It's time to go! Get outta my face! Они живут для себя, не важно, что они говорят. Время убираться. Получив глубокие порезы, присаживаюсь и освобождаюсь от захвата Ксенит. Та меня просто так не отпустила и копытцами сильно толкнула в грудной отдел. Сефир же, более-менее придя в себя и видя происходящее, немедленно вмешалась. Welcome to a world where the air I breathe is mine Nothing to overwhelm me and nothing to cloud my mind Be anyone, do anything I'd ever want to try Time doesn't exist here Slip into a world where the air I breathe is mine Nothing to overwhelm me and nothing to cloud my mind Come with me into it and you know what you will find Time doesn't exist here, we will never die Ритмичный припев благотворно влиял на мои силы и восприятие времени, так что зебры получили достойный отпор. Лёжа на спине, я не растерялся и левым задним копытцем отбил замах Ксенит, нацеленный мне в промежность. Далее таким же ударом бью её в голову, после чего, оборачиваясь назад, вижу атакующую Сефир. Зебра в толстовке, стоя на дыбах, начала замахиваться битой, но я её опередил. Классический приём «ножницы», и копытная, не привыкшая к стойке на двух ногах, заваливается влево. Я опять же, не вставая, бью её по затылку, после чего пинаю в грудь. Всё это без ауры. Её несложно поддерживать, но не в такой ситуации. Однако Сефир временно обезврежена, так что я оборачиваюсь и очень вовремя встаю на ноги. Ксенит оклемалась и начала атаковать, используя приёмы капоэйра. Для неё это нетипично, но с привязанными к ногам керамбитами такие размашистые удары очень опасны. Уклоняясь от её ударов, вновь смог схватить покрытую шрамами зебру, но, не дожидаясь от той сюрпризов, опрокинул её в греко-римской манере. Зебра не осталась в долгу и, упав на спину, заехала мне по носу своим задним копытцем. Благо, пострадал только нюхательный аппарат. Бронежилет защитил шею от керамбита. Получив такой «мотивирующий толчок», отпускаю Ксенит, но лишь для того, чтобы почувствовать на многострадальной шее давление металлической биты. Сефир, снова вступив в схватку, поняла, что от ударов я приноровился уклоняться, и решила взять меня на удушающий. Ксенит тоже начала действовать нестандартно и видя, что меня взяли в «замок», встала на четвереньки и размашистыми движениями попыталась порезать мне задние ноги своими керамбитами. Я, давя своей массой земного пони вместе с Сефир, уклоняясь, пятился назад. В те секунды, получив несколько болезненных порезов, понял, что Ксенит собирается перерезать сухожилия, но ничего не мог с этим поделать. Положение спасла опрокинутая статуя Селестии. Споткнувшись об неё, Сефир потеряла концентрацию, а я, пользуясь моментом, освободился. Это была невероятная удача, вот только хорошего всё равно было мало. В процессе драки Ксенит и Сефир меня сильно исполосовали и если не сломали кости, то трещинами точно покрыли. Тело было на адреналине, так что боль пока ещё притуплена, но вид сочащейся крови и ощущения в костях ничего хорошего не предвещали. Как будто этого мало, музыка и песня успели завершиться, а вместе с ними и моё музыкальное преимущество. Вряд ли Дискорд приготовил для двух зебр две мелодии, а Сулик успел оправиться от парализующих ударов. Надеяться придётся только на себя. С грустными мыслями замечаю отломанную переднюю ногу статуи Селестии и в кувырке уклоняюсь от Ксенит. Хватаю обломок скульптуры и использую тот как оружие. Копытце Селестии было очень тяжелым, но у меня ещё оставались силы. Ксенит не ожидала от меня столь странного решения и, получив каменным копытом в бок, завалилась с удивлением на физиономии. Далее замахиваюсь на Сефир, но зебра сработала на опережение. Металл бейсбольной биты оказался прочнее скульптурного камня. Копытце Селестии раскрошилось на множество осколков. Теперь я был удивлён и не только хрупкости статуи. Ксенит очень быстро оправилась от сильного удара. Крича что-то нецензурное, зебра набросилась на меня с намерением перегрызть горло. Я ей этого не позволил и швырнул Ксенит на статую Литлпип. К сожалению, не на рог. Сефир тоже далее действовала скорее из ярости и, что-то крича, бросилась на меня. Я отшвырнул её в стоящую рядом железную телефонную будку, но, стукнувшись об неё мордой, зебра будто не заметила удара. Доля секунды, и уже моя морда встречает металл бейсбольной биты. В моей пасти на один верхний клык и два резца стало меньше. Видя помимо полос зебры круги в глазах, уже сам бросаюсь в ближний бой и, ударив в морду Сефир своим лбом, далее хватаю и швыряю зебру на статую Ксенит. Не успела Сефир долететь до статуи своей матери, как настоящая Ксенит, подкравшись сзади, дала о себе знать. Два удара лезвиями, я невольно приседаю. Ксенит все-таки добилась своего – перерезала мне сухожилия на задних ногах. Теперь драться придётся вприсядку. Но это не повод сдаваться! Разворачиваюсь и блокирую удары зебры. Та снова лезет с «обнимашками», но я это предвидел. Подпустив копытную, не позволил ей себя схватить, и, заломив её правую ногу (без Пип-Бака, но с керамбитом), схватил Ксенит аурой за затылок. Та в ужасе открыла рот, поняв какую ошибку совершила, но превращать мозги Ксенит в кашу я не собирался. Зебра меня хорошо исполосовала, так что уже мне хотелось нанести на шкуре зебры красную полосу. Всё ещё держа копытце Ксенит, использую свою силу земного пони и прикладываю полосатую ногу с прикреплённым керамбитом, к такой же полосатой шее. Сефир, придя в сознание, быстро поняла, что я собирался сделать. — Нет!!! Стой!!! – крикнула Сефир, но я не стал слушать. Резкое движение, и похожий на коготь нож вскрывает шею Ксенит. Кровь потекла как из пробитого садового шланга. До чего мерзко. С отвращением отбрасываю тело умирающей зебры и бросаюсь на Сефир, однако перерезанные сухожилия сыграли свою роль. Мне не удалось встать в привычную стойку, благо, Сефир этого тоже не ожидала и ударила выше, чем надо. Я же на картонах бросаюсь вперед, но Сефир пинком отшвыривает меня назад – почти впритык к телефонной будке. Далее верхний замах битой, но я уклоняюсь, совершив боковой кувырок. Снова пытаюсь броситься вперед, но получаю битой в грудной отдел. К счастью, он был защищён бронежилетом, так что не «отключился». Пока Сефир замахивалась, беру (прямо задними ногами с перерезанными сухожилиями) в «ножницы» её шею и резким движением заставляю зебру поцеловаться с полом. Далее, держа Сефир всё в тех же «ножницах», перемещаю её голову к железной стенке телефонной будки и, разжав «ножницы» копытцем бью по уязвимой части шеи. Если бы у зебры был кадык то он бы ушёл во внутрь, а так – только сломанная трахея. Ждать, пока Сефир задохнется, не собирался и, освободив копытце зебры от петли с битой, хватаю «ЗУБНУЮ ФЕЮ». Делаю обратный кувырок, замах, удар и…. Сефир была затылком к металлу, так что энергия удара никуда не пропала. С влажным хрустом бита зашла сантиметров на пять, так и застряв в черепе. Примерно на туже глубину погрузился мячик, которым зебра убила Вельвет Ремеди. (С какой же скоростью тогда летел этот спортивный снаряд?!) Для убийцы элемента доброты это достойная смерть. Бой окончен. Сефир с «ЗУБНОЙ ФЕЕЙ» в черепе заваливается набок. Я, оборачиваясь, вижу затихшую Ксенит в луже собственной крови. Этот мир потерял свой элемент щедрости, а также лучшего врача Глифмарка и по совместительству мастера варки Дэша и прочих наркотических препаратов – не жалко. Эти зебры считали, что смерть предпочтительней сотрудничества с нами и, следуя «элементу щедрости», даровали её своей хорошей подруге. По такой логике - смерть, которую я им «подарил», тоже была актом щедрости. Ксенит и её дочь прожили долгую жизнь, полную как боли с унижениями, так и славы с удовольствиями. Пускай даже удовольствия заключались в похоти и наркотиках. Уверен, в глубине души эти зебры именно так желали встретить свою смерть – сражаясь вместе в ближнем бою против достойного противника, или… Был ли я достойным противником? Если бы не Дискорд, я и минуты бы не продержался. Если бы не Сулик, то зебры не вспомнили бы о своём кодексе. «Сулик! Совсем про него забыл!» Вспомнив про своего полосатого друга, поворачиваюсь в его сторону. Гуль всё также неподвижно сидел спиной к статуе, смотря на меня немигающим взглядом. Из его ноздрей и пасти текла кровь, что было очень дурным знаком. Решив, что ему действительно грудную клетку сломали и обломки костей повредили лёгкие, ползу к полосатику с намереньем снять с него бронежилет. Адреналин начал переставать действовать. Всё тело болело, в том числе и брюхо что словило несколько ударов битой, но когда сухожилия перерезаны, остаётся только по-пластунски. Сулик, видя мой «брас и червячный ход», лишь дважды моргнул, в остальном же был неподвижен. Не поверю, что это только из-за болевых ощущений. Парализующие удары Ксенит всё ещё действовали. Добравшись до полосатика, я лёгким движением снял с него амуницию (благо, конструкция жилета предусматривала экстренный сброс) и был удивлён, не увидев никаких сопровождающих вдохи и выдохи движений. Сулик будто задержал дыхание. Парализующие удары ведь не должны иметь такой эффект? Или должны? Судя по книге Литлпип, нет, но кто знает этот стиль Падшего Цезаря. Скорее всего, всё же нет, просто парализующий эффект наложился на многочисленные переломы и, истекая кровью, гуль этой кровью перекрыл себе дыхательные пути. Будучи парализованным, он не может прокашляться, а с закупоренными путями и сломанными рёбрами, глубоко вздохнуть. — Не можешь дышать? – спросил я, полосатик тут же начал водить глазами вверх и вниз. Я это воспринял как утвердительный ответ. Не желая, чтобы гуль задохнулся, я сказал, что собираюсь сделать «рот в рот». Далее уложил его на спину, но Сулик начал отчаянно водить глазами влево-вправо. Я понял, что он опасался, что, делая искусственное дыхание, могу доломать его ребра, но уже с фатальными последствиями, да и гулю просто было больно лежать. Был ещё фактор, что мне и ему противно «целоваться», но чего не сделаешь для спасения. Тем не менее, так оставлять гуля было нельзя. По его паникующим глазам было видно, что время на исходе. Без воздуха человек может прожить три минуты. Для местных копытных это правило должно быть аналогичным. Сулик успел наглотаться воздуха, может, даже сейчас может делать мини-вдохи, но этого явно не достаточно. Усадив полосатого, ползу к опрокинутому столу с мёртвой Вельвет в поисках чего-нибудь полезного. Взгляд зацепился за ствол от разобранного дробовика, но это уже слишком. Отбросив железку, заползаю на стол, открываю первый же попавшийся ящик, и какая удача – шариковая ручка. Хорошо, что Вельвет, будучи консервативной и желающей восстановить старый мир, не писала по старинке пером и чернилами. Взяв канцтовар, подполз к телу Ксенит и грубо сорвал с её задней ноги похожий на коготь нож. Далее вернулся к гулю и на его глазах разобрал шариковую ручку. Сулик моргнул, демонстрируя своё непонимание, но я не стал говорить подробности. Порой действительно – счастье в неведении. — Я ведь только в кино это видел, - сказал сам себе. Сулик не понял русской речи. — Ну почему трахеотомию не преподают на ОБЖ? Далее молча беру керамбит и, выбрав место на шее гуля, разрезаю его ножом, после чего резко втыкаю туда корпус от ручки. Грудной отдел полосатика начал двигаться, а из трубки ручки послышался мерзкий свист. Во взгляде гуля на секунду появился злобный прищур, но после он сменился на более доброе выражение. Сулик был недоволен тем, что я не сказал, что собираюсь сделать, но всё же был благодарен. Убедившись, что жизнь гуля вне опасности, занялся другим вопросом. Мы заперты в комнате-сейфе, и пускай тут можно найти еду и воду, но лучше не ждать и поскорее выбраться из этого места. Выбраться и узнать, где в замке Нового Кантерлота находится морозильник; у меня холод ускорял заживление, да и три трупа (Вельвет, Ксенит, Сефир) стоило положить туда, где они не испортятся. Поиски выхода были недолги. Дверь была огромна, вот только у неё не было переключателя. Сложив два и два, я догадался, что она открывалась через терминал на столе Вельвет, который сейчас лежал рядом с перевёрнутым столом. Перевернув местный моноблочный ЭВМ и обрадовавшись, что его круглый экран не пострадал, начал искать кнопку «вкл/выкл». Поиски опять были недолги, вот только терминал был защищён паролем, а из книги Мелкопипки я знал, что местная система безопасности допускает лишь четыре попытки введения пароля. Пароль я разумеется не знал, а гадать, вводя «Password», «Fluttershy» или «Calamity», не стал. Был риск, что терминал намертво заблокируется, а рисковать не хотел, тем более что со мной был местный обитатель, что разбирался в таких системах, нужно было лишь подождать, когда он отойдёт от паралича. Примерно через пятнадцать минут Сулик начал шевелить копытцами, а ещё через десять он жестами попросил меня подвинуть к нему терминал. Смотря на зелёный круглый экран, я видел, как Сулик пробовал разные пароли и после трёх неудачных попыток выключал и включал терминал, чтобы после перезагрузки системы начать заново. Вот тут неведомые программисты, разрабатывавшие систему безопасности терминала, опростоволосились. Возможно, они и здесь сперли человеческую технологию. Вот только на земных компах такой уязвимости не было. Или была? Никогда в прошлой жизни не занимался подбором паролей... Да и фиг с этим! Главное, что сейчас у нас была возможность получить доступ к системе. Выяснилось, что пароль не длинный, так что я предложил свои догадки насчёт имён. Одна из них подтвердилась. Паролем оказалось имя предыдущего элемента Доброты - Fluttershy. Далее Сулик нашёл систему управления дверьми и успешно ту активировал. Звук сирены и механизма открытия двери, мигающее освещение – так примерно минуту, после чего в помещение осторожно заходит группа копытных с зонтиками на форме, во главе с полковником Отемом; Трикси и Лира тоже состояли в этой группе. Вид разгрома, трёх трупов и моего с гулем состояния произвел на копытных сильное впечатление. Пройдя через захват Филлидельфии и Кантерлота, они всё равно были не настолько испорчены, чтобы равнодушно относиться к зебре, с бейсбольной битой, застрявшей в морде, или её матери, что лежала в луже крови. Вид мёртвой Вельвет тоже не был оставлен без внимания, особенно полковником. Он даже в недоброй манере поинтересовался, не мы ли убили Вельвет. Ответ был отрицателен, пегас поверил, а после успокоился и «загрустил». Сколько нахожусь в этом мире, но не помню, чтобы ржаво-коричневый пернатый копытный выражал эмоции, опустив уши. Хотя нет – узнав о судьбе Анклава, пегас среагировал аналогично Я и Сулик тоже были удостоены внимания (особенно я со стороны Трикси), так что вскоре мы оказались на носилках. Перед тем как меня вынесли, я попросил полковника распорядиться об извлечении и сохранении двух трофейных «элементов», маленькой «покерной фишки», лежащей на полу, а также установке на входе в помещение охраны и зачистке его от посторонних. На вопрос полковника, поинтересовавшегося, зачем это нужно, ответил, что обязательно расскажу, но чуть позже, когда мы с Суликом встанем на ноги. Лира попросила возможность быть исключением, и я не стал возражать, а после указал единорожке, где лежит её пистолет. Увы, но во всём городе так и не нашлось крупной морозильной камеры и даже морга. Трупы зебр и тело Вельвет просто распихали по холодильникам, но они мертвецы - им всё равно, а вот я хотел лучших условий. Нашлась фура с оборудованием для киберпротезирования, в которой были отсеки заморозки, но я не захотел лежать в этой стеклянной колбе. В итоге моё лечение заключалось в ванне и множестве мешков со льдом, который соскребали с холодильников по всему городу. Лечение гуля было более сложным – множество фиксирующих повязок и капельница с заражённой радиацией водой. Так я и лежал в ванне посреди коек. Несмотря на смерть Вельвет, Отем сохранял верность заключенному с ней договору, по которому пленные получат медицинскую помощь, так что зал с витражами теперь превратился в импровизированный госпиталь. В этом госпитале я и Сулик заняли свои места, и, какая ирония, как раз напротив витража, изображающего последние секунды жизни полковника. Лежать под прицелом Литлпип было неуютно, хотя в сравнении с большинством пациентов мы были ещё в хорошем положении. Витражный зал был сплошь заставлен койками с ранеными копытными (причём, не только из НКР, было много пони из ОФОТ) и редкими грифонами с зебрами. Ранения были различной степени тяжести, но вид того, как меня и гуля отделали зебры, произвёл на врачей и санитарок сильное впечатление. Зебры нас на совесть обработали. Общаясь с Ксенит и Сефир, я испытал просто «непередаваемые очучения» (https://youtu.be/VlnrfizdvXU?t=526). Примерно то же я ощутил на допросе в башне Тенпони, потом в пещере Спайка при встрече с Лаенхартом и, наконец, в Новом Клаудсдейле, отбиваясь от толпы пегасов. Хорошо хоть теперь я в больничном помещении, где меня быстро охладили. Парадокс, но так же, как пациенты импровизированного госпиталя были из враждующих фракций, так и врачи с санитарами тоже были одновременно как из НКР, так и из ОФОТ с СНС. Руководила этой группировкой белая единорожка из СНС (Дестини вроде зовут; постоянно забываю) под прикрытием группы копытных из ОФОТ, экипированных силовой бронёй, – очень символично. Также символично было то, что Беатрикс, принеся множество мешков со льдом, в шутку упомянула своё разочарование, что «её призрак» лечится от холода. Лучше бы было наоборот - тогда она «согрела бы меня своей любовью». На мои замечания, что, несмотря на странный способ лечения, мой «орган любви» на холод реагирует, как положено, и сейчас скукожился, Беатрикс ответила, что ничего страшного. Мол, мой «главный калибр» по сути – мелкашка, но я ей нравлюсь и таким; полюбила она меня не за внешность и «мужскую силу». Беатрикс Луламун – сложная, странная и притом надоедливая личность. Как меня уже достали её знаки внимания! Как мне надоел её мерзкий голос! Во время таких разговоров с ней мои ушки становились как из хлеба сушки. Как я был зол на неё за свой призыв! И, тем не менее, сейчас я на неё не злился. Понятия не имею, что она во мне нашла, но я не могу злиться на тех, кто меня искренне любит, а в чувствах Трикси я не сомневался. Как выразилась сама Беатрикс: «Я тебя любила. Била при этом, но ведь не убила». Ради меня эта единорожка в теле аликорна была готова на всё, начиная от полётов со мной на спине через устроенной Литлпип ураган, заканчивая поеданием личинок насекомых. Уверен, если выяснится, что для исполнения моего единственного желания – возвращения на Землю, ей придётся умереть, она, не задумываясь, отдаст свою жизнь; а лучше последует вслед за мной. Любить такую я не могу, но хорошо относиться – вполне, хотя и это непросто. Дело даже не только в видовой принадлежности. До чего её голос мерзок, а уж слушать исполненные этим голосом в свой адрес признания…