Она бы ни за что не отдала свою душу тому, кого ненавидит и кто не сможет правильно распорядиться силами аликорна. Селестия действительно не считала меня злым, и действительно признала как друга. Однако отдалась (нормальное слово) мне она не из дружеских чувств. На кону стояло нечто большее, чем жизни аликорна и призрака. Жертва Селестии была во имя всего её мира. Услышав от меня о плане Вельвет, она приняла меня за некого посланника её матери - создательницы этого мира, призрака аликорна, известной как Лорен; но я называл её Чернильницей. Действительно ли всё происходящее - глобальная многоходовка Чернильницы или нет - не суть важно. И без показанного Селестией момента, в котором Чернильница пела о своём посещении Москвы, было понятно - у Лорен не все дома. С другой стороны, я тоже умом не отличался, и лоботомия - не оправдание. Тем не менее, в деле ликвидации героев пустоши весьма преуспел... Правда, мне Дискорд помогал... и Мелкопипке тоже, а когда я и Дарительница сошлись в бою, козломордого позабавил момент, в котором мне глаз выбили, да и вообще он говорил, что мысленно будет на стороне Литлпип. Паршивые воспоминания! И как же хотелось, чтобы эта история окончательно историей стала. На мыслях об истории пилотирующая СВВП пегаска сообщила, что мы вошли в воздушное пространство, контролируемое НКР. Поняв намёк, все находящиеся в отсеке пристегнулись (в моём случае ремень было непросто застегнуть) и сгруппировались на случай, если в нас будут стрелять. Худшего не произошло. Пегаска умело лавировала между лучами прожекторов, проведя наш СВВП прямо к тёмному (светомаскировка) замку Нового Кантерлота. Далее мягкая посадка, открытие дверей, и нас встречает солидная группа копытных в полной боевой экипировке во главе с полосатым гулем. Стволом ППШ он в меня не тыкал, да и другие пони пытались выглядеть миролюбиво, но воздух прямо сквозил напряжением. Копытные были готовы в любую секунду схватиться за своё снятое с предохранителя оружие и нашпиговать меня свинцом, изжарить лазерами, полить зелёной плазмой. Помня, что случилось, когда я только вышел из центра управления и, пытаясь помахать, случайно расправил крылышко, выйдя из СВВП, я стоял как вкопанный; даже не улыбался, чтобы вид моих необычных зубок не приняли за боевой оскал. В итоге спустя полминуты положение спасла Беатрикс, что начала тереться мордой мне об щеку, а после просунула свою голову так, чтобы моя голова была у неё на загривке. Лира тоже вмешалась и, видя, как Трикси демонстрирует свою привязанность, вышла со словами "Расходимся! Тут не на что смотреть!". Ещё через секунду Сулик, прислонив своё копытце к уху с гарнитурой, что-то внимательно выслушав, скомандовал остальным копытным: — Все слышали?! Отбой! Это майор Грей вернулся из мёртвых!.. Опять. Напряжённая атмосфера полностью не разрядилась (некоторые из бойцов ОФОТ и СНС не стали ставить оружие на предохранитель), но худшего удалось избежать. Однако Сулик тоже был среди тех, кто всё ещё был наготове. То, что Лира и, главное, Трикси признали в крупном кожистокрылом аликорне знакомого им одержимого земного пони, уже было достаточным подтверждением, однако полосатому гулю этого было мало. Желая точнее точного узнать, что я именно тот, за кого меня приняли, полосатик, подойдя ко мне, задал уточняющий вопрос: — Перерождение ведь не стёрло твои воспоминания, как стирало аликорнам Единства? Ты сам-то помнишь, кто ты такой? — Я лоботомию пережил и остался при памяти, - ответил я, смотря на полосатика с высоты своего роста. — Я всё помню, - это уже сказал на русском. Последнее отмело все сомнения. Гуль понял, что ошибки нет. Сдержанно улыбнувшись во всю свою гнилую пасть, Сулик приподнял правое копытце, предлагая мне местный аналог рукопожатия. Я принял приглашение и, тоже приподняв переднюю ногу, без ауры, с негромким цоком, стукнул копытце полосатика. Как же он был рад меня видеть. Эта радость читалась даже в его мутных глазах. В те секунды мне на полном серьёзе стало казаться, что Сулик борется с огромным желанием бросится с обнимашками, и лишь стыдливость так демонстрировать эмоции на публике, да понимание моего нежелания обниматься с гулем сдерживали его от эмоционального порыва. Взяли бы эмоции верх или нет, узнать было не суждено, так как неловкую паузу прервал (бог из машины) спустившийся с неба ржаво-коричневый пегас с крупнокалиберной винтовкой "Гром-Спитфайр" наперевес. Приземлившись чуть левее полосатого гуля, пегас заговорил: — Грей! - полковник Отем говорил непривычно радостным голосом с улыбкой на морде – редко на этой ржаво-коричневой физиономии бывала улыбка. — Я думал, что буду вечно по тебе скорбеть! Никогда не был рад так ошибаться! Отем с искренней улыбкой протянул мне своё копытце, вот только я, видя его морду, отнюдь не разделял радости встречи. Похоже, поглотив сознание Селестии не только приобрёл её моторные функции для управления светилами, но ещё и некоторые эмоциональные особенности. Одной из них была ненависть к ржаво-коричневому пегасу. Этот пернатый копытный, устроил жителям Эквестрийской Пустоши "Выжигание", уничтожил "Город Дружбы", курировал проект создания шлемов для контроля сознания Адских Гончих (разумных существ, пускай и с агрессивным нравом), отправлял пегасов в изгнание, выжигая у них метку судьбы, в том числе и своего младшего брата (правда, метку выжигал Прайд, но он был лишь исполнителем), командовал группировкой, что атаковала общину грифонов за пределами Эквестрии, даже детей убивал. Его преступлениям нет ни начала, ни конца. Даже у меня были причины его ненавидеть - после "очистительной бури" он в меня стрелял и чуть не убил Трикси. Испытываемая мной ненависть начала материализовываться вокруг копыт и дрели во лбу в виде электрических разрядов. Лишь то, что я, помня, как превратил Литлпип в кашу, пытался сдерживаться, спасло Отема от участи быть разбрызганным по всему Кантерлоту. Пегас это заметил и сменил улыбку на помесь страха и удивления, однако копытце не убрал. Я тоже не убрал разряды, но принял предложение и уже сам, улыбнувшись во все зубы, произнеся по-русски "Служу России", стукнул его копытце своим. Отем тут же, получив разряд, отлетел назад, окружающие копытные моментально вскинули оружие, взяв меня на прицел, но видя, что полковник жив (пегасы могут разряд молнии пережить), огонь не открыли. Я же, удовлетворившись сделанным, видя на себе множество красных и зелёных точек ЛЦУ, убрав разряды, спокойно сказал: — Прости. Не сдержался. — Я в порядке, - ответил пегас. Его грива, будучи наэлектризованной, была как у стереотипного рокера, — в прошлом мне вообще Гончая брюхо вскрыла, а такой удар даже бодрит, - встав на ноги, копытный, прибрав крылом причёску, обратился уже не ко мне: — Опустить оружие, и разойтись, - приказал полковник своим бойцам. Далее меня отвели в банкетный зал замка, который белая единорожка из СНС от медицинских наук (Дестини её вроде зовут; всё время забываю) превратила в импровизированный госпиталь. Дорога была недолгой, а ночной воздух даже в замке был приятно прохладным, только удивлённые взгляды встречавшихся копытных смущали. В их больших глазах читалась гамма эмоций. Я не обижался, так как прекрасно всё понимал и смотрел на окружающих максимально добрым взглядом, какой мог выдать при своём демоническом облике. Не помогало. Может, потому, что смотрел на них свысока, может, когти на крыльях смущали, но скорее всего потому, что, пытаясь выглядеть добрым, думал отнюдь не о добрых вещах. Всё не мог отбросить мысли о том, как лучше убить полковника Отема. Разбрызгать его как Мелкопипку? Превратить в ледяную статую, а потом разбить? Или сделать, как хотела Селестия - изжарить на медленном огне? А может, обойтись без магии и просто оторвать ему голову? Любой вариант был лёгким в исполнении - сил у меня хватало... Да уж... Если Селестия испытывала аналогичные желания, то страшно представить что бы она устроила, выбравшись в материальный мир. Пускай мне передалась ненависть лишь к Отему (и то потому, что Селестия его очень-очень-очень сильно ненавидела), но что-то подсказывало - на пегасе бы она не остановилась. Хорошо ещё, что я, несмотря на пережитое, сохранил уравновешенность и, в мыслях ненавидя полковника, держал себя в ру... копытах. К концу пути даже переключился с мыслей об убийстве на присущие мне фантазии о еде. Удивительно, но, столько пробыв в ином мире, я так и не попробовал конину (вообще-то от Ксенит откусил кусок, и потроха Литлпип мне в рот попали, но это не считается), хотя она в нём прямо табунами бегает и в теории должна быть вкусной. Литлпип в своей книге писала, что мясо пони действительно вкусное. Интересно, каково мясо пегаса на вкус? В теории оно должно быть в меру жёстким, а крылья как классическая курятина. Нет, а что такого? Селестию ведь я поглотил, а Отем чем хуже? Если от него что-то останется, на его надгробии напишу: "Вот и сказочке конец, а кто скушал - молодец"... а потом, стоя над могилой, скажу: Хорошим вкусом покойный не обладал... Мысли о шашлыке из пегаса развеялись, когда мы пришли на место - банкетный зал, переделанный в госпиталь. Вообще-то многие помещения замка были таким госпиталем, но в зале было относительно мало раненных, так что с тем, чтобы перенести койки с пациентами в другие помещения проблем не возникло. Наконец, когда нам никто не мешал, пони, в белых халатах, соединив несколько коек в одну, но большую, под мои габариты, занялись моим осмотром. Я же, выполняя их команды (крылья расправлял, демонстрировал способность создавать ауру, холод, пламя, разряды вокруг копыт и так далее), в подробностях рассказывал присутствовавшему командованию СНС (Отем, Сулик, Трикси, Лира), как я докатился до жизни такой. Как я, будучи земным пони, подрос до крупного кожистокрылого аликорна; из подробностей поначалу промолчал лишь о вмешательстве Дискорда. "Призраки" слушали рассказ, навострив уши, изредка уточняя подробности. Лиру заинтересовал момент, в котором её пророчество чуть не сбылось, и она уточнила, была ли на унитазе, которым меня хотела прибить Литлпип, маркировка финской сантехники "Акала-Какала". Копытные же, что меня осматривали, казалось, вообще не интересовались. (Это было не так. Одна из земных пони, слушая, отвлеклась и случайно порезалась о коготь на моём крыле.) Прямо на моменте, в котором я рассказывал, как в бою с Литлпип мне глаз выбило, Дестини попросила меня открыть пасть для стоматологического осмотра, чему я, конечно, подчинился. Визуальный осмотр на этом был завершён, и Дестини, воспользовавшись моей неспособностью говорить, сделала заключение. Я - самый необычный пациент и одновременно объект для опытов, который у нее когда-либо был. Она и раньше считала меня аномалией, которую нельзя однозначно считать живым существом, а теперь наука в её лице вообще в ступоре. Ей уже приходилось осматривать жеребцов-аликорнов, только они были необратимо мертвы (что её возмущало) и являлись версией аликорнов-кобыл, которые, выпив зелья Ксенит, отрастив себе хрен, были такой мерзостью, что их уничтожение уже не так возмущало белую единорожку. Я же с её слов - не земной пони, у которого отросли крылья с рогом, а самый настоящий урождённый именно в таком виде аликорн, что просто невозможно. Естественно, я, освободив свою пасть, пояснил, что надо было дать мне договорить. Всё именно так - я действительно не отращивал себе махалки, а скорее родился из пепла уже в таком виде. То есть перед тем, как сменить видовую принадлежность, сменил агрегатное состояние; с твёрдо-жидкого (тело пони ведь, как и человека, на 90% состоит из воды) на плазменное. Сравнение с ЖарФениксом, предложенное Лирой я отверг, так как не знал, как эти птицы рождаются, и попросил не мешать мне рассказывать довольно странную историю. Копытные согласились, только Дестини параллельно рассказу попросила меня расправить крыло, чтобы она склеила разорванные перепонки "Чудо-Клеем" и обработала их охлаждающим спреем. Следующую часть рассказа я рассказывал уже менее подробно, но копытные не жаловались. Трикси только смутилась и, осторожно потрогав копытцем свой рог, сказала, что, когда я сказал, что убил Литлпип, вырвав у неё рог, она представляла нечто другое; причём, Трикси не определилась, какой вариант был менее болезненным. Момент, в котором Селестия, просверлив в моей башке два отверстия, вживила ПНИ, неожиданно вызвал у копытных в халатах бурную реакцию. Они пояснили - видя, что моя грива не эфирная, подумали, что там нет ничего интересного, но если мне в затылок что-то вживляли... Дестини тут же бесцеремонно залезла мне на спину и начала копытцем ощупывать мой загривок. Поиски были недолги, и вскоре её копытце во что-то упёрлось, во что-то металлическое. Я понял, во что, и попросил немедленно удалить инородный предмет: — Вырвите его! — Это Прямой Нейронный Интерфейс, - пояснила Дестини, — он вживляется прямо в мозг. Если его удалить, то это вызовет непоправимые повреждения... — Я там горел заживо! - далее говорил уже спокойно. — Ты ведь сама сказала, что в таком виде я мог только заново родиться. Похоже, в пепле, из которого появился, была посторонняя железяка. ПНИ ведь оплавлен? — Да - разъём оплавлен. В это гнездо ни один штекер не вставить. — Значит, теперь эта железка как засохшая кровяная корка на коже. Сними её или вырежи. — Майор Грей, вынуждена отказать. Я не знаю, насколько глубоко уходит это инородное тело. Есть вероятность, что от ПНИ остался не только внешний корпус, и он всё ещё связан с вашим мозгом. Я как врач не пойду на такой риск. Нужно сделать рентген... — Пофигу, - на русском ответил я и, выгнув переднюю ногу под невозможным для земных лошадей и сложным даже для местных пони углом, аурой вокруг копытца попытался нащупать остатки ПНИ. Дестини, опасаясь ауры, тут же с меня слезла, а я нащупал железку на загривке. Далее прислонил копытце, окутал ПНИ аурой и напряг лошадиные силы. В голове вновь появилось болевое ощущение, будто туда костыль железнодорожный вбили, только если ранее вбивали в лоб, то теперь казалось, что он торчит из затылка. В глазах резко покраснело. Вскоре появились и другие ощущения, которые я испытывал при лоботомии, однако копытные, глядя на меня со страхом, отметили, что видели некое прозрачное облачко, после чего всем находящимся в зале стало гораздо легче. Сулик особо отметил, что мучившие его постоянные боли в спине и голове (он туда пулю словил) быстро прошли. Пони, что ранее случайно поцарапалась о мой коготь на крыле, отметила, что порез прошёл. Дестини, что очень жалеет, что перед моим осмотром убрала всех пациентов. Отем – что он жалеет, что в помещении не было тела Вельвет Ремеди. Я же даже не знал, что и думать, но, собравшись с мыслями, понял - хоть я и получил в своё распоряжение новую аликорнью шкурку, но теперь она тоже пережила лоботомию. Лира, будто прочитав мои мысли, тут же упала в неконтролируемом хохоте. Как бы то ни было, но я жив и с лоботомией мне жить не впервой, так что после того, как мне обработали спреем окровавленный загривок я продолжил свой рассказ.