годы жизни. Хотя бы потому, что тогда все еще были живы – и отец, и дедушки с бабушками, и… Впрочем, неважно. Главное, что сейчас ощущаешь себя так, будто снова вернулся в те времена, и даже похожее на ехидный смех тявканье гиен, доносящееся откуда-то, не разрушало картину. – Не помешаю? Для американца, тем более оркоамериканца, выходца из небогатой семьи, Сэм был чертовски деликатен. Лисицын кивнул, хлопнул ладонью по служащему временной скамейкой бревну рядом с собой, и морпех тут же угнездил там свою задницу. Широко улыбнулся – несмотря на цвет кожи и темноту, в отблесках света от костра это было хорошо видно – и вытащил из кармана объемистую фляжку и пару металлических стаканчиков. – Будешь? – Давай, – Лисицын плеснул себе на два пальцы, выпил, закашлялся. – Ух ты! Прямо родная самогонка. – Она и есть. Только наша, – Сэм в точности повторил его действие, но от кашля удержался – привычный. – Дядя прислал, он этому посвящает все свободное время. Лисицын едва заметно усмехнулся. В чем-то менталитет русских и американцев очень далек, а в чем-то – один в один. В особенности среди тех, кто живет в глубинке. Выковыряв из золы успевшую пропечься картофелину, катнул ее к Сэму, после чего занялся второй, уже для себя. Огурчики, хрустящие, солененькие, чуть подкопченное сало – все это он нагло реквизировал в посольстве. Как знал. Сейчас они лежали, аккуратно порезанные, на пластиковой тарелке, и Сэм, не пытаясь строить из себя адепта культа здорового питания, тут же отдал должное закуске. Огурчики радостно захрустели на крепких зубах. – Ой, к вам можно? Лисицын радушно улыбнулся, не зная, досадовать или наоборот. Вечер ностальгии, похоже, накрылся медным тазом. Но при этом и некоторые неприятные воспоминания, которые хочешь не хочешь, а всплывут, тоже откладывались в долгий ящик. И да, хорошо, что картошки напек с запасом, притом что даже сам не знал, на кой черт он ее взял столько. Не иначе предчувствия сработали. – Присоединяйтесь, молодежь. Гости возмущенно зафыркали – ну да, самим себе они наверняка кажутся большими и взрослыми. Особенно учитывая, что и сам Лисицын старше их всего на несколько лет. Вот только на самом деле между ними – пропасть. Кое-кто из этих ребят и девчат с белозубыми улыбками очень скоро поймут его слова и повзрослеют. Те, кто доживут. А в том, что все они смогут выбраться отсюда живыми и, тем более, целыми, Сергей не слишком верил. Пришлось сходить до машины и тихонько, чтобы не разбудить сладко спящую Машу, притащить свою заначку – бутылку неразбавленного спирта (возил с собой, разумеется, исключительно для медицинских целей, да-да) и закуску. Впрочем, американцы тоже не настолько обнаглели, чтобы прийти без своего. В результате уже через десять минут все были слегка навеселе. Правда, кое-кто из молодых, приняв на грудь, некоторое время хватал ртом воздух, пытаясь сообразить, что же это было. Вот так, выпить американцы любят и умеют, если верить статистике, даже переплевывая в этом русских, но к напиткам такой крепости они непривычны. Хорошо еще, закусывая жирным и соленым, можно пить до бесконечности. Если честно, на самом-то деле принятая доза была совсем невелика. Первый алкогольный удар выдержали, вторая порция чуть-чуть добавила веселья – и, в принципе, все, спирт закончился. Хватило аккурат, чтобы снять тормоза, как говорил классик, не пьянства ради, а удовольствия для. Кто-то хотел сбегать, не уточняя, правда, куда, но явно имелась заначка. Стало быть, эти американцы в будущем и впрямь имеют шансы стать неплохими солдатами – находчивость как минимум имеется. А вот необходимость усугублять процесс, напротив, отсутствовала, поэтому старшее поколение единодушно высказалось против. И перечить им никто не рискнул. Да и так сидели неплохо. Разговаривали. Просто так, за жизнь. Лисицын больше слушал, постепенно приходя к выводу, что парней, случись что, будет жаль. Не сброд, который служит ради будущего гражданства или спасаясь от тюрьмы, и вполне нормальные, вменяемые парни. Можно сказать, идейные – в армии, чтобы защищать свою страну. У американцев таких немного. Алкоголь снял тормоза, пошли фотографии девушек… Те двое, что были с ними, подхихикивали, одна строила глазки одновременно Лисицыну и сразу двоим товарищам, вторая больше глядела на небо, чем говорила – видать, алкоголь ударил по мозгам чуть сильнее, чем остальным. Сэм травил скабрезные анекдоты, тупые, американские, и громче всех смеялся… Потом перешли на политику… – …Сэр, вот вы говорите, что Россия – лучшая в мире страна! – Я так не говорил, – Лисицын улыбался, глядя на воинственно подпрыгивающего оппонента, невысокого крепыша с до блеска выбритой головой. Помнится, они уже спорили – там, на Кипре. Интересное имя у парня – Шерлок. Сергей уже знал, что родители его без ума от Конан Дойля, и не нашли ничего лучшего, как назвать сына в честь любимого героя книг, фильмов, сериалов и анекдотов. Тому это доставило немало хлопот в школе – народ подхихикивал за спиной. Вот и подался мальчик в армию, чтобы научиться правильно бить лица тем, кто относится к нему и его родителям без должного уважения. Да так в армии и прижился. – Говорили! – Нет. Я сказал, что для настоящего русского лучшая страна – Россия, для немца – Германия, для американца – США. Так что не надо передергивать, оставьте это для покера. Итак, где я не прав? Остальные собравшиеся глядели на Шерлока кто с усмешкой, кто с долей сочувствия. Парень это видел. Его это бесило. – Я считаю, что лучшая страна – наша! И остальные со мной согласны! Остальные были согласны, конечно, хотя их, откровенно говоря, никто не спрашивал. Более того, призывающий их в свидетели даже не смотрел на товарищей. Лисицын зевнул: – Еще проголосовать предложите. – А почему бы и нет? У нас демократия! – Во-первых, потому что ты в армии, сынок. А здесь демократия не работает. – А во-вторых? – Ты впрямь хочешь это знать? – вежливо поинтересовался Лисицын и, дождавшись утвердительного кивка, зевнул: – Все же на самом деле просто. Вы хотите сказать, что правы, только потому, что вас большинство? Мальчики-девочки, мнение большинства – это здорово, конечно, но даже миллиард мух не убедят меня, что говно – это вкусно. – Ты хочешь сказать, что наша страна – говно? – Я этого не говорил, а вот ты именно так подумал. Каждый понимает в меру своей испорченности. – Да я тебя… Лисицын поднялся, не особенно спеша, с заметной ленцой. Улыбнулся: настало время урока, дабы утвердить свой авторитет и немного осадить мальчика. – А давай. Как насчет небольшого спарринга? Сэм, отпустишь подопечного? – Я не против, – орк с интересом наблюдал за перепалкой и наверняка сразу понял всю подоплеку. – Только без членовредительства. Лисицын кивнул, сделал несколько шагов в сторону – туда, где начиналась ровная площадка. Шерлок с юношеским задором последовал за ним. Как же, морпех! Круче только обрыв, выше только звезды. Нет, кто бы спорил, этих парней очень неплохо учат, но – и это главное – парень только из учебки. А значит, в голове у него намертво вбитый алгоритм действий. Все остальное придет немного позже, а сейчас все его действия, скорее всего, будут сплошным шаблоном, отойти от которого получится только с опытом. И тот, кто знает, чему и как учат противника, имеет преимущество. Любое единоборство – это обмен мнениями с помощью жестов. Кое-какие парень и впрямь знал. Удар. Еще удар. Еще… И впрямь шаблон. Остается только подстроиться под движение противника, чуть-чуть перенаправить его движение… Ноги Шерлока взлетают вверх, а сам он рушится на землю. Аккуратно придержать, чтобы падение вышло болезненным, да воздух от удара вылетел из легких, но не более того. А затем подать руку, помогая встать. – Ну что? Я тебя, я тебя… Ладно, продолжим дискуссию. Итак, насчет говна. Я вообще-то пытаюсь объяснить тебе, что демократия может пойти против здравого смысла, и ты вынужден будешь принять мнение большинства. Даже если ты это большинство не уважаешь. Даже если знаешь, что они и все вместе не стоят твоей подметки. И протестуй, не протестуй… – Довольно, я понял, – недовольно прохрипел Шерлок. Дыхание его, сбитое во время удара, еще не восстановилось. – Но скажи, что тогда хорошего в вашей стране? У вас там демократией и не пахнет. А значит, нет и свободы. – Свобода, свобода… Единственное место, где мужчина чувствует себя свободно, это семейные трусы. На самом деле, свободы у нас, может, и поменьше, но и ограничений тоже меньше. Так на так и выходит. Вот ты, если выйдешь на площадь и заорешь… Как там вашего президента зовут? Джордж Буш-третий? Так вот, выйдешь и заорешь «Буш – дурак!», тебе что-то будет? – Ну, теоретически – нет… – Ну и у нас любой может выйти на площадь и крикнуть «Буш – дурак!», и ему за это тоже ничего не будет. Вначале захихикали девушки, до них юмор дошел раньше всех. Через несколько секунд громко, будто лошадь, заржал Сэм. Потом к ним присоединились остальные. Шерлок крепился дольше всех, потом тоже махнул рукой и рассмеялся. – И все же ты не прав, – справившись с первым приступом хохота, выдал Сэм. – Настоящему мужчине никто не указ. – Да? А если твоя теща на тебя наорет, ты что делать будешь? – Ну, так то ж теща… – Вот. А настоящий мужчина знает, что общего у тещи с пивом. То и другое хорошо холодное, вскрытое и на столе. На сей раз хохот был таким громким, что из своей машины высунулся проснувшийся Трумэн. Посмотрел, махнул рукой и залез обратно, буркнув лишь: – Утром чтоб все были готовы к трудовому подвигу. – А если я буду сексуально утомлен? – Сэм, заткнись. Если что, другой рукой будешь работать. Все, включая Сэма, вновь заржали. Да уж, Трумэн за словом в карман не лез. Но разговаривать стали малость тише – так, на всякий случай и во избежание. Стало быть, хмель и впрямь снял тормоза, но не отнял инстинкт самосохранения. Это радовало, адекватность тех, с кем ты общаешься, всегда огромный плюс. И тут влезла одна из девушек, та, которая на звезды смотрела. Помнится, с ней Лисицын тоже спорил. И тоже на Кипре. Как там ее зовут? Нет, в голове имя не задержалась, хотя девчонка ничего, чем-то на Машу похожа. Только постарше, кожа светлее, а так – весьма и весьма. И тоже блондинка. – А скажите… Я видела, как вы танк гладили. Он вам так нравится? Глазастая, однако. Это когда они с браконьерами разбирались. Впрочем, вопрос без подвоха, вряд ли девчонка принимала его за сектанта-танкофила. – Хорошая машинка, надежная, – улыбнулся Лисицын. – Однако же чуточку устаревшая. Хотя до сих пор может кому-нибудь славно испортить жизнь. Но честно скажу, новые могут это сделать лучше. – И что могут ваши новые танки? – Ну, например, – с каменно-серьезным выражением лица сказал Сергей, – у них на последних моделях есть встроенный сортир. И добавлена опция «Оскорбить врага из пушки». Вновь смех, правда, не столь громкий – не все поняли юмор. Девушка улыбнулась: – Мы постараемся не становиться вашими врагами, сэр. – Откровенность за откровенность – а с чего вас занесло в армию? Война – не женское дело. Ух, как она вскинулась, как глазами сверкнула! Прямо хоть картину с нее пиши. «Оскорбленная невинность» называется. Сейчас что-нибудь ляпнет, подумал Сергей и устроился поудобнее, готовясь слушать. – Вы – шовинист и сексист! – Даже и не думал. – Да. Вы считаете, что женщины хуже мужчин. – Еще одна любительница передергивать. Может, процитируете? – Война – не женское дело. – Во-от. Потому что воевать у женщин объективно получается хуже… – Мы ни в чем не уступаем мужчинам! – выпалила девица намертво заученную фразу и, похоже, сама испугалась, видя улыбку Сергея.